— Что есть то есть, — ответил крепкий русский мужчина, с трудом поднимаясь с палубы. В его голосе звучала та особая гордость, которая присуща лишь тем, кто знает истинную цену победы. — И да — Российская Империя всегда ценит верных союзников.

Хансен крепко, по-мужски пожал руки обоим призывателям, а затем повернулся к команде, раскинув руки в торжественном жесте.

— Сегодня мы стали свидетелями величайшей морской победы! Русские и датчане сражались как братья, и само море признало нашу правоту!

Ну а когда празднования утихли и флот взял курс домой, супруги остались наедине на корме флагмана. Закат окрашивал небо в кровавые тона, словно отражая недавнюю битву, а легкий ветер нес запах соли и долгожданной свободы.

— Я кстати получил сообщение недавно, — сказал призыватель, доставая из кармана телефон. — Нашего Костика уже отправили в Японскую империю.

Жена задумчиво кивнула, не отрывая взгляда от горизонта.

— Вот он удивится, когда встретит там родственников, — усмехнулась она. — Большую часть нашего рода скоро туда перебросят.

— А когда столько Царевых собирается в одном месте, — подметил призыватель, обнимая жену за плечи и притягивая к себе, — это всегда обещает быть… интересным. Очень интересным.

Корабль же мерно покачивался на волнах, унося победителей домой, где их ждали новые вызовы…

Никогда не думал, что буду вспоминать академические лекции, стоя по колено в окровавленной японской траншее. Полковник Железнов бросил приказ как удар кнута — пробить брешь в обороне промышленного района Осаки — любой ценой. За холмом русская пехота замерла в ожидании нашего сигнала, а впереди раскинулись заводские корпуса, ощетинившиеся пулеметными гнездами словно разъяренные ежи.

— Костя, у тебя есть план? — прошептала Лола, и в ее голосе звучала та особая хрипотца, которая появлялась перед боем. Пальцы сжимали рукоять боевого топора до побеления.костяшек. Глаза уже начинали наливаться зловещим светом и усилился запах псины.

Я же уже изучал местность, просчитывая варианты как шахматист перед решающим ходом. Три заводских корпуса образовывали треугольник смерти, между ними зияло открытое пространство — идеальная ловушка, простреливаемая со всех сторон.

— Слушайте внимательно, — начал я, призвав своих големов. — Красный и Росток идите в лобовую на центральный корпус. Это отвлекающий маневр — пусть японцы думают, что это основной удар. Лола, а твои волки пусть обходят справа, я же с Твердолобом и Сосулькой — слева. Ну а Даша с Сашей проникнут через подвалы с тыла.

Отпив воды из фляжки, я добавил.

— Ветерок, а на разведку!

— Понял, начальник, — зевнул прозрачный засранец.

Но тут меня с невинной улыбкой на лице спросила Смертушка.

— Можно я подниму парочку японских трупиков? — пропищала она сладким голоском, который контрастировал с жуткой просьбой.

— Пока рано, малышка. Терпение.

Атака началась с первыми лучами рассвета. Красный с оглушительным ревом ринулся к центральному корпусу, его лавовое тело оставляло дымящиеся расплавленные следы на асфальте. Японские пулеметы открыли бешеный огонь, но пули просто испарялись, не достигнув цели. Росток семенил рядом, его цветочки теперь почернели с кровавыми прожилками — мертвая энергия изменила их до неузнаваемости, превратив в символы увядания.

Лола вдруг взвыла — протяжно, дико, и ее зов подхватили волки. Но это были уже не те благородные звери, что некогда служили ей верой и правдой. Мертвая энергия превратила их в нечто ужасающее — шерсть стала пепельно-серой, глаза полыхали адским красным пламенем, а когда они поднимались на задние лапы, передние конечности обращались в костлявые руки с длинными когтями. Один из волков подхватил брошенную японскую винтовку и начал стрелять, держа оружие по-человечески — зрелище, от которого кровь стыла в жилах.

— Вперёд! — взревела Лола, взмахнув топором над головой.

Я метнулся влево, облачаясь в каменную броню. Чакрам просвистел в воздухе смертоносной дугой, снося головы японским снайперам. А Сосулька изрыгал проклятия, воздвигая ледяные бастионы.

