— У тебя всё построено на эмоциях, — говорил Андрей, смотря на Викины диаграммы. — А у Лёши — на алгоритмах. Я не понимаю, как это соединить.

— А я не понимаю, как можно не строить на эмоциях, — парировала Вика. — Люди — не формулы. Они боятся, радуются, совершают ошибки. Это нельзя игнорировать.

— Но и нельзя вшивать это в модель, — упрямо отвечал Андрей. — Это делает систему нестабильной.

Лёша молчал. Он просто печатал. Потом поднял голову и тихо сказал:

— А может быть, именно это и делает её настоящей?

Они замолчали. И решили попробовать. Несколько дней ушло на первые тесты. Потом — на переработку. Потом — на ссоры. Но к концу июля стало ясно: да, несовместимо. Но значит — нужно искать мосты.

Наконец Август сказал им сделать перерыв. Не из-за усталости, а ради перспективы. Он мягко, но уверенно настоял: переключитесь, измените ритм, вдохните что-то другое — это даст больше, чем часами биться об гладкую стену проблемы, не видя за ней выхода. Он предложил отправиться в небольшое путешествие по Италии — от Флоренции до Неаполя, через Рим, Болонью, Пизу, и Сиену. Исследовать не только архитектуру, но и судьбы городов.

— Посмотрите на эти города не как туристы, — написал он. — А как исследователи. Почему они стали великими? Почему угасли? Что объединяло их эпохи расцвета? Какой был катализатор взлёта и что стало точкой слома?

Этот маршрут стал не отпуском, а подлинной экспедицией по следам величия. Они обсуждали, спорили, наблюдали. Во Флоренции говорили о роли искусства в экономике. В Сиене — о религиозных институтах как формах раннего управления. В Болонье — о влиянии университетов на городскую экономику. В Риме возвращались к теме власти и её циклов. А в Неаполе — задумались над тем, как морская торговля даёт силу, но и уводит изнутри всю энергию, если нет структурной опоры.

— Все эти города что-то строили, — задумчиво проговорил Андрей, глядя на вечерний Неаполь с балкона старого отеля. — Возводили дворцы, чертили каналы, прокладывали улицы… но не всегда знали — ради чего. Или ради кого.

Он замолчал. Вика сидела в кресле напротив, держа чашку крепкого эспрессо. Лёша просматривал таблицы на ноутбуке, но услышал и остановился.

— Я вот думаю, — продолжил Андрей, — почему у одних получалось сохранить силу на века, а другие исчезали? Что было катализатором? Деньги? Идеи? Или, может, просто — вера?

Вика положила чашку и посмотрела на него:

— Может, ещё и интуиция. Или образ. Все они в какой-то момент начинали верить, что строят не просто для себя. А для будущего. Рима не было бы, если бы они думали только о сегодняшнем рынке.

Лёша кивнул:

— А потом теряли ориентир. Переставали понимать, что именно нужно удерживать. Или забывали, для кого всё это. Вот тогда и рушились. Даже при внешнем блеске.

— Мы должны знать, — твёрдо повторил Андрей. — Знать, что и ради кого мы строим. Чтобы не стать ещё одной красивой руиной.

И в этой мысли была та самая искра, ради которой стоило уехать.

Они начали работать по новой схеме: каждый готовил блок анализа — по своей логике, со своими параметрами, иногда даже с разными источниками данных. Потом они садились вместе: распечатывали графики, рисовали схемы, спорили, стирали, снова спорили. Андрей настаивал на структуре и логике, Лёша требовал точности, а Вика тянула всё в сторону ощущений, контекста и визуальных паттернов. Это было медленно, мучительно. Они ссорились, делали паузы, уходили думать, но возвращались. Потому что в этом было не только движение вперёд, но и рост. Рост каждого из них. И главное — они чувствовали, что в этой медленной попытке соединить несовместимое рождается не просто модель. Рождается команда.

