Я действую. Моё тело движется само, годы тренировок берут своё. Я настигаю Елисея за несколько шагов, хватаю его за плечо и прижимаю к себе. Он бьётся, как дикий зверь, его ноги скользят по земле, а руки царапают мою кожу. Но я не отпускаю.

— Успокойся, — говорю я, но он не слышит. Его глаза полны безумия, и я понимаю — разговоры здесь не помогут.

Моё предплечье плотно сжимает его шею, перекрывая доступ воздуха. Я не даю ему задохнуться, просто лишаю сознания. Он сопротивляется, его тело извивается, пальцы цепляются за мою руку, но я держу. Через несколько секунд его движения становятся слабее, дыхание — прерывистее. Наконец, он обмякает, его голова падает мне на грудь.

Я не теряю времени. Подхватываю его на руки и бросаю в телегу. Его тело глухо ударяется о деревянные доски, но мне сейчас не до нежностей. Я поворачиваюсь к своим.

— Двигайтесь! — мой голос звучит резко, как удар хлыста. — Никто не останавливается. Никто не смотрит назад.

Но Артем не может сдержаться. Его лицо бледное, руки дрожат.

— Зоран, что это было? Что он услышал? Мы все умрём здесь! — его голос срывается на крик.

Я подхожу к нему вплотную, смотрю прямо в глаза.

— Если ты не возьмёшь себя в руки, то умрёшь первым, — говорю я тихо, но так, чтобы слышали все. — Мы выберемся. Но только если будем держаться вместе. Понял?

Он кивает, но страх в его глазах не исчезает.

До деревни остаётся совсем немного. Я чувствую это по изменению в воздухе — запах сырости и гнили постепенно сменяется дымом, едва уловимым, но знакомым.

Дымом очагов и человеческой жизни. Мои люди идут за мной, но я уже не могу на них положиться. Они сильны в бою, но здесь, в этих проклятых пустошах, их сила ничего не значит. Они боятся. И страх делает их слабыми.

Артем до сих пор не может прийти в себя после того, как Елисей чуть не сорвался в безумие. Остальные молчат, но я вижу, как их глаза блуждают по сторонам, как их руки непроизвольно сжимают рукояти мечей. Они не готовы к этому. Но у меня нет выбора.

Мы должны идти вперёд. Главное — цель. Добраться до Безликих пустошей. Всё остальное — неважно.

Защитные сооружения появляются вдали, словно призраки, вынырнувшие из тумана. Это форт, или то, что от него осталось. Стены из толстых брёвен, когда-то могучие и неприступные, теперь стоят, покосившиеся и почерневшие от времени.

Частокол, окружающий форт, частично обрушился, оставшиеся колья торчат, как сломанные зубы. Башни, некогда возвышавшиеся над стеной, теперь накренились, их крыши провалились, а бойницы заросли мхом.

Всё выглядит так, будто это место покинули десятилетия назад. Но я знаю — это не просто заброшенный форт. Здесь есть что-то ещё.

Мы подходим ближе, и я чувствую это. Магию. Она витает в воздухе, как тонкая паутина, невидимая, но осязаемая. Она исходит от этих стен, от этой земли. Это древняя сила, старая, как сами пустоши.

Она недружелюбна, но и не враждебна. Она просто… есть. И она притягивает меня, как магнит. Я чувствую, что близок к цели как никогда.

— Зоран, — Артем окликает меня, его голос дрожит. — Мы точно должны идти туда? Это место выглядит… мёртвым.

Я оборачиваюсь и смотрю на него. Его лицо бледное, глаза полны страха. Он ещё молод, слишком молод для таких мест. Но это не оправдание.

— У нас нет выбора, — говорю я коротко. — Иди или оставайся. Но если останешься, то знай — здесь ты долго не протянешь.

Он молчит, но я вижу, как его челюсть сжимается. Он последует за мной. У него нет другого пути.

Мы подходим к воротам форта. Они когда-то были массивными, из толстых дубовых досок, скреплённых железными полосами. Теперь они висят на одной петле, скрипя и покачиваясь на ветру.

Над воротами когда-то была надпись, но время стёрло её почти полностью. Я могу разобрать только несколько букв: "…рт С…ра…". Что это значит, я не знаю. И сейчас это неважно.

