Когда надел нагрудник, почувствовал холодный металл, сливающийся с кожей. Полимерно-керамические плиты крепились ремнями, не оставляя возможности для удобства — защита была на первом месте. Простая, функциональная форма, без лишних украшений, даже если бы мне этого хотелось. Цвет был уныло серым, слегка потертым, будто после долгого использования, с теми самыми мечом и щитом на фоне огненного круга — знаком Истребителей.

Далее шлем. Он с виду был незамысловатым, напоминая маску спасателя, если бы у спасателя была какая-то магическая сила за спиной. Закалённое стекло, прикрывающее глаза и щеки, скрадывало взгляд, но в нем было что-то утешающе знакомое. Изнутри — наушники, магофильтр первого уровня, который, как обещали, будет блокировать гром, иллюзии и ментальные атаки. Была и резервная ячейка для очков или просто усиленной защиты для зоны головы.

Я надел его, поморщился — привыкать было тяжело. Поле зрения уменьшилось, а стекло на мой взгляд было слишком темным.

Инструктор Истребителей, тот что худощавый, с выгоревшими волосами, подал знак двигаться дальше. Никаких лишних слов — просто подал мне пояс, на котором висели кармашки с аптечкой, ножом и магическим шипом для дальнего броска.

Когда я затянул пояс и проверил, насколько удобно лежит оружие — стандартный меч с магослитковым лезвием — странные ощущения не ушли. Легкость, которая оставалась даже в броне, говорила мне о том, что это было не предназначено для героизма. Это была броня для минимальной защиты. И до уровня того же "Голиафа" ей очень далеко. Это как сравнивать меха и велосипед.

Рюкзак. Простой, тканевый, с укрепленным дном. Он никак не мешал движению и достаточно компактно носился за спиной.

Закончив подгонку я слегка прошелся, пару раз подпрыгнул. Заметил с какой брезгливостью смотрит на броню Воронов. Да и Алина с Дарьей выглядели так, словно им не броню предлагали, а дохлую кошку в которой копошатся мухи. Скорее всего уже завтра, если не сегодня, у них будут свои комплекты брони, гораздо более надежной и продвинутой чем эта.

Мы прошли в следующий зал, и двери за спиной с лязгом закрылись. Кто-то — кажется, Лисицин — тихо выдохнул, как будто с плеч сняли лишний груз. Или накинули новый. Я пока не разобрался.

Зал был широким, без окон, с полупрозрачным куполом над головой — свод иллюзорного неба, в котором медленно двигались облака. По краям располагались тренировочные зоны, каждая размечена магическими знаками и усилена стабилизаторами, чтобы не снесло стены. Вдоль одной из стен — магобарьеры, за которыми маячили манекены, голограммы и даже один, не внушающий доверия, черно-серый сгусток — фантом аномалии. Учебный, как заверили, но я на всякий случай держался от него подальше.

— Ваша броня не спасёт вам жизнь. Ваш меч не убьёт тварь, если вы не умеете им махать. А ваш кристалл — просто побрякушка, пока вы не научитесь им пользоваться, — инструктор Истребителей с выгоревшими волосами прошёлся перед нами, не повышая голос, но в его словах было больше угрозы, чем в крике Кленовой. — Три дня. Столько у нас есть, чтобы сделать из вас что-то, что не погибнет в первую же минуту.

А потом начался ад.

Нас разбили по пятёркам, по боевым связкам. Моей командой остались всё те же — Игнат, Рысин, Павлинова и Зверев. Без лишних объяснений нам выдали задания и указали на зону № 3 — полоса препятствий, совмещённая с боевым курсом. Магические ловушки, переменная гравитация, иллюзии и даже имитация разломной пыли. Когда мы ступили внутрь, пол сменил текстуру — земля, камни, сыпучий песок. В небе — темнеющий купол, в котором мигали разряды.

— Готов? — спросил Игнат, проверяя, застёгнута ли у меня защёлка на броне.

— С момента поступления в академию, — буркнул я и шагнул вперёд.

