Глаза его были закрыты, на лице застыло умиротворенное выражение.

«Тебе понравится», — заверила она его. Она надеялась. «Твоя сестра вернется с нами, да?»

«Понятия не имею», — грубо сказал он ей. «Я надеюсь, но я ни к чему ее не подталкиваю. Еще слишком рано, и ей... ей нужно время. Нам обоим нужно».

«Все в порядке», — Морана поцеловала его в сердце. «У нас есть все время в мире».

Его губы приподнялись в легкой улыбке, ее самое любимое на свете — его ямочки — проявились, когда он держал ее глаза закрытыми, гладил ее позвоночник и позволял ей прижаться к своему сердцу.

Глава 24

Амара, город Тенебра

Амара читала, что найти время и желание для секса было немного сложно в первый год родительства. К счастью, это не было проблемой для нее и ее мужа. С того момента, как врач дал ей зеленый свет, она была на ней, в ней, около нее больше, чем вне ее.

«Подними колено», — приказал ей Данте, его голос был таким чертовски грубым, что заставил ее содрогнуться, его темные глаза были такими горячими, что было чудом, что она не воспламенилась тогда и там, на полу кабинета. На том самом полу кабинета, на котором он сейчас стоял на коленях.

Золотое шелковое платье, которое она надела на вечеринку, лежало рядом с запертой дверью, возможно, порванное, как и его одежда, которая наконец-то свалилась после того, как они поддразнивали и испытывали друг друга на протяжении всей вечеринки. Его губы были у ее ушей всю ночь, представляясь гостям милыми пустяками в ушах его жены, в то время как он шептал все грязные вещи, которые он собирается сделать с ней и заставляя ее сохранять серьезное выражение лица. Было тяжело пытаться быть идеальной хозяйкой с мокрыми трусиками.

Амара подняла колено к краю стола и наклонилась над ним. Ей было иронично, что Лоренцо Марони проклял ее в этом самом офисе за тот же самый стол, которым она теперь владела, и ее муж боготворил ее за ним.

И оглядываясь назад, видя, как он ласкает себя, большой и жесткий, она почувствовала еще один прилив влаги. Амара облизнула губы, зная, что воздержаться от секса на несколько дней было очень хорошей идеей. Она знала, что это свело его с ума, но, боже, как она теперь пожинает плоды. Это не было намеренно с их стороны, просто это были несколько особенно загруженных дней. Данте наклонился вперед, накрывая ее спину, его губы снова приблизились к ее уху.

«Мой рот или мой член?»

Боже, ей нравилось, как грязно он говорил с ней наедине. Мир знал Данте Марони как отточенного, идеального джентльмена, и он был им, но он также был грязным, сексуальным мужчиной, и он выплескивал это на полную катушку, когда был с ней.

Трудный выбор, Амара усмехнулась. «Оба».

«Грязная девчонка», — прорычал он ей на ухо, нежно поцеловав.

Следующее, что она осознала, это то, как Данте поднял ее ногу выше, непристойно выставив ее напоказ всему помещению и своему взгляду, и провел языком полоску по ее киске.

Небольшой лиз. Амара прикусила губу. Еще один. Она застонала. Еще один. Ее грудь вздымалась. Еще один. Ее глаза закрылись.

Его большие пальцы терли жесткие круги по внутренней стороне ее бедер, каждый маленький круг ранил ее все сильнее и сильнее, и она едва держала глаза открытыми. Данте чередовал, не торопясь, и намеренно, медленно, брал ее кожу между зубами и нежно кусал ее. Долгий стон вырвался из нее непрошено, ее нервы делали все ее тело еще более эрогенным, чем оно уже было.

Медленно, покрывая покусами и поцелуями ее бедра, Данте проложил путь губами к ее влажной сердцевине, открывая ее губы своему горячему взгляду и просто глядя ей в глаза, еще больше разжигая ее желание.

Амара почувствовала, как ее глаза закатились, ее соки хлынули, когда она схватилась за край стола. Рот Данте, этот рот, который должен быть отнесен к категории оружия, обрушился на нее, поедая ее с мастерством и желанием, которые она могла чувствовать в каждом лизании, каждом толчке, каждом движении его языка. Он взял ее клитор в рот, посасывая его, и ее колени подогнулись в ответ, ослабев, и она схватила его волосы, ее собственные упали ей на спину.

