Она позволила ему, открываясь, разворачиваясь, принимая это.

«Мы станем пеплом, прежде чем расстанемся», — пробормотал он ей в губы. Ее дыхание сбилось. Он знал, что ей нравятся его слова, что она дорожит ими и держит их близко к сердцу. «Я никогда тебя не отпущу».

Он отстранился, проведя тыльной стороной пальцев, потемневших от ожогов и шрамов, по ее безупречной бледной щеке. «Думай об этом как о временном приключении».

Ее горло сжалось, когда она сглотнула. «Почему?» — спросила она, невинно и обвиняюще одновременно.

«Потому что ты находишься на пути самопознания, исцеления и возрождения из собственного пепла», — напомнил он ей. «Ты находишь себя, и твой разум наконец готов встретиться со своим прошлым. Ты — эмоциональное существо, flamma. Тебе нужны все эти части, чтобы чувствовать себя цельной и счастливой. И мне нравится, когда ты счастлива».

Ее пальцы лениво прошлись по его волосам. «А что, если я никогда не буду целой? Что, если после всего этого я останусь... пустой?»

Дайн подняла бедра и медленно скользнула в нее, наблюдая, как ее глаза закатываются, и чувствуя, как ее ногти впиваются в его мышцы, ее стенки плачут вокруг него. Даже после всего этого времени ей потребовалось немного приспособиться к его присутствию внутри нее, к его пирсингу, его длине и его толщине, заполняя ее до краев таким образом, от которого, как он знал, она уже стала зависима.

«Ты чувствуешь себя опустошенной?» — спросил он ее, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Ее губы дрожали, глаза полуприкрыты. «Не с тобой».

«Со мной — никогда. Что бы ни случилось, со мной ты никогда не будешь пустым».

На этот раз именно она поцеловала его, понимая, что его слова значат больше, чем просто физическое прикосновение, наклонилась вперед и захватила его губы своими.

«Я люблю тебя», — сказала она ему, и эти слова, ее голос, ее присутствие стали еще одним основным воспоминанием, которое глубоко запечатлелось в его мозгу, активизируя его синапсы, наполняя его нейроны химическими веществами, которые заставляли его чувствовать себя непобедимым, заставляя орган в его ребрах биться особенно сильно, испытывая самое близкое к той эмоции, которую она называла любовью, которую он мог чувствовать, любовь, которую она ему описывала.

«Я знаю», — сказал он ей, как всегда, прижимая ее к себе и зная, что она понимает его недостатки, понимает, что он такой, какой есть, и все равно любит его.

Затем он начал двигаться в ней, углубляя поцелуй, смакуя ее вкус и воспоминания о ней, зная, что их время вместе истекает.

Глава 2

Амара, город Тенебра

Быть матерью было утомительно. Быть матерью и в то же время женой мафии было еще утомительнее.

У Темпест, света ее жизни, радости ее сердца, силы ее души, были легкие зверя. Амара любила ее, но боже мой, Темпест оправдывала свое имя, а ведь ей был всего год. Господи, спаси их, когда она станет старше. Они с Данте оба устали по причинам, выходящим за рамки прорезывания зубов у их первого ребенка и не дающим им спать по ночам.

Амара хрустнула шеей, когда вошла в новый реабилитационный центр, благодаря свой здравый смысл тем утром, что она надела балетки вместо каблуков. Честно говоря, у нее не было сил даже встать с кровати в эти дни. Благодаря ее мужу, ее замечательному, заботливому мужу, который позволил ей поспать несколько дополнительных драгоценных минут, пока она заботилась об их ребенке, и благодаря ее матери, которая была настоящим экспертом в вопросах управления ее внуком, Амара почувствовала себя немного расслабленной, впервые за неделю выходя из дома.

Погода в городе постепенно начала меняться, пышные зеленые холмы становились все более ржавыми и оранжевыми по мере приближения прохладного сезона. Закутавшись в свой шикарный пиджак — один из новых, который сидел на ее более пышном послеродовом теле лучше, чем старая одежда, — Амара вошла в большой новый комплекс реабилитационного центра в нескольких милях от города, недалеко от комплекса Марони, который она называла домом.