В то же время в жизни Августа происходили другие не менее важные события, чем бизнес. Переезд, образование, семья — всё это заняло не просто отдельное место в его расписании, но стало фоном, на котором он переосмысливал себя как личность.

В прошлой жизни у него не было возможности по-настоящему обеспечить родителям тот уровень жизни, которого они заслуживали. Они не бедствовали, не просили помощи и гордо держались за свою независимость, но каждый их выбор всегда был ограничен рамками бюджета. Поездки откладывались, ремонты затягивались, желания записывались «на потом». Он помнил, как отец, не сказав ни слова, складывал купюры на новый холодильник, и как мать тихо улыбалась, листая каталоги с мебелью, которую «можно будет взять в рассрочку». Он не мог этого забыть. Именно поэтому теперь, когда у него появилась реальная возможность изменить их жизнь, он испытывал почти физическое удовлетворение. Он наслаждался тем, что теперь может обеспечить их безопасность, комфорт и спокойствие. Это не было бахвальством — это было внутренним актом искупления за бессилие прошлого.

Весной 2003 года Август сдавал вступительные экзамены в Westminster School, одну из самых престижных частных школ Великобритании. Подготовка к ним заняла несколько месяцев: он усердно занимался по британской академической программе, изучал особенности экзаменационных заданий, оттачивал навыки эссе на английском, решал математические тесты и отрабатывал устные ответы. Через дядю Витю он нанял профессионального консультанта по поступлению, который помог Августу не только адаптировать его академическое портфолио под требования школы, но и оформить все необходимые документы. Сам процесс подачи проходил через лондонского агента, чтобы не привлекать внимания к происхождению ученика. Чтобы пройти интервью и собеседование, Август летал в Лондон в середине весны, при этом все расходы на билеты, проживание и обучение покрывались официально как часть поддержки от логистической компании дяди Вити, открывшей филиал в Великобритании. Август настоял, чтобы всё было сделано прозрачно и на его имя — без связей с Fortinbras, без офшорных схем и скрытого финансирования.

Вступительные экзамены оказались не столько сложными, сколько требующими внимательности и культурного контекста — особенно эссе и устная часть. Август чувствовал себя уверенно: он заранее изучил структуру экзамена, разобрал типовые задания прошлых лет, выстроил собственную логику аргументации. Но настоящий сюрприз ждал его на собеседовании.

Преподаватели ожидали стандартного разговора с юным иностранцем — немного формальных ответов, сдержанная вежливость. Вместо этого они столкнулись с собеседником, который свободно рассуждал о влиянии экономических теорий на общественные сдвиги, приводил примеры из истории развития финансовых рынков, и — что особенно поразило — провёл параллель между динамикой пост-военной Европы и становлением современной цифровой инфраструктуры.

Разговор, который должен был длиться 30 минут, растянулся на полтора часа. В какой-то момент экзаменаторы даже отложили записки и стали просто задавать вопросы — из любопытства. Он не пытался впечатлить. Он просто говорил, как думал. И именно это — спокойная зрелость и глубокая осведомлённость — произвело самое сильное впечатление.

В дальнейшем, через дядю Витю, он организовал всё: от подготовки документов и адаптации учебной программы до постоянной связи с администрацией школы. Но ключевым стало не это. Главное — разговор с родителями. Он знал, что им тяжело и страшно. Тяжело, что они теперь будут в разных странах с Августом, а страшно — потому что переезжают в другую страну. Дядя Витя всю весну разговаривал с ними на эти темы, не давил.

— В прибрежных зонах сейчас идеально для логистики, — сказал он, наливая чай. — Думаю, стоит съездить, осмотреться. У нас там уже есть партнёры.

Отец Августа вскинул брови:

— Думаешь, стоит?

— Думаю, нам с тобой нужно начать новую фазу. Август уже не мальчик. Он справляется. А мы?.. Мы можем себе позволить жизнь получше. Наконец-то.

После паузы он добавил:

— Там и климат мягкий. И море рядом. И медицина на уровне. Всё официально. Компания оплачивает дом и служебную машину. Как бонус за лояльность.