Воздуха не хватало. Казалось, он сгустился в некое желе, сквозь которое уже с трудом проникали музыка и разноголосые стоны вокруг. Фиалка обвела глазами палатку, и световые следы, словно змеи, протянулись за её взглядом от ламп. Зрение выхватывало из шевелящейся массы тел отдельные элементы, мгновенно увеличивая их, словно лупой. Розовые вагины самок, заросшие темным волосом бедра самцов, их члены и плотные мошонки, словно толкающие перед собой огромные стволы членов туда, внутрь женских тел, которые обещали им почти животное удовольствие. Музыка прилетала обрывками звуков, кружила голову, долбила по диафрагме глубоким ритмом, заводя сердце и низ живота, как пружину в механизме страсти и желания. В какой-то момент вся эта какофония звуков и световых бликов, стонов и запахов достигла резонанса с чем-то внутри неё, и очередное движение рук обрушило Фиалку одновременно на вершину и в бездну. Тело больше не подчинялось ей, исполняя гротескный танец пика наслаждения, словно марионетка в руках безумного кукольника.

Это продолжалось долго и, к её удивлению, не закончилось опустошением. Фиалка чувствовала отголоски грандиозной разрядки, но вожделение никуда не делось. Более того, оно стало ещё сильнее. Кира стонала и извивалась, лежа грудью на матрасе. Её выставленный зад казался Фиалке, с трудом приходившей в себя, самым непристойным из того, что она видела в жизни. И как раз в этот момент, когда девушка, наконец, смогла оторвать от себя руки, Кира завыла, изгибаясь в спине, словно кошка.

Её оргазм выглядел так, словно что-то взяло самку за поясницу и принялось то вздергивать вверх, отчего её тело выгибалось мостом, то резко посылать вниз, почти прижимая пупком к матрасу. Стон перешел в почти рычание, которое становилось прерывистым, потому что Чертополох не перестал долбить Киру. Фиалке вдруг страшно захотелось поцеловать оборотня. Девушка порывисто выпрямилась и неловко, на коленях, подошла к Чертополоху.

Когда Фиалка впилась в них страстным поцелуем, его губы подались не сразу. Но когда оборотень ответил на поцелуй, его сладость подкосила Фиалке ноги. Все ощущения усилились в разы. Каждое касание пронизывало её насквозь. Она не заметила, когда Кира соскользнула с его члена и почувствовала только её руки на своих плечах, которые потянули её назад, от мужских губ, с которых она словно пила небесный нектар.

Нехотя оторвавшись от Чертополоха, Фиалка с легкой улыбкой позволила увлечь себя на спину и почувствовала лопатками шероховатую поверхность матраса, пахнущего лесными травами. Потолок палатки с двумя большими лампами, вокруг которых кружились ночные насекомые, качнулся у неё перед глазами, а затем в поле зрения появились крепкие женские ягодицы. Измененный отваром взгляд снова превратился в лупу, выхватил и впечатал в сознание Фиалки капельки пота на гладкой коже и дорожку из черных волосков, протянувшихся по позвоночнику к копчику. Дрожавшая Кира прижалась к тяжело дышавшему Чертополоху и взялась рукой за его мужское орудие.

— Если ты так прешься с неё, — донесся словно издалека её голос, — то давай! Трахни её прямо при мне! Что уж там! Смотри! — Сверкая глазами, вулфраа повернула голову и указала на Фиалку. — Я сама положила её под тебя!

Она нервно засмеялась.

— Давай! Покажи своей паре, как ты имеешь Зов! Попробуй сделать это при мне! Покажи, что столько лет моей жизни ты выбросил в поганую яму! Сможешь?

Фиалка, плохо понимавшая, о чем идёт речь, но всеми порами своей кожи жаждавшая прикосновения к телу Чертополоха, посмотрела в бородатое лицо оборотня. Его черты исказились, Чертополох оскалил зубы, ставшие вдруг длинными и острыми, и протянул руки к телу Фиалки. Но Кира резким ударом отбросила их.

— Нет! — выкрикнула Кира, мотнув головой. — Будь снизу! Если она — Зов, ты не можешь устоять! Этой девчонке ты можешь втирать что угодно про Зов! Можешь гордо бросать фразы о своей несокрушимости, а потом уходить и набрасываться на меня, выплескивая досаду и злость! Так что, — прошипела прямо в лицо самцу, — если ты решил променять меня на неё, я хочу видеть, как ОНА тебя трахает!

