— Я вернулся, Вашество, — сказал он. — Готов докладывать. Но могу я сперва попросить миску горячего супа? Изголодался.

— Разумеется, — кивнул Калеб и нахмурился. — Ты не видел Аллена? Он получил сигнал?

— Мальчишка сложил голову, — протянул Соул угрюмо. — Это было пять дней назад. Успел передать это, — он достал из кармана какие-то замасленные листы. — Подставился, чтобы добыть для нас важные сведения. Хороший был парнишка, жаль его.

— Печальные известия, — покачал головой Калеб, вздохнув. — Вижу, тебе есть, что рассказать, проходи.

— Слушаюсь, Вашество.

Бланш вновь навострился, не желая упустить ни единой детали, и вскоре узнал подробности о тайном задании, которое Калеб поручил двоим доверенным людям. Аллен и Соул отправились в Рипсалис сразу, как Эдгар закончил артефакты-запонки, скрывающие присутствие человека, и их протестировали. Бланш вспомнил, как при нем обсуждали саму идею внедрить шпионов в Рипсалис, а затем проверяли работу артефактов перед Великой Охотой. Очевидно, шпионы всё это время провели в городе, изучая его изнутри, но, к сожалению, оба выбраться не сумели. Соул рассказал, что случилось, и как вышло, что они, не знавшие друг о друге, стали работать сообща на вражеской территории.

По задумке Калеба, агенты должны были собирать информацию независимо, ведь он не мог с уверенностью утверждать, насколько они были преданы империи и лично ему. Оба получили артефакты, прибыли в лагерь, а затем пробрались в город. Соул зашел со стороны гор, обойдя Рипсалис сзади, а Аллен проник по реке, не оставив за собой следов. Затем они преступили к сбору информации, в частности, о количестве бойцов в городе, их оснащении, магическом оружии и ближайших шагах.

Невидимые, они тихонько перемещались по городу, подслушивая разговоры тут и там, а ночами забирались в командные центры, изучая карты и важные документы. Вскоре они узнали, как Рипсалис получал провизию, когда все пути снабжения оказались перекрыты. Бланш с удивлением понял, что попал пальцем в небо. Они действительно прорыли ход сквозь гору и по узким тоннелям потихоньку носили еду. Много так поставлять не получалось, ведь империя зорко следила за караванами и подвозами, а потому могла раскрыть их. Да и всё равно в городе было слишком много голодных людей, чтобы через пару тоннелей насытить всех. Помощь извне позволяла продержаться немного дольше и получать оперативные сведения, но и только.

Бланш подумал, что тигилловые бомбы, изначально разработанные здесь, разошлись по королевствам именно благодаря тоннелям.

Во время очередной вылазки, Соул и Аллен случайно забрались в одно и то же место. Как обладатели одинаковых артефактов, они сразу заметили друг друга, но не выдали себя, а тихонько прокрались в удаленное место, чтобы обменяться информацией. С тех пор решили действовать вместе. Аллен хотел проникнуть к магам, чтобы уничтожить купола, дав армии шанс быстро и четко разбомбить город, но Соул считал, что это слишком опасно. Зная магов не первый год, он предупреждал парнишку о возможных ловушках, но тот так хотел помочь империи, что отправился на опасную миссию. Перед тем, как уйти, он передал Соулу всё, что смог найти. В том числе — чучело птицы, над которым суетились маги.

— Мальчишка был хорошим лазутчиком, — вздыхая, говорил Соул. — Быстрый, ловкий, дерзкий. Он стащил эту штуку из-под носа магов, и никто его не нашел. Жаль только, что переоценил свои силы. В погоне за помощью вам, он не заметил ловушку, за что и поплатился.

— Его схватили? — спросил Калеб хмуро.

— Да, и пытали, — отозвался Соул. — Я смог пробраться к нему только через несколько дней, ведь его хорошо стерегли. Мальчишка не сказал ни слова, несмотря на боль и животную жестокость допросной команды. Он попросил убить его, чтобы прекратить страдания, и я… исполнил его волю.

