Главный головорез наконец подал голос.

— Простите меня, барин, — выдавил он. — Я не хотел проявить неуважение.

Этого было достаточно, чтобы я отвел кончик клинка на ладонь от него.

— Так лучше, — сказал я. — Теперь скажите мне, кто вы такие и зачем здесь. И лучше постарайтесь, чтобы мне понравился ваш ответ.

Кратко главный головорез изложил историю. Они работали на ростовщика, у которого Максим недавно взял значительный заем. Залог, который предложил Максим, оказался менее ценным, чем первоначально думали, и теперь ростовщик хотел либо получить свои деньги обратно, либо получить дополнительные гарантии их выплаты.

К тому времени, как мужчина закончил говорить, моя рука начала дрожать под весом меча. Я не хотел, чтобы эти непрошенные гости почувствовали слабость, поэтому быстро вложил оружие в ножны, но стоял наготове вытащить его снова в любой момент. Затем повернулся к Максиму.

— Это правда? — спросил я его.

Он явно не хотел подтверждать это, но кивнул.

— Я использовал украшенный драгоценностями гребень моей бабушки в качестве залога, — сказал он. — Понятия не имел, что более крупные камни были стеклом. — Он выглядел очень мрачно, пока говорил.

— У тебя есть другой предмет, который ты можешь предложить, чтобы удовлетворить ростовщика? — спросил я.

Здесь Максим посмотрел на меня обвиняюще.

— Ты знаешь, что у меня нет, — сказал он. — И я не могу просить помощи у семьи.

Я понимал, что он, вероятно, мог бы умолять свою семью о помощи, если бы действительно пришлось, но это оставило бы неизгладимое пятно стыда на его душе, которое он нес бы вечно. Я также знал, что он был моим единственным союзником в этом мире, и он активно стремился помочь мне, когда я не мог помочь себе. Я не хотел давить на него больше необходимого, особенно если был другой вариант.

— А деньги? — спросил я уже мягче.

Паренек встретил мой взгляд.

— Потрачены, — сказал он. — Это было для выплаты выкупа.

Я кивнул, слишком ясно понимая, что он сделал. Максим влез в долги с одной целью: выкупить мое освобождение. Очевидно, я был ему должен больше, чем знал.

Теперь, в моем мире, а может быть, и в этом тоже, у меня не было бы никаких обязательств вообще. В конце концов, я не просил Максима помочь и, конечно, не ожидал, что он влезет в долги ради меня.

На самом деле, Максим вовсе не был моим двоюродным братом. Он был братом Владислава, и как таковой, там не было истинной кровной связи. Максим заплатил за возвращение Владислава, а не мое, и я мог бы позволить ему самому искать выход.

Но я уже принял, что жизнь Владислава теперь моя, и это означало принятие как хорошего, так и плохого. По моему мнению, это также означало действовать с честью, быть благородным на деле, а не только по имени. И у меня не было намерения позволить единственному союзнику в этом мире чрезмерно страдать. В конце концов, никто другой не выступил, чтобы заплатить этот выкуп.

Я повернулся обратно к головорезам и выпрямился во весь рост.

— Ваш хозяин вступил в соглашение с дворянином. Заем будет погашен, как договорено, независимо от стоимости предоставленного залога. Поэтому уходите сейчас, и знайте, что если вернетесь, я не буду так снисходителен.

В моей прошлой жизни, если бы я сделал такое заявление, ответ был бы быстрым. Двое головорезов поклонились бы и ушли поспешно, каждый из них боясь, что я могу протянуть руку, чтобы вырвать их все еще бьющиеся сердца.

В Аэтерии я был фигурой власти и заслужил значительное уважение.

Но в этом мире, аристократ я или нет, я выглядел как мальчик. Мое средоточие было слабым, мои энергоканалы в основном неразвитыми, и очевидно, у меня не было солдат наготове, чтобы исполнить мою волю.

Даже так, мой тон и манера держаться были достаточными, чтобы заставить мужчин колебаться. Они не ушли и не поклонились. Но лидер кивнул головой и облизнул губы, прежде чем снова заговорить.

— Простите меня, барин. То, что вы говорите, верно во всех отношениях, кроме одного. К сожалению, известно, что господин Максим Ратников в настоящее время без значительного покровительства. Его средства неопределенны, и хотя он дворянин, наш хозяин не может принять только его слово, что его долг будет выплачен. Я уверен, вы понимаете.

