Основные орудия империи, которые бомбили Рипсалис ещё недавно, споро передвинулись вперед, заняв новую позицию. Лишь благодаря острейшему зрению Бланш заметил Карда. Тот почти прыгал перед орудиями на здоровой ноге, потрясая тростью так, будто собирался огреть ей ближайшего бойца. Указывая рукой на построения Тильда, Кард невероятно доходчиво и емко пояснял, под каким углом следовало выставить орудие, чтобы нанести наибольший вред. Каждый снаряд должен был попадать в цель, и ошибки были неприемлемы. Глядя на него, такого яростного, сильного и энергичного, Бланш ощутил, как к нему возвращается боевой дух. Даже Кард, израненный и оставленный позади, делал всё, что в его силах, чтобы победить. Разве мог Бланш сдаться после такого?

Основные орудия поддержали генерала Зейна, не только подняв больше пыли, но и начав бомбить щиты. Насколько бы умелыми ни были маги Тильда, против такого натиска они не выстояли. Снаряды империи порой пробивались даже купол Рипсалиса, что уж было говорить об обычных барьерах. Спустя несколько минут после начала орудийной дуэли, ситуация перестала выглядеть безнадежной. Основные силы били навесом, в то время как люди генерала Зейна расстреливали врага в упор. Первые всадники преодолели реку, успешно пройдя её вброд, и зашли с флангов, прорывая оборону Тильда. Со стороны лагеря спешил небольшой отряд магов Эдгара, тоже посланный на подмогу.

Бланш выдохнул, что хотя бы здесь всё складывалось нормально.

— Хорошо, — пробормотал Глед, озвучивая мысли. — Кард справится. Что там с Алией?

Бланш, дернувшись из-за пролетевшей около головы стрелы, сместился к востоку, чтобы лучше видеть происходящее там. К сожалению, успехов не было. Генерал Джозеф ничего не мог противопоставить многократно превосходящим его силам, и постепенно его люди начали отступать. Подкрепление, посланное Гледом, прикрыло их, позволив обойтись меньшими потерями, но вместе с позициями на местности пришлось оставить и орудия. Постепенно бойцы смещались к Рипсалису, и это не нравилось Бланшу. Скорее всего, Алия хотела вжать империю в границы города, а затем, объединившись с Тильдом и остатками защитников города, затоптать её, отобрав шансы на спасение.

Нужно было этому помешать.

— Резерв! — воскликнул Глед, срывая с пояса какой-то артефакт. — Нельзя терять позиции, нужно что-то сделать.

Он вскинул руку, и тотчас в небе расцвел сигнальный огонь. Кружа на месте и уклоняясь от выстрелов, Бланш заметил, что в лагере всё пришло в движение. Оставленные на всякий случай бойцы споро выстроились и поспешили к нужной точке. Их было немного. В половину меньше изначальных сил генерала Джозефа, и сами по себе они едва ли могли помочь. Глед ставил на то, что общими усилиями получится сломать строй Алии, которая кровавым штормом обрушивалась волна за волной. Как минимум, резерв мог врезаться с фланга, перетянув на себя внимание. Это давало генералу Джозефу шанс на тактический маневр, недоступный сейчас.

Глед сильно рисковал, пустив в бой абсолютно все силы, но Бланш не думал, что это было только его решение. Дотошный и внимательный, Калеб должен был предусмотреть все исходы и придумать контрмеры, в том числе на случай своего отсутствия или смерти. Он столько раз обсуждал с приближенными планы атаки, возможные опасности и неудачи, что намертво вбил в голову командирам, как действовать. В данном случае всё сражение строилось на лозунге: «пан или пропал». Империя не могла отступить и потерять последний шанс на завоевание ресурсов, ведь Драцена отобрала право на ошибку. Проиграть здесь означало потерять империю, поэтому Калеб, как и остальные, сражался, будто завтра не настанет. За спиной остались не просто земли, а родные края. Какая бы сила ни пыталась поставить империю на колени, следовало растоптать её. Любыми силами. Любыми средствами. Через любые жертвы.

Бланш обернулся, ища взглядом Калеба, и всё внутри оборвалось.