Соул замолчал, и Бланш невольно представил себе ужасную картину. Молодой парень, которому ещё нужно было жить и жить, во имя господина пробрался в стан врага, но попался. Вместо того, чтобы сдать всех, вырывая право на легкую смерть, он пережил невообразимые страдания, отчаянно отказываясь говорить. Появление союзника, друга, спасителя избавило его от участи умирать на руках чудовищ в человеческом обличье, которые пытали его. Он смог навсегда закрыть глаза в объятиях товарища, милосердного и сострадательного к нему.

На душе стало горько.

— Его подвиг не будет забыт, обещаю, — сказал Калеб в гнетущей тишине. — И мы сполна воспользуемся информацией, которую вы оба добыли.

Соул ничего не ответил. Возможно, он кивнул, а, быть может, нахмурился — Бланш не видел этого. Зато он прекрасно услышал всё, что было сказано далее. В частности, о силах Рипсалиса. Оказалось, что боеспособного населения набралось почти на двести пятьдесят тысяч человек. Из них реальный боевой опыт имели лишь тридцать, тысяча могла похвастаться навыками конной езды и стрельбы из ружей, а остальное число составляло ополчение. Закаленное в боях, но всё ещё представляющее из себя обычных людей, которые просто хотели отстоять свою землю. Они были опасны в том случае, если бы воодушевились, потеряв контроль над чувством самосохранения.

Также в Рипсалисе находилось около тысячи умелых магов, которые ежедневно трудились над новым оружием и магическими лекарствами. Часть из них занималась куполом, не только отвечая за то, чтобы поставить его в нужном месте и сделать нужной прочности, но и за то, чтобы залатать дыры в месте прорыва. К счастью, им так и не удалось улучшить его. Также существовал отряд тех, кто занимался убивающим заклинанием. Маги считались местной элитой — лучшими из лучших. Их задача заключалась в том, чтобы вовремя активировать артефакты, при необходимости координировать их действия, а также возвращать в город, если поддерживающий тигилл лишался энергии. Оперативно заменив его, они могли снова и снова использовать артефакт в бою.

— И ещё кое-что, — сказал Соул напоследок. — Я не смог найти запонки Аллена. Сомневаюсь, что маги успели разобраться, как они работают и воссоздать их, но лучше держать эту мысль в голове. Они не упустят такой шанс.

— Ты прав.

Соул ушел, а Бланш снова уставился на Рипсалис, невольно поражаясь противоречивостью города. Тот изнывал от нехватки ресурсов, но умудрялся создавать прорывные боевые артефакты. Едва находил силы, чтобы сражаться, но много месяцев давал отпор империи. Воплощал собой стойкость и отвагу, но в то же время проявлял животную ярость и жестокость. Мог сгинуть в ближайшей атаке, а мог воссиять.

Хотелось верить, что Рипсалис станет жемчужиной империи, первой крупной победой Калеба, и со своей стороны Бланш собирался сделать всё, чтобы помочь завоевать его.

Это касалось и такой важной составляющей, как поддержка.

Когда Калеб ночью подошел к нему, Бланш тихонько заклекотал, переступая с ноги на ногу. В темноте глаза Калеба почти светились, и было в этом что-то завораживающее. Он пришел, собранный и холодный, как генерал огромной армии, а остался живым человеком, встревоженным и уставшим, взвалившим на себя тяжелую ношу. Поглаживая его по спине, Калеб тихонько сказал:

— Скоро всё решится. Мы возьмем Рипсалис или погибнем. Я рад, что мы будем сражаться бок о бок, как напарники. Друзья. Братья. Спасибо, что ты поддерживал меня всё это время. Не знаю, смог ли я стать хорошим наездником для тебя, но для меня ты стал лучшим гиппогрифом на свете. Даже сейчас, когда ты изменился, я ценю тебя и люблю. Прости, что не доверял тебе и злился, мне просто было больно и страшно от того, что привычный мир рухнул, и даже тебя это не обошло стороной.

Калеб прижался к нему, тихонько выдыхая.

— Знаешь, мне страшно, — поделился он едва слышно. — Не за гордость империи или её честь, а за своих людей. За Гледа, Карда, Соула, Эдгара — всех, кто здесь есть, за себя… Умирать страшно. Когда начнется битва, все мы можем погибнуть или попасть в плен, как Аллен. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Но и уберечь от смерти не могу. Стратегия есть, защитные артефакты — тоже, но всё это может оказаться бесполезным в бою. Отец ведь тоже погиб, хотя носил лучшие артефакты.