Будь я сильнее, я бы просто выгнал мужчин с места острием меча. Но побои, которые я получил, оставили меня еще слабее, чем это тело было от природы. Вероятно, я мог убить их обоих на месте своей магией, но при доведении ситуации до насилия я предпочитал надежность.

Поэтому я выбрал другой вариант.

— Тогда примите мое слово как дворянина также. Долг будет погашен согласно первоначальному соглашению. Даю вам клятву как Владислав Александрович Златомиров. И если этого недостаточно, то ваш хозяин может обсудить свои возражения лично со мной. Я ясно выражаюсь?

Еще раз я удержал взгляд главного мужчины, в основном полностью игнорируя его спутника.

Очевидно, мое предложение не было тем, за чем он пришел, но это было что-то. Ростовщик теперь имел слово двух дворян, что долг будет выплачен, и если нет, скандал будет следовать за нами обоими, куда бы мы ни шли. Никогда больше мы, вероятно, не найдем кредит, никогда больше ни один ростовщик не откроет свои двери ни одному из нас, и мы будем известны как бесчестные.

И даже если мое собственное имя несло меньший вес, чем имя Максима, по крайней мере это было что-то, что эти двое могли принести обратно своему боссу.

Они знали это. Не более чем через пару мгновений они каждый кивнули головами и направились к двери.

Максим последовал за ними и убедился, что дверь была правильно закрыта, когда они ушли, он повернулся ко мне с задумчивым выражением, конкурирующим с широкой ухмылкой.

— Это было потрясающе! — сказал он. — Ты видел выражение его лица? Он думал, что ты собираешься его убить!

По правде говоря, я был готов сделать именно это, если бы это оказалось необходимым, несмотря на проблемы, которые это могло вызвать. Но я просто предложил Максиму ухмылку в ответ.

— Все, что имеет значение, так это то, что это сработало, — сказал я. Мое бедное тело достигло конца своей ограниченной выносливости. Я повернулся к низкому, потертому дивану и рухнул в его объятия с тяжелым вздохом.

Немедленно Максима охватило беспокойство. Он бросился, чтобы нависнуть поблизости.

— Владислав, ты в порядке? То есть, я не ожидал увидеть тебя на ногах еще. Я думал, пройдет больше времени, прежде чем ты восстановишь силы. Могу ли я что-нибудь принести тебе?

Слова, казалось, все вылились потоком, и парень, казалось, не знал, что делать со своими руками. Он стоял близко ко мне и ерзал, явно желая помочь, но не зная, что делать.

Паренек был мне по нраву. У него было искреннее сострадание в душе, и это много значило. Из воспоминаний Владислава казалось, что в этом мире жизнь была нелегкой. Сохранить эту доброту и сострадание в трудные времена было достойно уважения.

— Хорошая еда была бы кстати, — сказал я.

Максим начал кивать головой и, казалось, был на грани того, чтобы вскочить и организовать это. Но хотя мое тело действительно нуждалось в топливе, я поднял руку, чтобы удержать его на месте. Было кое-что, что мне было нужно даже больше, чем еда.

— Подожди, — сказал я. — Мои воспоминания… они все перепутаны. Можешь рассказать, что произошло?

— Ох да, точно. Лекарь предупреждал, что такое может случиться, — сказал он.

Максим придвинул к моей кровати один из табуретов и сел на него вместо кресла. Интересно, обращался ли он к какому-то другому лекарю, а не к травнику, который меня лечил. Человек без пробужденного средоточия — удивительно, если бы у него хватило понимания для таких выводов.

— Что ты помнишь? — спросил Максим.

Я помнил жизнь в башне среди горсти других подобных строений в центре могучего города. Помнил изучение манускриптов, как древних, так и современных, и добавление собственных прозрений в магии к общему своду знаний. Помнил обладание средоточием, достаточно мощным для управления океанами маны, и использование этой маны для пробивания дыр между мирами. И помнил мелочи. Мой пятьдесят третий день рождения в окружении друзей, коллег и близких — последний, который я провел в своем мире. Ручного сокола, которого я тренировал и держал десятилетиями. Гордость отца, смешанную с беспокойством матери, в день, когда я узнал о своем необычном даре. Этот дар привел меня к личному величию и позволил защищать окружающих.