В тот момент, когда она схватила его за волосы, Данте нырнул в нее, заставив ее закричать, его язык проник в нее, пробуя ее на вкус, наслаждаясь ею, словно мужчина, утоляющий жажду, и она погрузила пальцы в его волосы глубже, ища опоры, ее голова откинулась назад, а тело громко загудело от удовольствия, вырывающегося из ее центра, разливающегося по ее конечностям, ее рука была вытянута назад, чтобы удержать ее.

Это был один из особых случаев, когда Данте ел ее за столом. Он делал это миллиард раз в каждом другом месте, которое она могла вспомнить, но каким-то образом стол был зарезервирован для особых случаев, когда он любил сказать мысленное « иди на хуй» своему отцу.

«Данте», — захныкала она, ее тело поднималось все выше и выше, ее киска скользила под ним. Его руки сжали ее бедра, удерживая ее в вертикальном положении своей чистой силой, которая только больше возбуждала ее. Святые боги секса, этот мужчина был горяч, когда делал такие вещи.

Шумы, заполнявшие кабинет, были острыми, наполняя ее еще более глубоким желанием, когда она начала дрожать, почти на грани, его язык непрерывно скользил вокруг ее клитора и погружался в нее и обратно, запах ее возбуждения резко витал в пространстве. Как раз когда она почувствовала, что ее конечности стали вялыми, а ее тело напряглось, он отстранился.

Амара подождала секунду, чтобы посмотреть, сделает ли он что-нибудь еще, но Данте просто встал на колени позади нее, поддерживая ее ногу одной большой рукой. Она оглянулась, и он ухмыльнулся ей. Ее разочарование заставило ее резко крикнуть ему: «Что?».

«Это первый день рождения ребенка, которого я сказал отцу, что собираюсь вложить в тебя», — сказал он ей, ухмыляясь. Ах, это был особый случай за столом. Она хихикнула, чувствуя себя молодой девушкой, которая сильно влюбилась.

Он снова нырнул, на этот раз с такой агрессией, что она быстро достигла пика.

«Я долго не продержусь», — предупредила она его, чувствуя, как внизу живота начинает разливаться знакомое тепло, которое затем распространилось на грудь, шею и лицо, заставив покраснеть щеки.

«Кончи мне в рот», — приказал он, надавливая сильнее .

И через несколько секунд, крепко сжав его волосы пальцами, Амара кончила, ее тело сотрясалось от ярости лихорадки в ее крови. Она обмякла над столом, тяжело дыша, и почувствовала, как он встал.

Прежде чем она успела как следует отдышаться, он уже нес ее через комнату, обнимая за живот, прямо по шрамам и растяжкам, оставшимся после беременности.

Он сел на диван, тот, на котором они всегда сидели, когда приходили их друзья. Он схватил ее за бедра и, прежде чем она успела удержать равновесие, насадил ее на свою длину.

Амара закричала, ее голос был хриплым, она пыталась найти что-то, за что можно было бы ухватиться, но ничего не приходило ей в голову. Ее ноги свисали с его ног, и она откинулась назад, спиной к его груди, пытаясь найти опору, опираясь одной рукой на спинку дивана. Данте оставался неподвижным внутри нее, пока она приспосабливалась, его руки были на ее бедрах, которые стали шире после беременности. Опустив ногу так, чтобы ее пальцы касались пола, Амара наконец почувствовала, что может выдержать удары, которые он был в настроении отмерить.

Ее дыхание со свистом вырвалось, когда он взял ее мочку в рот, потянув ее зубами. Ее тело, уже на грани оргазма, дико вырвалось из-под контроля, полнота внутри нее терзала, требуя, чтобы он уже двигался.

«Данте», — простонала она, запрокинув голову назад, когда его губы обхватили ее шею, покусывая и покусывая, проводя и пробуя на вкус место прямо под ее ухом, ее своеобразное пятнышко сверхновой, и Амара почувствовала, как ее влечет к большему удовольствию, просто чтобы он немного отстранился.

«Перестань играть, Данте», — рявкнула она с раздражением и разочарованием, повернув голову, чтобы посмотреть на него. Данте наклонился назад, чтобы поцеловать ее в шею, его руки двинулись к ее полной груди, полностью обхватив ее руками, сжав один раз, прежде чем слегка ущипнуть ее уже набухшие соски, потянув их. Амара вскрикнула от сильного ощущения, забыв о своей ярости, на грани, капля молока вытекла, так как она все еще кормила грудью, когда он снова остановился.