Первый этап — пробежать участок с разными покрытиями, активируя щит в нужный момент. Мы бежали вперёд, тяжело дыша, броня поскрипывала, рюкзаки били в спину. Иллюзия в воздухе мигнула — и перед нами возникли силуэты теней. Ментальные фантомы. Ненастоящие, но от страха это не спасало. Я инстинктивно дернулся в сторону, а затем вспомнил: магофильтр! Он приглушил панику, и тени стали тусклее. Всё равно пробежал, спотыкаясь. Игнат был первым, кто не просто прошёл, но ещё и успел помочь Павлиновой, когда та оступилась на сползающем песке.

Следом был бой. Один на один. Без магии — только оружие и броня. Воронов против Лазурина. Буревская против Аурианова. Меня поставили против Рысина.

— Ты же Воздух, ты лёгкий, — объяснил инструктор. — А ты, Крапивин, попробуй не спалить тут всех.

Удар. Парирование. Уклонение. Броня хоть и казалась облегчённой, но движения в ней всё равно были чуть заторможенными. Я промахнулся — и получил удар в бок. Пластина на рёбрах сработала как надо, но воздух вышибло. Зашипел, поднял меч, пропустил ещё один удар. Потом всё же собрался и перешёл в атаку — три быстрых выпадa, потом замах снизу. Рысин отступил, а я, чувствуя жар в груди, остановился.

Амулет дрогнул под броней. Не вовремя.

Я закусил губу и заставил себя дышать медленно, ровно. Он не сработал. Пока.

Инструкторы не вмешивались, но следили. Особенно за мной.

После обеда — отработка связки. Два на два. Игнат и я против Пожарской и Сапфировой. Вот где стало по-настоящему весело. Потому что баланс в этой игре полное гавно. Сапфирова двигалась как змея — плавно, точно, с экономией каждого движения. А Пожарская… ну, она сражалась как королева. Не потому, что была сильнее. Потому, что знала, как заставить нас ошибиться. Она не атаковала, она подставляла.

Пока я пытался удержать позицию, она отвлекла меня короткими вспышками, чуть дернул щитом — и Сапфирова нанесла точный удар в шлем. Щит загорелся, активировался, проблеснул — и погас. Первое попадание.

— Минус один, — равнодушно сказал инструктор.

Я зарычал. Не из злости. От стыда.

Вечером нас выстроили в шеренгу. Мы стояли молча, потные, усталые, у некоторых руки дрожали от перенапряжения. Кленова читала список: распределение по секторам, базовая структура отрядов, запасной план отхода, координаты сигнального кристалла. Всё сухо, быстро, без интонации.

— У вас меньше трех суток. Завтра и послезавтра — ещё два тренировочных дня. Потом сбор, проверка оборудования, и выезд.

Никто не сказал ни слова. Только дыхание. Хриплое, тяжёлое. И шорох — броня скрипнула, кто-то поправил ремень, кто-то сжал рукоять меча.

Я смотрел на свою тень на полу и думал, что она уже будто не моя.

А потом Кленова подошла к нам, в упор, и тихо добавила:

— Вы не обязаны быть героями. Просто выживите.

И впервые за день я поверил, что это вообще возможно. Хотя бы чуть-чуть.

Следующие два дня прошли — как бы это сказать помягче — «весело». То есть, с удвоенной интенсивностью, с ползанием по полу, задымлённым от боевых чар, с искрами, потёртостями на броне и с ожогами, которые не брала даже регенерация из аптечки. И всё это под бодрые комментарии инструкторов, у которых, кажется, было тайное соревнование: кто придумает для нас испытание похуже.

Как я и подозревал, в первый же вечер большая часть аристократов получила обновлённую броню. Кто через папеньку, кто через род, а кто-то просто потому что может — блестящие чешуйчатые пластины, руны глубокой инкрустации, встроенные модули стабилизации. Пожарская в своей новой экипировке выглядела так, будто собирается не в Разлом, а в рекламный ролик Имперского канала: сверкающая, гладкая, грозная. Сапфировы и Буревая — не хуже. Даже Лазурин внезапно засиял как новенькая подкова. Но больше всего удивлял Воронов. Откуда у него "Серпент" хоть и предыдущей модели, а не последней никто не знал. Но сидела броня на нем как влитая и он явно умел с ней обращаться.