Новый центр, который она мысленно называла Нью-Хейвен, открылся всего несколько недель назад, всего через год после начала. Он был построен на большой территории, которой владела семья Марони — теперь это ее фамилия, ей приходилось время от времени напоминать себе, — которую Данте одобрил для этого проекта. Это было достойное начало того, что, как она надеялась, однажды станет чем-то гораздо большим. На данный момент в комплексе было три здания с надлежащей охраной. Два были жилыми для размещения детей, спасенных из лап банды торговцев людьми, которой, скорее всего, управлял Синдикат. В одном здании находились классы, еда и офисы персонала, включавшие психологов, учителей и менеджеров. Это было сравнительно небольшое предприятие, но требовалась скорость, а не масштаб, и благодаря тому, что она была женой босса Outfit, выполнение дел в более сжатые сроки было преимуществом.

Она лично курировала все проекты и работала с командой, которая строила все с нуля, страстно увлеченная своим делом, близким ее сердцу и сердцам всех, кого она любила.

«Доброе утро, доктор Марони».

Амара остановилась в вестибюле, чтобы увидеть Нелли, женщину средних лет, которую она лично наняла в качестве управляющей комплекса, чтобы она следила за повседневными делами. Нелли, уроженка Тенебры, ранее работала на той же должности в школе-интернате для мальчиков. Хотя она производила впечатление строгой и дисциплинированной, Амара сразу же почувствовала ее внутреннюю доброту и поняла, что она идеально подойдет на роль опекуна детей, которые будут там находиться, надеюсь, временно.

«Доброе утро, Нелли», — поприветствовала ее Амара с теплой улыбкой. «Извините, я отсутствовала неделю. У Темпест режутся зубки, и скоро ее первый день рождения. Это было, мягко говоря, суматошно. Что я пропустила? Расскажите, пожалуйста».

Нелли прижала руки к своей серой рубашке, что, как заметила Амара, она делала по привычке, прежде чем говорить долго. Они сохранили повседневную одежду для всего персонала, в основном для того, чтобы дети чувствовали себя как дома.

«С учетом последней группы, сейчас у нас тридцать шесть мальчиков в возрасте от четырех до четырнадцати лет», — начала Нелли, пока они шли по вестибюлю. «Все они встречаются с тремя штатными терапевтами раз в неделю, и все посещают разные занятия группами по три-пять раз в неделю. Они были особенно рады выходным в кино. Некоторые из них вышли на улицу. Игровая комната тоже готова. Мы просто ждем, когда вы ее разок посмотрите, прежде чем мы ее откроем».

Амара взяла всю информацию и вышла на большую открытую площадку, которая вела ко всем трем зданиям, осматриваясь. Дети, в основном мальчики, бегали вокруг, играя в мяч. К сожалению, за год, что они искали, они пока не нашли ни одной группы девочек, только мальчиков, которых спасли. Некоторые сидели на траве, наслаждаясь солнцем. Несколько смотрителей, все из которых Амара наняла лично, а Данте проверил, следили за тем, чтобы все были в безопасности. Это были выходные, а по выходным не было никаких занятий и сессий. Только фильмы и предоставление детям возможности быть самими собой. Это зрелище согрело ее сердце так, как она никогда бы не подумала, не будь у нее опыта материнства. Любовь к ребенку и потеря ребенка — оба опыта изменили ее изнутри.

Амара вдохнула свежий воздух и полностью сосредоточилась на настоящем моменте.

«Звонил детектив», — продолжала Нелли, пока они стояли и смотрели на детей. Два мальчика, которым едва исполнилось пять, боролись в траве, смеясь, и их звуки звенели на ветру, словно красивые колокольчики.

«Есть новости?» — спросила Амара, помахав рукой маленькому мальчику, который ухмыльнулся ей. Все дети знали ее. Она была той, кто говорил с ними первой, прежде чем представить им других врачей. Иногда она приносила им сладости, и она знала, что именно поэтому большинство из них любило ее больше. Но ей было все равно. Ей нравилось быть их любимицей, нравилось, как загорались их глаза, когда они ее видели. Это было так чисто, так драгоценно, и она не могла уложить в голове тот факт, что были монстры, которые пытались запятнать и разрушить этот свет в их глазах.