— Мать их за ногу, эти узкоглазые совсем крышу потеряли! — рычал он, обрушивая на противника град ледяных пик.

А Твердолоб вращался в смертельном танце тхэквондо, дробя черепа врагов ударами ног. Некромантическая энергия превратила его боевое искусство в орудие массового уничтожения. Тем временем из подвала показались Даша и Саша. Даша являла собой воплощение смерти — её арбалет извергал болты из концентрированной темной материи, а вокруг неё кружили тени, высасывающие жизненную силу из японцев. Стоило ей посмотреть на раненого врага, как тот мгновенно превращался в высушенную мумию.

Ну а Саша… Саша стала кошмаром наяву. Её полувампирская сущность, пропитанная мёртвой энергией, породила нечто невообразимое. Она обратилась в гигантское печенье-зомби с гниющими краями и пылающими красными изюминками вместо глаз. Её сладости превратились в яд — японцы, отведавшие их, корчились в предсмертной агонии.

— Кто желает отведать вкусненького? — хихикала она, швыряя отравленные пирожные в гущу врагов.

Я же уже изрыгал кислотную лаву, растворяя стены заводских корпусов. А мои световые сферы утратили белизну, став мертвенно-бледными — они ослепляли противников и погружали их в галлюцинации безумия. Лианы же, что я выпускал, ощетинились ядовитыми шипами.

— Кислинка, тоже жги их кислотой! — рявкнул я зелёному голему.

— С превеликим удовольствием! — прошипел тот, окатывая японцев едкой жидкостью.

А Солнышко ослеплял снайперов мертвенным сиянием. Ну а мой проблемный, но необычайный Ветерок, несмотря на свою природную тупость, ухитрился стащить у японского офицера планы обороны. И уже через шесть часов битва достигла кульминации — японцы подтянули подкрепления. Нам казалось, кольцо окружения вот-вот сомкнётся. И тогда…

— Молодежь, отступите, — но тут прозвучал знакомый голос.

Я обернулся и застыл… Через поле боя неспешно шествовал наш декан — Денис Владимирович. Его длинная борода развевалась на ветру, но теперь она чернела, словно смоль. Глаза пылали синим пламенем, а вокруг него кружились сгустки мёртвой энергии, подобно стае голодных воронов.

— Денис Владимирович⁈ — вырвалось у Лолы, словно она увидела призрака.

— Урок некромантии в полевых условиях, — усмехнулся декан, и в его улыбке мелькнула тень чего-то древнего и беспощадного. — Смотрите и учитесь, салаги.

Он поднял руку — движение неспешное, почти ритуальное. И земля под японскими позициями затрещала, словно старые кости. Но это была не обычная земляная магия — из расщелин поднимались скелеты самураев, павших здесь столетия назад, их мечи пылали призрачным огнем, жаждущим крови.

— Огненная некромантия, — прошептал я.

Декан взмахнул другой рукой, и его тело начало преображаться. Кожа приобрела пепельно-серый оттенок мертвеца, из спины прорезались костяные крылья, а глаза превратились в пустые глазницы, где плясали языки адского пламени.

— Восстаньте, воины прошлого! — прогремел его голос, отдаваясь эхом в самых темных уголках души. — Служите новому господину!

Скелеты самураев ринулись в атаку. Это было зрелище, способное свести с ума — мертвые японцы сражались против живых, и в этой битве не было ни чести, ни пощады. Декан парил над полем боя, словно ангел смерти, выпуская из рук потоки некромантического огня. Этот огонь не просто сжигал врагов — он превращал их в пепел, который тут же оживал и формировал новых скелетов.

— Господи… вот это мощь, — выдохнула Даша, и в ее голосе звучал трепет.

— А я-то думала, что он только лекции читать умеет, — добавила Саша, все еще в облике зомби-печеньки, но даже ее обычная беспечность дрогнула.

За считанные же минуты японская оборона была сметена, словно карточный домик. А декан приземлился рядом с нами, его облик снова обрел человеческие черты, но лишь глаза еще светились остатками мертвого огня.