На ее пробормотанные слова он повернулся на бок, приподнялся на локте и положил на него голову, его глаза, его энергия, были легче, чем прежде. Находка сестры сотворила чудеса с его поведением. Хотя он все еще был брюзгой, теперь он был брюзгой, который воспринимал шутки.

Он наклонился вперед, провел губами по ее подбородку, вниз по шее и по шраму, оставленному пулей. Его губы прижались к нему, нежно поцеловав, прежде чем найти ее губы, пробуя ее на вкус так, как он делал это, отчего у нее подогнулись пальцы ног.

Морана оттолкнула его назад к кровати, их губы разъединились, снова соединились, улыбнулись и сцепились. Его руки скользнули по ее голой спине, обхватив ее задницу в хватке это всегда заставляло ее дыхание замирать, его хватка была единственным видом собственничества, которое он обычно позволял себе выражать. Его грубые пальцы дразнили кожу на краю ее киски, их дыхание смешивалось сильнее, когда ее кровь нагревалась, небольшое прослеживающее движение заставляло ее сердце напрягаться, когда желание свернулось в клубок внизу ее живота.

Тристан откинулся на спинку кровати, расширив свою позицию, и Морана отстранилась, тяжело дыша, его горячие глаза и расширенные зрачки посылали ток прямо в ее сердце. Он продолжал смотреть на нее, его грудь вздымалась, и Морана почувствовала, как его пальцы сжались на ее заднице, подтянув ее одним движением, поднимая ее выше на кровати над собой.

«Опять?» — спросил он хриплым голосом, от которого у нее защемило в паху.

«Снова», — ответила она, ее груди налились тяжестью, соски ныли, прижимаясь к его груди.

Прежде чем она успела моргнуть, он поднял ее одним из тех безумных движений, о которых она фантазировала неделями, наблюдая, как он тренируется в их домашнем спортзале, и одно из этих движений, сгибание бицепса, которое он делал, всегда выстреливало ее либидо прямо через крышу, независимо от того, сколько раз он это демонстрировал. Она ожидала, что он притянет ее к себе. Она ожидала, что он раздвинет ее, наполняя ее криками. Она ожидала, что он обхватит ее зад обеими руками и будет держать ее неподвижно, пока он будет в нее входить.

Но Тристан ничего из этого не сделал. Морана удивленно моргнула, когда почувствовала его голую эрекцию у своего бедра, когда ее ноги обхватили его талию. Его большая, грубая рука схватила ее за шею в движении, которое было так Тристаново , его голубые глаза сверкали той комбинацией похоти и любви, которая заставляла ее сердце колотиться, той комбинацией дикости и нежности, которая заставляла ее пульсировать.

«Тристан?» — пробормотала она, не понимая, что он собирается делать.

«Терпение, дикая кошка», — тихо прошептал он, и Морана застонала, чувствуя, как его член трётся о её маленький бугорок, посылая дрожь удовольствия по её нервам.

«К черту терпение», — пропыхтела она, двигая бедрами, чтобы получить больше трения. «Вообще-то, к черту меня. Сейчас же».

Его губы изогнулись, даже когда его глаза остекленели, этот первобытный взгляд в них заставил ее сердце колотиться, как таран. Она почувствовала, как его другая рука опустилась на ее задницу, используя их объединенные жидкости, чтобы вставить два пальца в ее зад, когда он поднял ее немного выше, его эрекция пульсировала прямо напротив ее входа, их глаза встретились. За эти годы она узнала, что он был мужчиной-задницей насквозь. Когда он сделал это в первый раз, она была удивлена, но это потрясло ее мир так сильно, что теперь она умоляла его. Он брал ее задницу иногда, если был в настроении, но иногда, когда они были ненасытны, он проникал в нее своими пальцами и своим членом, заполняя ее так полно собой, что она чувствовала, что он никогда не сможет выбраться.

Вот что он сделал прямо тогда. Засунув пальцы ей в задницу, одним плавным движением он вонзил свой член вверх, одновременно потянув ее вниз.

Морана вскрикнула, ее голова откинулась назад, когда ее охватили сильные ощущения, ее стенки сжались на его длине, а глаза закрылись, когда ее пальцы впились в его плечи для поддержки. Прежде чем она успела перевести дух от ощущения того, что она так полна, Тристан снова поднял ее одной рукой, запихивая ей в спину свой другой рукой, почти полностью вытаскивая из нее свой член, прежде чем внезапно насадить ее на себя, его бедра подпрыгнули, ее громкие крики утонули в его языке.