С громким стуком её рука врезалась в грудь Чертополоха, отбрасывая его назад, а в следующее мгновение Фиалка почувствовала, как мощная сила вздергивает её в воздух и обрушивает на грудь мужчины.

— Давай! — рявкнула ей в ухо Кира. — Трахни его! Ты же его Зов! Центр его нового гребанного мира!

Фиалка почувствовала шлепок по ягодице, но в то же мгновение все стало совершенно не важно. Потому что она встретилась взглядом с Чертополохом, и они провалились в одну общую фиолетовую бездну.

Все вокруг перестало существовать. Были только его глаза, его лицо, его сильные руки на её талии. И огненный стержень, пронзивший её истосковавшееся тело. Фиалка пропадала, распалась на миллион кусков, собираясь вновь только для того, чтобы почувствовать неистовый напор его тела, услышать стон, который наконец раздался из его губ и увидеть фиолетовое сияние, разгоравшееся в глубине обожаемых глаз. В эти моменты она любила его. Оборотень был лучшим из всего, что доставалось ей на протяжении всей её короткой жизни. Он был самой жизнью. Пульсирующей внутри неё жилой, которая связывала их тела в единое целое, сливала в некое подобие единого организма, пронизываемого молниями удовольствия. Фиалка чувствовала удар, сотрясающий её всю до самых корней и на мгновение заставляющий сократившиеся мышцы одеревенеть. После чего вновь её тело и сознание разлеталось на миллион частиц, каждая из которых отражала её искаженное наслаждением лицо, рот, распахнутый в крике, который она не могла услышать, зажмуренные в напряженном удовольствии глаза. И этот цикл повторялся снова и снова, накапливая сладкое напряжение в её теле, которое все росло, заполняя все её существо. Руки ощущали твердые мышцы, пальцы путались в жестких колечках волос, впивались ногтями в мужскую плоть, словно стараясь вырвать, оставить себе частицу его, мужчины, которого Фиалке хотелось оставить себе и только себе.

Край слуха мазнул звук пощечины и крик: «Да как ты мог⁈», но Фиалка тут же забыла про него, подстегиваемая снизу ударами мужских бедер и ощущением того, как раскаленный член распирает её тело изнутри. Стальные пальцы мужчины до боли впились в её талию, а его движения стали судорожно быстрыми. Девушка почувствовала прилив наслаждения и ту грань, за которую оно вот-вот выплеснется, как и чувствовала, что этой же грани достиг и Чертополох. И в момент, когда то двойное существо, которое они сейчас представляли, сжалось в одну точку, как коллапсирующая звезда, Фиалка почувствовала на своих плечах тяжелые ладони, прижимающее её тело вниз, и в её уши ворвался громкий и злой шепот Киры:

— Тогда может быть ты дашь ему то, что он хочет?

В тоже мгновение тело Чертополоха судорожно забилось под ней, вступая в унисон с её собственными содроганиями и Фиалка почувствовала, как внутри неё упругими толчками выплескивается что-то огненно-обжигающее. Но волна наслаждения уже захлестнула её, унесла сознание, потушив разум и погрузив его в темноту, разрываемую сотнями вспышек.

Она пришла в себя, лежа на матрасе. Эйфория от неизвестного ей напитка прошла. Музыка своим ритмом уже только вызывала вспышки головной боли. Свет ламп, который она помнила не особо ярким, сейчас ослеплял, как лучи прожекторов, направленных прямо в глаза. Снизу неприятно царапала плотное волокно матраса, и что-то тяжелое придавило её сверху. Повернув голову, Фиалка увидела, что на ней, обняв её одной рукой, полулежит Чертополох. Казалось, что он спит.

Внезапно девушка почувствовала сильнейшее раздражение.

Все тело звенело и было, несмотря на головную боль, удивительно легким. Но руки и ноги, когда она попыталась ими пошевелить, отозвались неимоверной слабостью. Тем не менее, она собрала все силы и выбралась из-под Чертополоха. Вокруг ещё вовсю шла оргия, никто из участников которой пока не выказывал слабости.

У Фиалки слегка кружилась голова. Ей захотелось выйти на свежий воздух. Но когда она поднялась на ноги, по внутренней стороне бедра потекло что-то теплое. Уже почти машинально девушка попыталась стереть свои соки рукой, но на пальцах налипло что-то прозрачно-белесое. В каком-то ужасе, она опустила голову и заглянула себе между ног. Потом посмотрела на лежавшего Чертополоха. На его член.