Я толкаю ворота, и они с грохотом распахиваются. Внутри форта царит запустение. Дома, некогда стоявшие рядами, теперь лежат в руинах. Крыши провалились, стены обрушились, а из щелей между брёвнами растёт трава.

В центре форта стоит колодец, его сруб покосился, а ведро давно сгнило. Но я чувствую, что это место не так пусто, как кажется. Здесь есть что-то… или кто-то

— Осторожно, — говорю я своим людям, хотя знаю, что они уже на пределе. — Мы не одни.

Они кивают, но я вижу, как их руки дрожат. Елисей всё ещё без сознания в телеге, и я не уверен, что хочу, чтобы он очнулся. Его магия может быть полезной, но его страх — опасным.

Мы останавливаемся на небольшой площади, выложенной старой брусчаткой. Камни неровные, покрытые мхом и трещинами, будто их не касалась нога человека уже много лет.

Тишина здесь абсолютная, давящая. Даже ветер, который раньше выл в ушах, теперь стих, словно боясь нарушить это безмолвие.

Я оглядываюсь. Вокруг — полуразрушенные дома, их окна, как пустые глазницы, смотрят на нас. Всё здесь выглядит так, будто люди покинули это место в спешке, бросив всё, что не смогли унести.

— Осмотримся, — говорю я своим людям, но голос звучит глухо, будто поглощённый этой тишиной. — Будьте настороже.

Марк подходит ко мне. Его лицо напряжено, глаза бегают по сторонам. Он всегда был тихим, незаметным, но сейчас его нервозность бросается в глаза.

— Нас должны были встретить, — говорит он, понизив голос, словно боится, что его услышат. — Но тут никого нет. Ни души.

Я не доверяю Марку, князь не просто так его послал.

Но до этого момента Марк был относительно спокоен, а значит тут происходит что-то нечистое. Нас должны были встретить, но, судя по всему, в этом месте нет людей.

— Да, странно, — отвечаю я, стараясь звучать спокойно. — Может, они прячутся? На них могли напасть безликие. Сейчас узнаем.

Марк пожимает плечами, но его глаза выдают беспокойство.

— Не знаю. Но это место… оно кажется мёртвым. Как будто здесь ничего не было уже много лет.

Я киваю, но внутри меня зреет подозрение.

— Оставим повозку здесь, — говорю я, принимая решение. — Лошадей привяжем. Разделимся на группы. Марк, пойдёшь со мной.

Он кивает, но я вижу, как его глаза на мгновение расширяются. Он явно против этой идеи, но спорить не посмеет, после того что видел.

Мы оставляем повозку на площади, лошадей привязываем к полуразрушенному забору. Елисей всё ещё без сознания, и я приказываю Артему остаться с ним. Остальные делятся на группы и расходятся в разные стороны, чтобы осмотреть дома. Я иду с Марком.

Дома пусты. Внутри — только пыль, паутина и обломки мебели. Но что-то здесь не так. Ощущение, будто люди покинули это место в спешке. На полу валяются вещи — разбитая посуда, обрывки одежды. Как будто они бежали, бросив всё, что не смогли унести.

— Странно, — говорю я, поднимая с пола кусок керамики. — Как будто их застали врасплох.

Марк молчит, но я чувствую, как он напрягается. Он знает что-то. Я это вижу.

— Ты ведь бывал здесь раньше? — спрашиваю я, стараясь звучать небрежно.

Он вздрагивает, как будто я ударил его.

— Нет, — отвечает он слишком быстро. — Почему ты так думаешь?

Я пожимаю плечами, продолжая осматривать комнату.

— Просто показалось. Ты говорил, что нас должны были встретить. Значит, кто-то тебе сказал, что здесь будет кто-то. Кто?

Марк молчит. Его лицо становится бледным, а руки слегка дрожат. Он знает, что я настороже. И он знает, что я не отступлю.

— Зоран, — начинает он, но я перебиваю его.

— Не надо, Марк. Я не дурак. Ты знаешь больше, чем говоришь. И если ты хочешь выжить, то лучше расскажи всё сейчас.

Он смотрит на меня, и в его глазах я вижу борьбу. Страх. Нерешительность. Но потом он вздыхает и опускает голову.

— Хорошо, — говорит он тихо.

Марк стоит передо мной, его лицо бледное, а глаза полны страха. Он знает, что я раскусил его. И теперь, когда он начал говорить, слова льются из него, как вода из прорванной плотины.