Подхватив движение, он повторил его снова, и снова, и снова, поднимая ее и тянув вниз, вытаскивая и толкая вверх, угол позволял ему двигаться гораздо глубже внутри нее, ублажая нервы, о существовании которых она даже не подозревала.

Ее стенки сжимались вокруг него, снова и снова, с каждым движением его бедер, содрогаясь вокруг его эрекции, когда она снова и снова скользила домой, ее глаза были закрыты, небольшие всплески удовольствия атаковали ее, объединяясь в более тугую складку, заставляя ее хныкать все громче и громче. Морана отстранилась от его рта, открыто задыхаясь, слыша, как его собственные неровные вдохи совпадают с ее, его руки не останавливались, его бедра не останавливались в своем поршневом движении.

«Ох, черт», — выдохнула Морана между вздохами. «О, боже».

Тристан пристально смотрел на нее, как он это делал, наклонив голову вперед и кусая сосок зубами. Морана содрогнулась от перегрузки ощущений, нападавших на нее со всех сторон, сжимая его так крепко, что он издал очень пещерный звук. Ее стенки сжались вокруг него от его гортанного рычания, и внезапно ощущения внутри нее усилились тем знакомым, но захватывающим образом, трение между их телами заставило ее жеманиться от удовольствия.

Она прикусила губу, задыхаясь, пока Тристан продолжал бить по маленькому месту, которое он обнаружил внутри нее, месту, настолько чувствительному к его прикосновениям, что оно могло вызвать чудовищные оргазмы, что они и сделали, к их большому удовольствию.

«О, боже, я сейчас кончу», — прошептала она у его головы, обхватив его рукой для поддержки, в то время как ее бедра начали самостоятельно откидываться назад, другая ее более бесчувственная рука скользнула между их телами, чтобы потереть клитор, зная, что он никогда ее не уронит, ее палец яростно двигался по этому комку нервов.

«Тогда, черт возьми, кончай», — прорычал Тристан ей в челюсть, его зубы впились в кожу, и Морана почувствовала, как сжались пальцы ее ног, жар проник в ее кровь, начиная с того места, где ее палец тер клитор, и где он двигался, двигался и бил ее так сильно с каждым чертовым толчком, и ее стенки начали дрожать вокруг его ствола, но он продолжал вводить его внутрь и наружу, внутрь и наружу, вверх и вниз, вверх и вниз и никогда не останавливался и...

С искалеченным криком Морана почувствовала, как волна за волной экстаза нахлынули на нее, оргазм был мощнее, чем любой другой из тех, что она испытала этой ночью. Она почувствовала, как пальцы Тристана вытащили ее, его рука обхватила ее спину, притянув ее прямо к своей груди, пока он пульсировал внутри нее, дергаясь, кончая с грубым звуком из своей груди, его лицо зарылось в ее шею, его член спазмировался внутри ее дрожащих стенок, наполняя ее своей сущностью, ее собственные руки были раздавлены на его груди.

Они тяжело дышали в течение долгих секунд, оставаясь вместе, не двигаясь, просто приходя в себя от кайфа, который они каждый раз получали.

«Мне тоже нравится, когда ты любишь меня трахать», — сказала она ему, прижавшись к его груди, довольная, прижав ухо к его колотящемуся сердцу, слыша, как оно медленно успокаивается, возвращаясь к своему нормальному ритму, и ее сердце тоже замирало.

Она чувствовала, как его веселят ее посткоитальные блаженные слова, и расслабилась в нем, довольная, как котенок, что напомнило ей об этом.

Она нарисовала пальцем петли вокруг его мускулистой груди. «Когда мы заведем кошку?»

Его рука лениво погладила линию ее позвоночника. «Кошка для тебя. Собака для Ксандера. Это будет сумасшедший дом».

Раздражение в этом голосе, пропитанном виски и грехом, заставило ее хихикать. Она сложила руки у него на груди, не обращая внимания на боль в левой руке после энергичной деятельности, которую она ей подвергла, и положила подбородок на руки, глядя на него сверху вниз.