Отлепившись от дерева, Зося побежала вперёд. Лес постепенно редел, пока не окончился широкой проплешиной. Чуть вдалеке сбились в кучку домишки деревни, луканька и правда вывел её к Патрикевичам, только с другой стороны.
Зося постаралась дословно воспроизвести в памяти его фразу.
Как же он говорил-то?
Что-то вроде: «За тобой послала. Вот и привёл. Сама-то выйти не может».
Значит ли это, что Филонида привязана к дому? И не может находиться вне его?
Если так, то у неё еще есть шанс сбежать!
Зося было обрадовалась, но быстро сникла.
Эта сторона леса была ей незнакома, а идти через деревню было рискованно.
Однако, выбора у Зоси не оставалось, и она решила, что пойдёт наугад.
Какая-то точка приближалась со стороны домов.
Птица… сорока… курнеля??
Зося замахала рукой — сюда, сюда!
Но куренеля и без того летела прямо к ней.
Покружив над головой девушки, она приземлилась на ветку, покосилась блестящим глазом и перелетела на другое дерево. Прострекотала что-то быстрой очередью и скакнула дальше, словно приглашала следовать за собой.
Зося так и поступила — стараясь не потерять курнелю из виду, перемещалась за ней по земле, путаясь в корнях и спотыкаясь.
Чем глубже в чащу они уходили, тем влажнее да толще становился мох, постепенно редели деревья, на самых старых стволах на недоступной высоте лепились к сучьям подвявшие гирлянды болотных кувшинок.
Потянуло затхлым запахом застоявшейся воды, где-то рядом плеснуло негромко и всё вокруг подёрнулось неясной дымкой.
Из призрачной мути постепенно проступил старушечий силуэт, и Зося узнала ту самую бабку, с которой повстречалась ночью.
— Не пошептала цвыркуну. А я говорила! Из-за того и домовый осиротел.
— Осиротел? Как осиротел? — Зося едва узнала свой голос.
— Дом потерял. Выгнала его Филонида. Зачахнет теперь, пропадёт…
— Почему выгнала?
— А то ты не смекаешь? Тебе помог, вот и поплатился за добро.
— Откуда вы знаете?
— Да уж знаю. Зачем на имя откликнулась? Зачем с луканькой говорила? Или не предупреждала я тебя тогда?
— Я подумала… я… он знакомым прикинулся… Андреем…
— Андреем… Глаза-то тебе на что дадены? Зорче смотреть надо. Тогда и блазь отличишь. Но теперь поздно. Лес тебя всё одно не выпустит.
— Почему?
— Привязка тебя держит. Филонида нашептала.
— Но я забрала футболку!
— Забрала. И в темечко тебя домовый клюнул. В то место, куда холодные пальцы касались. Только этого мало. Ты сама якорёк кинула. Помнишь ли — что оставила в лесу?
— Ничего… — выдавила Зося, бледнея. — Вы ошибаетесь! Я… ничего не оставила. Ничего!
— Булавку кто за кору запрятал? То и якорёк. Фила навертела, ты докончила. Пока не найдёшь — из леса не выйдешь.
Булавку!
Точно — булавку с бабкиной кофты!
Как же она могла про неё забыть!
Помнила бы — сказала Андрею. Уж он точно что-нибудь придумал бы, посоветовал — как её найти!
— Андрей твой молод еще советовать. — бабка легко прочитала её мысли. — Не постиг всей науки. Да и девок сильно любит. А в нашем деле это большая помеха.
— В каком — вашем?
— В чародейном. Знахарском. Так что на жалей, что ему не сказала.
— И как же мне быть? — от жалости к себе у Зоси защекотало в носу, предательски повлажнели глаза.
— Ты слёзы не распускай. А то русалки придут, станут их пересчитывать. Собьются — шибко осерчают. Им сейчас лучше не попадаться. Вишь, сколько венков понавешали? Подошло их времечко.
— Но что же мне делать??
— Искать. Ночью в шалаше перебудешь. А как зорька покажется — так и начнёшь.
— Вы шутите? Как я найду то дерево? Да и булавку… она же маленькая совсем!
— Вот ночью о том и подумаешь. Видишь, тропочка в камыши уходит? По ней ступай. Покажется шалаш — полезай внутрь, кругом себя очерти и сиди. Чтобы снаружи не было — не откликайся! Русалки — тебе не луканька. Уведут за собой в топь — больше солнца не увидишь, станешь им подругой.
