Теперь она уже злилась.

Но прежде чем она успела сказать хоть слово, Данте поднял ее правую ногу за колено, высоко, положил ее на кушетку и раздвинул другую. Он потянул ее бедра от себя и к себе, заставив ее наклонить корпус вперед, чтобы двигаться в ритме. Он держал ее ногу, перекинув ее через одно сильное предплечье, а другим удерживал ее бедра, удерживая ее на месте.

«Сегодня вечером», — проговорил он ей, его член пульсировал внутри нее, — «я буду трахать тебя целую неделю. Я заставлю тебя кончить столько раз, что ты забудешь, каково это — не иметь меня внутри себя».

Ее мышцы сжались вокруг него при этих словах, ее тело снова нагрелось, и она обхватила его за шею, притянув его ближе. «Возьми меня, как хочешь. Я вся твоя».

С хриплым звуком из груди он приподнял ее за бедра и полностью вытащил.

«Данте», — умоляла она, нуждаясь в нем, иначе она взорвется.

«Блядь, Амара», — выдавил он, прежде чем она почувствовала, как он снова скользнул в нее, медленно, дюйм за дюймом.

Она попыталась оттолкнуть его, заставить его двигаться быстрее, но он держал ее неподвижно, двигаясь мучительно медленно. Ее мышцы дрожали и приветствовали его внутри, обхватывая его как перчатка, пытаясь заставить его двигаться быстрее. Но он оставался неподвижным, и он пульсировал.

«Двигайся, Данте», — пробормотала Амара, чувствуя, как ее бедра напрягаются от необходимости двигаться. Но он остался неподвижен, только переместил ее колено через свой локоть и положил палец на ее клитор. Он надавил на крошечную мышцу, потирая ее, пока был полностью внутри нее, и Амара вскрикнула, чувствуя себя такой полной и такой чувствительной, настолько на грани, что еще один щелчок его большого пальца, и она потеряла его. Ее голова откинулась назад на него, ее руки скользнули для опоры, а спина выгнулась, звезды взорвались за ее закрытыми глазами в таком мощном оргазме, что все ее тело сотряслось, ее внутренние стенки трепетали вокруг него, когда его рот сжал ее грудь.

И посреди оргазма он вытащил и вонзил, жестко, заставив ее громко кричать, ее оргазм не мог закончиться, его рука терла ее клитор, когда он грубо вонзал в нее свои бедра, молотя их снова и снова, угол сзади заставлял его войти намного, намного глубже внутрь. Ее грудь вздымалась, когда крики и всхлипы покидали ее вместе с его именем, стонами и хриплыми вздохами, смешивающимися вместе, ее пальцы пытались схватиться за диван, но не могли. Она переместила одну руку вниз к его, где он держал ее бедра и впивался в его плоть, чувствуя, как теплые мышцы сокращаются под ее прикосновением, когда он увеличивал свой темп, движение его бедер полностью открывало ее, так быстро и так быстро, что он входил и выходил, прежде чем она успевала вздохнуть, ее тело никогда не покидало этого почти оргазмического состояния.

А затем он сильно укусил ее за грудь, одновременно глубоко вонзившись в нее, его грубый голос пробормотал хрипло: «Блядь, ты моя. Вся моя. Моя королева, моя грязная девчонка, только моя», прямо над его меткой, и Амара тяжело дышала, ее ноги полностью подкосились.

Данте тут же вытащил ее и повернул, подхватив на руки и приняв ее вес на себя, заставив ее сесть на него верхом, когда он снова вошел в нее.

«Оседлай меня, моя королева. Покажи мне, каково это — сидеть на этом гребаном троне».

Это возбудило ее еще больше. Она потянула его за волосы, приподняла его лицо для небрежного поцелуя и начала извилисто двигать бедрами навстречу ему, как ему и нравилось, ее тело полностью расслабилось в его объятиях, и он мог делать с ним все, что захочет, следуя его примеру и вместе достигая новой вершины.

Его руки обхватили ее грудь, дразня ее соски, не обращая внимания на молоко, которое стекало по ним. Их рты сплелись, а языки переплелись, и она почувствовала, как он дернулся внутри нее за секунду до того, как он излился резкими движениями, удерживая ее в воздухе, его семя было теплым и вызывало ее собственный финальный оргазм, заставляя ее стонать против его рта и крепко сжимать его, полностью втягивая его в себя. Он замер, позволяя своему оргазму вытечь, его руки полностью обхватили ее, и откинул голову назад, прижавшись лбами друг к другу.

