— Это нихуя не работает! — рявкнул Гром, с глухим грохотом останавливая один из ударов. Он вытянул руку, и землю под ногами монстров начала покрывать ледяная корка из которой то там то тут выскакивали ледяные шипы, но они двигались дальше, словно не замечая препятствий.

Филин, стоящий чуть в стороне, творил чудеса с воздухом. Вихри, срывающиеся с его рук, создавали бурю, которая сносила несколько тварей с пути, но они всё равно наступали. Молнии Ярослава в то же время лупили по их телам, они вздрагивали, замирали, но оставались живы. Буря была не в том масштабе, чтобы одолеть их всех сразу.

— Откуда их тут столько? — вырвалось у Филина, когда ещё одна тварь прорвалась через его ветряную мясорубку. Он яростно замахнулся руками, пытаясь снова наложить заклинание, но его силы явно были на исходе.

Я стоял в центре, пламя вырывалось из меня с каждым шагом. Зубохвосты, казалось, не ощущали боли, не боялись огня. Один из них рванул прямо на меня, и я сжался в себе, готовясь к удару. Но неожиданно Лисицын снова оказался рядом, и опять вытолкнул меня в сторону, зубохвост прошёл мимо.

— Живой? — спросил я, заметив, как Игнат схватился за живот, где кровь уже начала пропитывать броню.

— Пока не сдох, — ответил он коротко, и я успел заметить в его глазах решимость. Он не сдавался. Он сражался. Так же как и все мы.

Мое плямя продолжало гореть, пытаясь пробить плотную чешую, но с каждым шагом мне становилось всё сложнее.

Вокруг нас была свирепая метель из атак и магии, но я вдруг почувствовал её взгляд. Это было как молния, острая и чёткая. Ощущение, что она смотрит на меня. Смотрит с ожиданием.

Я не мог увидеть её лица, забрало скрывало его, но я точно знал — она смотрела на меня. Алина. Стояла среди сражения, её костюм побит, но она не сдавала позиции. В её движениям была сила. И когда наши взгляды пересеклись, я понял что нужно делать.

Не обращая ни на кого внимания я рванул в ее сторону. Несколько раз, чуть не подставился под атаку, но мне было плевать. Я должен добраться до нее, это наш шанс.

Наконец, когда до Пожарской оставалось всего пару шагов, я заорал:

— Живо все в стороны!

Я добрался до Алины. Дышать было невероятно тяжело, как будто вся атмосфера сжалась и не давала сделать ни одного лишнего вздоха. Она стояла среди разрушений, её костюм был побит, но она держалась стойко, как огненная стена. Мы оба остановились и просто несколько мгновений смотрели друг на друга — её взгляд был тем же, что и раньше, решительный и острый, но с какой-то новизной. Это было не просто молчаливое понимание. Это был вызов.

Без слов, мы слились в одно целое, как тогда на арене. Каждый из нас знал, что делать, мы это уже проходили, нужно просто повторить. Огненная магия закрутилась вокруг нас, её пламя устремилось к моему, и сразу же, два потока сплелись в один вихрь ярости. Мы вновь создали пламенный ад, который в одно мгновение снес всё вокруг, словно мир не выдерживал нашего единства.

Почти в тот же момент, амулет вновь обжёг мою грудь, будто напоминая о себе и я тут же понял, что именно должен сделать. Я открылся огню на полную, слился с ним воедино. Почувствовал каждый его всполох, его тепло, его голод. Почувствовал каждое живое существо, что попало под нашу с Алиной совместную атаку. А затем я взял огненную бурю под контроль.

Пламя взревело еще яростнее и взметнулось до небес. Я же мысленно отделил тварей от людей в этом хаосе, а затем направил всю ярость огня на зубохвостов. Пару секунд мои атаки были безрезультативны, а затем к моему пламени добавилось что то новое, чужеродное, но в то же время близкое. Я открыл глаза и увидел, часть моего огня окрасилась в черный. Это Пожарская выпустила свой Родовой дар.