— Но… я…
— В шалаш иди, пока русалки за собой не утянули! Да по сторонам не смотри, через плечо не оборачивайся, в лесунов след не наступи, поняла?
Погрозив девушке кулачком, старуха расплылась на клочки тумана и пропала под пронзительное сорочье стрекотание.
И лишь гулкое эхо насмешливо повторило:
— По сторонам не смотри… не смотри… не наступи…
Зосе пришлось послушаться старуху — у неё просто не было выбора.
Леса она не знала и рисковала забрести совсем уж в непролазные дебри, в которых таились опасные сущности и звери. Против и тех, и других Зося была беззащитна.
Собравшись с силами, она подхватила корзинку и пошла.
Камыши образовали узкий длинный туннель, за которым слышалось плюханье, бормотание и редкие шлепки. Зося даже думать не смела о том, кто может издавать эти звуки. Среди шуршащих стеблей мелькали какие-то юркие тени, и девушке больших усилий стоило не перейти на бег, не показать, что она заметила их.
К тому же Зося боялась просмотреть лисунов след.
Вот только не знала — как его вычислить на твердой утоптанной тропинке?
Такого в универе им не рассказывали. Им многого не рассказывали из того, что происходит сейчас.
За время учёбы Зося накопила хорошую теоретическую базу и успешно применила её при написании магистерской. У неё были прекрасные, увлеченные своим делом преподаватели, но, разумеется, они не учили студентов ни основам практической магии, ни тайнам зельеварения, не делились знаниями о том, как следует защищаться от нападения потусторонних сущностей.
Божечки! Боже!
Как бы она хотела сейчас оказаться подальше отсюда!
Для начала вернуться в поселок. Забрать сумку с вещами и уехать долмой!
И постаралась забыть обо всём случившемся здесь как о дурном сне.
Еще совсем недавно Зося строила приятные и неспешные планы на лето, даже не предполагая, какую подлянку ей подкинет судьба. Хотя нет, не судьба — сострадание к бывшему приятелю. Увидела Петьку и раскисла, дура. Сама во всём виновата!
Несправедливо, неправильно, что в жизнь так легко могут вмешаться сторонние силы! Превратить в послушную марионетку. Подчинить, навязать свои правила и желания!
И самое ужасное то, что им невозможно противостоять!
Погрузившись в тягостные размышления, Зося не заметила, что скрывающиеся в камышах тени постепенно отстали, и совсем скоро тоннель вывел её на темный пятачок земли, прямо к небольшому, покрытому лапником шалашу.
Позади шалаша кривилось на сторону сухое дерево без коры и листьев. На растопыренных ветках висели грязные мешочки, деревянные и тряпичные фигурки, густо лепились узелки из выцветших ленточек и платков.
Подарки для лесных духов, — сообразила Зося. Видимо, дерево заключало в себе особенный символический смысл, и к нему приходили попросить о выполнении желаний или о помощи. А взамен оставляли дары.
Шалаш, хоть и походил на слегка покосившийся стог, оказался прочным и устойчивым.
Такую конструкцию вряд ли смог собрал кто-то из нечисти, скорее всего она служила убежищем от неё.
Снаружи вокруг шалаша кто-то уже нарисовал окружность, точнее прорезал-прорыл её на подсохшей земле.
Может быть, это сделала Андрей? Почему-то Зосе хотелось так думать.
Внутри шалаша лежал сплетённый кружок из лоскутков, рядом с ним — охапочка пересохших трав. Зося почти не разбиралась в них, но полынь узнала сразу. Остальные растения были ей незнакомы.
Попасть в шалаш мог кто угодно, и Зося заторопилась, намереваясь очертить вокруг себя защитную линию. Вот только у неё не было ничего подходящего для этой работы.
Выбравшись наружу, девушка подошла к дереву, чтобы отломить кусочек от ветки, но те оказались слишком толстыми и крепкими.
Нужно было найти что-то твёрдое и прочное — гвоздь или сучок, или хотя бы осколок от камня.
На одной из веток среди прочего барахла пристроился ржавый маленький ключик, Зося поглядывала на него, но не решалась снять. Мало ли с какой целью его здесь оставили? Чего доброго — привлечёт новые проблемы.