Они открыли глаза и быстро взглянули друг на друга, а затем одновременно нежно улыбнулись друг другу.

«Это было горячо», — сказала она ему, прижавшись к нему.

«Да», — согласился он, тяжело дыша, все еще находясь внутри нее.

«С первым днем рождения детей, которых мы создали», — сказал он после долгой секунды, пытаясь прийти в себя.

Она снова поцеловала его в губы. «Ты уже знаешь, что ты лучший папа в мире?»

"Ага?"

«Ммммм».

Он серьезно посмотрел на нее. «Хочешь еще?»

«Секс? Всегда».

Он усмехнулся, потирая большим пальцем ее мокрый сосок. «Я имел в виду младенцев».

Ее сердце остановилось от его вопроса. Она отстранилась и посмотрела ему в глаза, увидев искренность на его лице. «Я не знаю. Я не уверена, но если это произойдет…» — пожала она плечами. «Я бы не возражала».

Данте завопил, снова прижимая ее к себе. «Тогда мне лучше заняться репетициями».

А затем он уложил ее на диван, заставив ее смеяться благодаря многолетней практике и доказав, что физическое соприкосновение никогда не станет для них проблемой.

Глава 25

Зефир, город Тенебра

Ее муж был возбужден.

Он был им с того самого момента, как она пришла в лагерь. С того момента, как она взяла Темпест на руки и поцеловала ее. С того момента, как он увидел новые розовые пряди в ее волосах со старыми синими.

Он был возбужден, когда она взяла его за руку и увела от уменьшающейся группы, вниз по склону к маленькой поляне, которую она нашла в один из своих предыдущих визитов, зная, что место будет пустым, особенно с тех пор, как гости ушли, а большинство людей устали и легли спать. Он последовал за ней, конечно, он последовал, и он был твердым, думая, что она уводит его для небольшого действия "бам-бам". Так и было, но она уводила его особенно потому, что ей нужно было сказать ему, и она хотела быть подальше от людей, в месте, которое больше напоминало им о доме, чем внутри стен другого дома.

Но если раньше он был возбужден, то теперь он был ошеломлен и возбужден.

Дыхание Зефир застряло в горле, пока они стояли на маленькой поляне, кровь хлынула из ее ушей, когда она выкрикивала слова, повисая в пространстве между ними. Он оставался совершенно неподвижным, его особый взгляд пронзал ее, тяжелый от чего-то, чего она не могла зафиксировать, и это заводило ее. Сглотнув, смочив губы кончиком языка, она снова пробормотала. «Я беременна».

Он моргнул.

Она ждала.

Он снова моргнул.

Она сглотнула.

Она нервничала, рассказывая ему, и на мгновение задумалась, не подарить ли ему одну из тех поздравительных открыток. Но он бы просто сказал ей прочитать ее ему, и это бы свело на нет всю цель.

Когда прошли долгие минуты, а он ничего не делал, кроме чертового моргания, больше, чем обычно, она почувствовала, как ее живот скрутило еще сильнее, и расправила плечи. Отступить. Наверное, ей стоит просто отойти и дать ему время обдумать это в одиночку. Да. Может, он обдумал это чрезмерным морганием, как она обдумывала это с мороженым. Не то чтобы она когда-либо замечала это раньше. Ну, она тоже никогда раньше не была беременна.

Кивнув себе под нос, она сделала шаг назад и почувствовала, как его хватка на ее руках усилилась, удерживая ее в плену прямо на месте. Ладно, тогда. Отступление отпало.

Внезапно, прежде чем она успела запаниковать еще сильнее, он поднял ее за руки — ей всегда становилось так жарко, когда он это делал — и посадил на высокий камень в нескольких шагах позади нее, заставив ее сесть на край, пока он смотрел ей в лицо, его пальцы, словно крепкие тиски, сжимали ее руки, длинные и теплые, его мускусный запах окутывал ее, доносились звуки завершающейся вечеринки. сквозь гул вдалеке, приглушенные огни оттуда и луна, отбрасывающие мягкий, интимный свет вокруг них.