Купола не было. Поле боя испещрялось только брошенным оружием, рытвинами от попавших снарядов и тысячами тел. Всё заливала кровь. Это особенно проявлялось с высоты, когда равнина представала, как на ладони. Яркое солнце безжалостно освещало лица мертвых и позволяло лекарям находить ещё живых. Надежда, что Калеба утащили в лагерь, чтобы подлатать, вспыхнула в груди, пока Бланш пытался разглядеть его, уклоняясь от стрел. С каждым мигом, полным непонимания и неизвестности, всё внутри переворачивалось. Хотелось кричать, бесноваться, но он силой сдерживал себя, зная, что времени на страх не было. Бланш продолжал метаться взглядом по полю боя, пока не наткнулся на плащ. Алый.

Но не от крови.

Сердце замерло. Душа раскололась на части, и Бланш едва не пропустил очередную стрелу. Лишь на инстинктах и окрике Гледа, он дернулся в сторону, не позволяя задеть себя. Всё внутри опустело. Там, внизу, кто-то лежал, накрытый алым плащом, еще недавно колышущемся за спиной Калеба. Он ни с чем не мог его спутать хотя бы потому, что остальные бойцы всех сторон конфликта носили невзрачную удобную форму, которая не выделяла их из толпы. Этот плащ Калеб нацепил, чтобы привлечь внимание птиц-наводчиц, и сбросил с плеч, когда схлестнулся с Эриком. Бланш не мог поверить, что теперь Калеб лежал там, накрытый им, и больше не дышал.

Может быть, это неправда? Может быть, Калеб победил и накрыл Эрика своим плащом в знак уважения?

Бланш не знал. Не видел. С такого расстояния удавалось разглядеть лишь силуэт, но никаких особых черт: ни цвета волос, ни особенностей формы — ничего. Он мог только гадать, пережил ли Калеб сражение, и уповать на то, что погиб Эрик. Как на зло, сознание наполнилось скорбными фантазиями и страхами, за которыми едва пробивались рациональные мысли. Бланш пытался запретить себе верить в смерть Калеба до тех пор, пока не удостоверится в том, что это правда, но сердце уже начало оплакивать потерю. И остановить его не получалось.

— Возвращаемся к Рипсалису! — скомандовал Глед, не заметив, что купол исчез, как и охраняющие его солдаты.

Бланш собрался с духом и снизился, окунаясь в битву. Даже если Калеб погиб, нельзя было допустить, чтобы остальные узнали, ведь это обрушило бы боевой дух и перечеркнуло всё, ради чего затевалось сражение. Солдаты стояли насмерть, зная, что юный и сильный император бился за них где-то позади. Они шли вперед, вспоминая его напутственную речь, и верили, что на сей раз смогут взять непокорный Рипсалис. Они выстоят. Справятся. Вернутся домой с победой и ресурсами, которые вновь докажут всему миру, что империя сильна и с ней не стоит воевать. Калеб хотел бы, чтобы сражение завершилось победой. Долг Бланша, как его верного гиппогрифа, заключался в том, чтобы этому поспособствовать. Если ради этого нужно было затолкнуть чувства глубоко внутрь себя, то так тому и быть.

С пугающей пустотой в груди, он окунулся в сражение. Здесь было значительно жарче, чем в небе, причем, как в прямом, так и в переносном смысле. Приходилось постоянно следить за всем вокруг, отпихивать врагов крыльями и разрывать их когтями, а также вовремя реагировать на удары Гледа. К счастью, сражаться в паре с ним было удобно. Сказались частые совместные тренировки, во время которых Глед помогал Бланшу узнать пределы своих сил, а также восстановиться после ранения на шествии, когда в крыло вонзилась отравленная стрела. Оглядываясь на прошлое, Бланш с удивлением понимал, что все события, прошедшие с ним, были не напрасны. Они играли свою роль здесь, в битве.

— Не ослаблять натиск!

— За ними!

— Скорее в город!

Хаос и неразбериха продолжались, но вскоре стало очевидно, что защитники Рипсалиса выдохлись. Истощенные и израненные, они мало что могли противопоставить империи. Даже вспыхнувший боевой дух от появления союзников вскоре угас, ведь те пока не смогли прорваться к городу. Ценой больших потерь генералы Зейн и Джозеф сдерживали натиск врага, позволяя основным силам пробиться к стенам. Вскоре, защитники Рипсалиса обратились в бегство. Они попытались вернуться к родным зданиям и улицам, и Глед приказал следовать за ними.