После этого, все стало намного проще, направляя огонь на всех кого я счел противником, я сжигал их за доли секунды. Зубохвосты умирали один за другим. Черное Пламя прекрасно знало, свое дело. От него не было спасения. Спустя пару минут все было закончено.

Пламя угасло. Остатки огненного шторма ещё колыхались в воздухе, оставляя после себя чад и гарь, но главного уже не было — угрозы. Ни одного движения. Ни одного шороха. Только копоть, хриплое дыхание и звон в ушах.

Несколько долгих секунд мы не двигались. Казалось, даже лес затаил дыхание, не веря, что всё закончилось. Потом где-то позади раздался кашель — глухой, с хрипом. Кто-то начал отряхиваться от пепла. Медленно, словно боясь спугнуть хрупкое затишье, мы начали приходить в себя.

— Проверить состав, — коротко бросил Гром, его голос прозвучал глухо, как удар молота. — Кто хоть немного в порядке помогите раненым.

Филин уже обходил нас по дуге, осматривая тех кто получил ранения. В его движениях не было суеты — только отточенная военная точность. Он задержался у Сапфирова, склонился к его ноге, выругался себе под нос, но без паники.

— Живой, — подтвердил Филин. — Ранен, но жить будет.

Кленова уже стояла на коленях возле Лисицна. Кровь пропитала ткань в области живота, но он держался. Упрямо. На зубах.

— Потеря крови, — сказала она. — Нужно наложить шов и перевязать до стабилизации. Алина, подай аптечку.

Пожарская, тяжело дыша, молча кивнула и пошла к рюкзакам. Её движения были жёсткими, будто каждое из них даётся ей с трудом. Я заметил кровь на боку, ниже ключицы, но она не жаловалась. Только морщилась, когда поднимала руку.

— Павлинова? — спросил Гром, не оборачиваясь.

— Здесь… — подала голос она, сидя на земле, прижав ладонь к бедру. — По касательной.

Зверев помогал ей перевязать рану. Он действовал уверенно, без лишних слов. Рядом стоял Лазурин — тот выглядел целым, но в глазах у него плавала дрожь, как у человека, впервые столкнувшегося с настоящей смертью.

И не только с ней.

Мы все смотрели на одно место — там, где остался Рысин.

Остатки его тела лежали между обугленных корней. Без движения. Без шлема. Волосы запеклись от жара, лицо было закрыто оставшейся рукой, будто он пытался защититься в последний момент.

Никто не сказал ни слова.

— Мы вытащим его, — тихо произнес Зверев. — Он не останется здесь.

Я кивнул, чувствуя, как начинает гудеть в висках. Усталость накатывала, липкая, тяжелая. Я сел прямо на землю, не в силах больше держаться на ногах.

— Спешу вас разочаровать. — Заговорил Филин, обращаясь к нам. — Но тащить его тело с собой, это самая тупая идея, что могла придти в ваши головы.

— Что значит тупая идея!? — Вскинулся Костя. — Он наш друг! Мы не можем оставить его тут!

— Можете и оставите. Нам тащится еще не менее пяти километров, до предполагаемой точки выхода. Если она конечно не закрыта, как первые две.

Он смотрел на нас немигающим взглядом.

— У нас половина группы ранена, вы все измотаны и чудом выжили. Вы его просто не дотащите! К тому же его туша будет мало того, что замедлять нас, так еще и тварей будет привлекать! Хотите сдохнуть тут так же как он!? Валяйте! Но учтите, никто не будет вам помогать. Если берете с собой труп — вы сами по себе.

Филин еще пару секунд смотрел на нас нечитаемым взглядом ожидая ответа, а потом просто развернулся и пошел дале помогать раненым.

Костя сжал кулаки так, что костяшки побелели, но ничего не ответил. Только отвернулся, а потом резко ударил кулаком по ближайшему стволу. Тот глухо звякнул, осыпавшись корой.