- Да уж, мои сменщики - все больше шушера, - фыркнул Стикс и, расправив плечи, зашагал ему навстречу. - Я бы ни за что не стал с ними сотрудничать.

- Вот как? - по лицу Викария пробежала тень. - Что же, тебе и не придется. Становись, древний. Сегодня ты отправишься в ад.

- Если бы ты только знал, о чем говоришь, - выдохнул Стикс.

Они застыли друг перед другом, оставив всех, весь мир, позади. Две полярности, две крайности. Светлый, ведущий за собой весь просвященный мир. И Темный, правивший миром Тьмы почти шесть сотен лет назад. Архипатриарх, находившийся в своем месте силы - Первом Храме. И Стикс, скованный по рукам, ногам и душе печатями Лаулы.

Ослепительно сияя, вокруг Стикса, прижимаясь к горлу, сердцу и спине, возникли шесть Золотых Мечей. Особенная Мольба Архипатриарха Яскера - его сильнейшее орудие, видеть которое доводилось лишь единицам. Лаула с трепетом смотрела, как величайший Светлый готовится действовать.

Но он не мог просто проткнуть Стикса Мечами. Тогда темная энергия древнего, запечатанная Лаулой, высвободилась бы в центре столицы и забрала бы с собой очень много жизней. Поэтому Яскер стал выплескивать свой Свет в окружающее пространство, увеличивая силу своего влияния.

Первый Храм тоже работал, перекачивая Архипатриарху свою силу. Светлые чаяния людей сделали само здание чем-то вроде Светлого, силой равного целому Епископу.

Лаула почувствовала, как легко вскрывает ее печати на Стиксе мощь Архипатриарха. Они звенели, раскрываясь, и Тьма в кабинете росла.

Рос и Стикс. Из Старца, он стал Юношей, но не тем, которого видела Лаула. Это определенно был он, но... лучше. Стикс рос, ширясь в плечах, его волосы черным плащом закрыли его спину, его одежда преобразилась, обернувшись поистине королевскими одеяниями в черных тонах и с широким вырезом на крепкой груди. Его глаза налились кровью и горели ярко, как пламя. Лицо его застыло бледной маской спокойствия и презрения.

Он был прекрасен, как истинный падший ангел

Тьма, переполнявшая Стикса, сделала его настоящим гигантом - он стал возвышаться над самим Архипатриархом - самым высоким человеком в кабинете. И эта же Тьма клубилась вокруг него, как ядовитый газ.

- Еще не все, древний? - немного удивился Архипатриарх. - Как много душ ты сгубил?..

Прекрасные губы разлепились нехотя:

- Никто не знает, Святой. А я уже забыл.

Предпоследняя печать Лаулы слетела, и Тьма Стикса начала давить на присутствующих.

Лаула почувствовала холод в груди. Эта была половина его темного могущества, но уже этой половины было столько, что девушке не верилось. Здесь и сейчас, стоя в Первом Храме, подле Патриарха и Архипатриарха, она смотрела на величайшего Темного - Стикса, и боялась его.

На его щеках появилась щетина, быстро перерастая в аккуратную бородку, а потом и она, и его длинные волосы, начали белеть, становясь седыми. Лаула, смотрящая в его прекрасное лицо, вздрогнула, когда у его левого виска стал формироваться какой-то знак.

Стикс заметил ее взгляд и усмехнулся, чуть покачав головой. Знак тут же пропал, будто его стерли, а старение Темного остановилось, оставив его волосы седыми лишь наполовину.

Тем не менее, переполняющей его душу Тьме нужен был выход. И полы его одеяний взметнулись, когда из его спины вырвались два могучих черных крыла! Они раскинулись за его спиной, подобно плащу, и угрожающе затрепетали.

Телохранители Архиепископа, стоявшие у дверей, бросились в атаку не раздумывая. Они понимали, что не смогут остановить самого Стикса, но так же и знали, что могут подарить главе Церкви лишнее мгновение.

Но им не удалось даже этого потому что Стикс, не обращая на них внимания, махнул крылами, и оба телохранителя оказались отброшены прочь от древнейшего существа.

Они тут же вскочили, чтобы ринуться вновь, но их остановил резкий окрик Архипатриарха.

- Не нужно! - крикнул он.

Сила его голоса, подкрепленная океаном Света вокруг, развоплотила бы сотню Темных. Но Стикс, стоящий напротив, даже не поморщился.

Его крылья легли на пол плащом, а сам он продолжил стоять перед величайшим Светлым из живущих, покорный своей судьбе. Лаула видела это в его глазах - он слишком долго жил. И слишком устал от этого. В этом своем истинном облике Стикс казался ей невообразимо печальным.

Последнюю печать могла снять только Лаула, но она не делала этого. Если Архипатриарх сможет одолеть имеющуюся Тьму Стикса, оставшаяся часть не станет проблемой даже после его смерти - ее смогут нейтрализовать. А вот выпускать всю проклятую энергию разом... Это могло быть опасно.

Но опасно было и без этого. Удушливая Тьма, расползающаяся по кабинету, уже начала приносить светлым боль.

- Как грустно, - одними губами прошептал Стикс.

Его Тьма разом ударила по Первому Храму! Здание затрясло, телохранители снова бросились вперед, но...

Их уже опередили. Сверкая невообразимым, почти нестерпимым количеством Света, по обе стороны от Архипатриарха стояли Перст Указующий Лаула и Патриарх Михаил. Трое величайших Светлых, поддерживаемых Первым Храмом, против абсолютной Тьмы.

Лаула почувствовала, как Свет Храма стал ярче. То давление Тьмы было не нападением, а жертвой. Стикс самолично отдал часть своей силы - какую смог, чтобы у Светлых оказалось больше сил на его убийство.

Но, стоя плечом к плечу с величайшими, Лаула понимала - им не хватает.

Если убить Стикса сейчас, от столицы ничего не останется. Он оказался слишком силен. И Архипатриарх с Патриархом, естественно, понимали это ничуть не хуже самой Лаулы.

Медленно, шаг за шагом, Светлые стали снимать давление, а Лаула - восстанавливать свои печати.

- Размял кости, - оскалился Стикс вернувшись в образ Юноши, к которому Лаула уже привыкла.

- Сегодня мы не добились успеха, - Архипатриарх вздохнул и серьезно посмотрел на Стикса. - Мне нужно размышлять. Лаула, древний, прошу, оставьте нас. Отдохните. Этот день был для вас трудным.

Лаула, с сомнением глядя на Клинка, переводила взгляд с него на вышестоящих Светлых. Но и Яскер и Михаил смотрели на нее с уверенностью и легкими улыбками. Они доверяли ей снова взять под конвой того, кого не смогли убить несколько минут назад.

- Идем, - выдохнула она, тронув Стикса за плечо.

Тот улыбнулся и покорно пошел за ней. Уже выходя, глядя на ошарашенные глаза телохранителей Архипатриарха, Лаула задумалась о том, как выглядел ее жест со стороны. Действительно, так панибратски касаться того чудовища, которое одной своей силой заставило отступить троих сильнейших Светлых в Первом Храме - девушка благоговейно потерла ту руку, которой сделала это.