Я сел, осмотрелся. Игнат спал. Рысин, похоже, ушёл в туалет. Зверев на своей полке тихо бормотал что-то, может, снилось чего.

А за окном мелькало нечто странное — огоньки? Силуэты? Мне показалось, или что-то действительно двигалось вдоль насыпи, как будто кто-то сопровождал состав.

Я зажмурился, сосчитал до десяти, открыл глаза снова. Тьма. Только отражение моего лица в стекле. Что ж мне так везет на всякую хрень в поездах? Сначала тот дед, теперь вот это… Как же меня это задолбало! Глаза закрылись и я наконец провалился в сон.

Утро наступило неожиданно. Поезд резко сбросил скорость, всё завибрировало. За окнами — уже не равнины, а что-то больше напоминающее заброшенную промышленную зону. Бетон, вышки, ржавые конструкции. Мы почти приехали.

— Подъезжаем, — крикнул кто-то в коридоре.

Я слез с полки, потянулся. Все были помятые, невыспавшиеся, но молчаливые — как перед чем-то невероятно важным. Хотя почему "как"? Проверяли вещи, натягивали куртки, шнуровали ботинки.

Когда поезд наконец остановился, мы услышали, как снаружи с лязгом открываются грузовые секции, команды переговариваются, кто-то орёт, чтоб быстрее выгружались.

Двери вагонов щёлкнули.

— Всё, — сказал Зверев. — Выгодим.

И мы вышли.

На перроне стояла не платформа, а что-то вроде временной базы — бетонные плиты, армейские палатки, прожекторы на мачтах, охрана с эмблемами Истребительного корпуса. До самого Разлома было ещё далеко, но воздух уже чувствовался другим — суше, острее, с каким-то металлическим привкусом. Я не сразу понял, что ощущаю, пока Зверев не пробормотал:

— Это артефактная изоляция. Почти на пределе. Дальше — только настоящая зона.

Нас пересчитали, досмотрели по спискам, выдали обновлённые жетоны допуска. Рядом на бетонке стояли шесть тяжёлых армейских автобусов, покрашенных в блекло-серый, с зачарованными стёклами. Кто-то из младших истребителей махнул рукой:

— Грузимся. По группам.

Больше никто не шутил. Даже Игнат. Все просто молча направились к своим машинам, гружёные сумками, артефактными чемоданами, оружием. С этим никто не церемонился: броню оставили в багажных отсеках, а вот магические клинки, посохи, даже некоторые амулеты — держали при себе. Не для вида. На всякий случай.

Автобус оказался плотный, с жёсткими сиденьями и серым тканевым потолком, от которого пахло пылью, металлом и какой-то пропитанной временем магией. Двигатель не рычал — скорее, гудел глубоко и равномерно, как будто внутри было не топливо, а нечто живое.

Поехали мы быстро. Водитель — молодой парень в истребительской форме — молчал, даже не включил музыку. За окном пролетали сухие холмы, обугленные деревья, странные строения, похожие на покинутые ангары. Постепенно всё становилось… не то чтобы страшным, просто ненастоящим.

— Это приграничная зона, — негромко сказал кто-то сзади. — До внешней границы Разлома — километров двадцать. До активной — десять. А там — как повезёт.

Мы ехали почти два часа. Первые тридцать минут ещё кто-то пытался болтать, перекидываться фразами, а потом притихли. Даже те, кто раньше держался бодро, начали смотреть в окно уже без показного интереса.

Я тоже смотрел. На небо, где облака двигались в другую сторону. На дороги, по которым никто не ездил. На покосившиеся указатели, где названия были стёрты. На вышки связи, заклеенные знаками «Зона — проход запрещён». На то, как менялось освещение: будто бы солнце перестало попадать сюда правильно.

Периодически попадались блокпосты — на некоторых стояли солдаты, на других — истребители. Где-то нас останавливали, сверяли номера, запускали сканеры. Один раз пришлось ждать, пока не пройдёт патруль из трёх артефактных машин. Не обычных БТРов, а зачарованных монстров с гравировкой на броне и сигилами на пушках. Они гудели низко, как звери перед прыжком.

— Никого не тревожит, что нас везут туда, где требуется такое? — пробормотал кто-то впереди.

Но никто не ответил.

Чем ближе мы были к цели, тем ощутимее становилось давление. Как будто кто-то положил руку на плечо — невидимую, тяжёлую, с когтями. Не нападающую, но предупреждающую. Здесь ты не главный, ты корм.

Когда автобус наконец начал замедляться, внутри повисло напряжение. Мы подъезжали к лагерю.

Сначала показались заборы из закованных в руны металлических плит. Потом — караульная вышка, несколько антенн, и наконец — основная часть: десятки палаток, два капитальных здания, платформа для вертолётов, полевая лаборатория и склады. Всё серое, пыльное, суровое.

На воротах висела массивная табличка:

СЕКТОР ВОСТОЧНЫЙ | РАЗЛОМ № 7 | ЛАГЕРЬ «КАМЕННЫЙ ВЗГЛЯД»

Автобус остановился. Дверь открылась. Вошёл истребитель — в маске, броне, с сержантскими нашивками. В руках — планшет.

— БФ-1-1? Выгрузка. По команде строй у шестого ангара. Без шума, без суеты. Остальные группы уже прибыли. Добро пожаловать.

Никто не ответил. Мы встали, подняли с полок вещи и вышли.

Вокруг нас гудел лагерь. Над головой — серое небо. Впереди — врата в другую реальность. Всё началось по-настоящему.

Ангар в который нас привели оказался не ангаром, а скорее длинным металлическим каркасом, обтянутым армированной тканью. Внутри — армейские кровати, стоящие ровными рядами, ящики, одна буржуйка в центре и пара переносных обогревателей. Пахло металлом, солью, пылью и чем-то… горелым. Не дымом — а как будто воздух когда-то давно пытались поджечь.

— Тепло хоть, — пробормотал Рысин, ставя сумку к койке. — И то хорошо.

Размещение заняло минут десять. Кровати были подписаны — списки скинули заранее. Мы с Игнатом оказались в одном ряду, через проход от Павлиновой и Зверева. Буревая и её подруги — в другом конце, ближе к выходу. Пожарская, разумеется, где-то в середине, напротив Лазурина. Ни она, ни её «группа поддержки» ни словом не обмолвились. Только кивнули, по-военному.

Нам разрешили переодеться, привести себя в порядок и выдали первую «расписку»: бланк с краткими правилами поведения в лагере. Я пробежался глазами:

— Посторонние зоны — только с допуском.

— Покидать лагерь без сопровождения запрещено.

— Магию применять только в отведённых зонах.

— К Разлому — ни ногой.

— Не кормить местную фауну. Да, она тут есть.

— Приятненько, — прокомментировал Игнат, подползая к батарее. — Особенно пункт про фауну. Надеюсь, это не чёрный юмор.

— Пункт про Разлом мне нравится больше, — откликнулся Зверев, не отрываясь от затягивания шнуровки на берцах. — Значит, он реально близко.

Спустя минут пятнадцать в ангар заглянула Кленова. Без брони, в сером полевом костюме и с планшетом в руках. Её вид не предвещал ничего хорошего.

— Отбой в двадцать два ноль-ноль. Подъём — в шесть. Завтрак по группам. Утром — ознакомительный инструктаж, потом первичная разведка сектора. Парам «один+один» быть готовыми к совместному выходу. Броня, оружие, амулеты — полный комплект. Физо с утра отменяется, но особо не радуйтесь. Впереди — неделя практики. В лагере вас баловать никто не будет. На вопросы — пять минут. Потом тишина.