- Скрытник, - в темноте Стикс пожал плечами. - Хороший парень. Махнул хвостиком перед тобой, а мне даже заметить не дал. Сильный. Сегодня у тебя, похоже, была возможность увидеть еще одни красные глаза, помимо моих.

Несмотря на свои слова, Клинок оставался невозмутим и спокоен. Казалось, его совсем не расстроило то, что его смог обвести вокруг пальца другой Темный. Лаула подумала, что дьявол, которым его описывали, должен был быть уязвлен.

- Почему он был там? - она добавила в голос подозрительности. - Ты точно его не знаешь?

- Подозреваешь меня? И правильно делаешь, - Стикс кивнул. - Советую вам усилить охрану в том месте, куда мы с тобой направляемся. Если боитесь ловушки. Но, если захочешь принять слова Темного на веру - я не знаю того парня. Просто, вероятно, для моих младших братьев, мой выход из тюрьмы - событие примечательное. Вот и проведали старика. Впервые, за пятьсот с лишним лет.

- Ты так говоришь, как будто Темные - это какая-то организация, - усмехнулась Лаула и тут же укорила себя за мысли, что кто-либо из Темных мог бы сотрудничать с мужчиной напротив нее.

Но ответ Стикса зародил сомнения в ее душе.

- Когда-то давно, я, лично, говорил те же самые слова про Светлых, - произнес он.

*****

Три дня в пути прошли спокойно.

Хакку заходил в купе Лаулы и Стикса время от времени, очень интересуясь не только воспоминаниями Темного, но и работой Перста. Лауле было немного не по себе от его дотошных расспросов, так что очень скоро она научилась оставлять их вдвоем без больших угрызений совести.

И Стикс ни разу не подвел ее, так и не сожрав историка. А последний раз за разом выходил из купе в благодушном настроении.

Однажды его жена даже подошла к Лауле и искренне поблагодарила ее.

- Хакку тяжело переносит поездки, - сказала она. - И бывает... нервным, из-за этого. Но в этот раз он прямо сияет. О чем они разговаривают с вашим спутником?

- Что-то о науке, - улыбнулась неловко Лаула, понимая, что женщина ни о чем не знает. - Довольно скучно, я вам скажу.

Несмотря на скуку, с каждым днем, приближающим ее к Имиру, в сердце Лаулы росло спокойствие.

Пускай Стикс оказался вполне лояльным Темным, она будет рада избавиться от него. И весь мир будет этому рад.

Ведь она везет его на казнь.

Когда Светлый убивает Темного, безумие последнего накладывает отпечаток на сознание первого. Рано или поздно, даже самый могучий Светлый, побеждая Тьму, сам станет падшим. При этом, если Светлый силен недостаточно, но ему, все же, удалось сразить Темного, превышающего его по силе, Тьма не только поразит Светлого, но и отравит землю вокруг.

Двухсотлетняя война с Темными научила Светлых. И именно поэтому существовал орден Перстов Указующих, которые не убивали Темных, но стравливали одних с другими. Когда Темный убивает Темного, он получает часть его силы. И, рано или поздно, любого Клинка ждет свалка, или же вечное заточение, если он служил с честью.

Казнить же таких Темных могли только высшие иерархи Церкви. Епископы и Патриарх. Нередко они уходили на покой поле нескольких казней, благо - в последнее время такие меры принимаются редко. Самым знаменитым палачом Темных, на данный момент, является Епископ Массеус. Добродушный старик и тюремщик Стикса своими руками отправил в ад более пяти сильных Темных. Во многом, именно поэтому на него была возложена незавидная участь Епископа-тюремщика.

Но Стикса будет казнить сам Архипатриарх, конечно же. Только его сил может хватить, чтобы выдержать всю Тьму этого чудовища.

Думая так, Лаула никак не могла взять в толк, в каком же месте Стикс может быть тем самым дьяволом из историй? Она думала об этом в дороге, присматривая за ним, размышляла, когда выходили на перрон, не спуская с него глаз.

И даже когда она услышала истошный женский визг, она сомневалась.

А потом они вдвоем увидели тело Хакку, распластавшегося на каменном полу перрона. В самом центре столицы просвещенного мира.

- Кто-нибудь! Помогите! Врача! Светлого! Позовите хоть кого-то! - кричала заплаканная жена профессора, тормоша его за одежду.

Ее дочки плакали навзрыд, теребя папу за рукава.

- Это не я, - тихо отозвался Стикс.

Лаула отвела взгляд от красных, заплаканных глаз женщины и посмотрела на своего Клинка.

Сейчас, в образе Юноши, он выглядел чрезвычайно любопытным и немного... брезгливым. Такое выражение лица Лаула видела у своей уборщицы дома, когда той приходилось находить мертвого паука.

- Вы! Вы же Светлая! Пожалуйста, - срывающимся тоном обратилась к Лауле жена Хакку, отвлекая от Стикса.

Девушка вздохнула и решительно пробралась сквозь толпу, заправляя длинные волосы назад. Как и любой Светлый, она умела лечить раны. Однако, сколь велик бы ни был Свет в ее душе, воскрешать она не могла. И даже сам Архипатриарх не мог.

- Что произошло? - дежурный священник, в сопровождении двух офицеров полиции, вышел из расступившейся толпы. - Адепт?

Лаула покачала головой и показала мужчине свой перстень, обозначающий ее нынешний орден. И люди, поначалу смутившиеся от того, что видят малознакомый знак, вскоре испуганно отпрянули, осознав, что стоят близко к Персту Указующему.

Жена Хакку бросила быстрый взгляд на Стикса и ударилась в еще более тяжелые рыдания.

- Прошу прощения, но вы... - побледнел дежурный.

- Лаула Минастинг, - девушка поднялась и кивком указала на стоящего неподалеку Стикса. - Веду Стикса на казнь.

Она постаралась, чтобы эти слова прозвучали веско. Силилась произнести их так, чтобы у этих людей не возникло больше вопросов. Она не верила Стиксу, но и не верила, что он бы так бессмысленно убил кого-то прямо под носом у всей Церкви. Особенно перед казнью, о которой он должен был знать.

Тем не менее, именно Стикс расхохотался в ответ на ее слова. Высокий, широкоплечий парень стоял над трупом человека, с которым вел беседы трое суток напропалую, и хохотал до слез.

Отсмеявшись, он протянул руки вперед, будто сдаваясь, и подмигнул Лауле:

- Только не в столице. Меня не казнят в столице, Лулочка.

*****

Игумен, заведующий ближайшим отделением полиции, был зол. Вопреки расхожему понятию, даже Светлые умеют злиться. Просто, в отличии от обычных людей, они, чаще всего, злятся на истинных виновников своего дурного самочувствия. Своего рода «праведный гнев».

Лаула всегда тяжко переносила времена, когда становилась его целью.

- Девочка, это - ужасная оплошность, - выговаривал ей Игумен по имени Леонард. - Ты привела дьявола в столицу не озаботившись сковать его всеми цепями рая и ада. Повтори, пожалуйста, ради Господа, сколько дней вы добирались сюда?