Черный волк медленно поднялся на лапы. Он был в крови настолько, что, казалось, его просто окатили ею из ведра. Было видно, каких усилий ему стоило это движение. Но было также очевидным, что ни у кого не должно было остаться сомнений в том, кто именно победил. Встав над телом Фомы, волк задрал заднюю лапу, и Фиалка зажмурилась, услышав журчание. Когда оно прекратилось, она снова взглянула вперед.

Чертополох тяжелыми шагами подходил к тем, кто окружал её.

Из его пасти с душераздирающим клокотанием вырывалось дыхание и лились струйки крови. Но он подошел к сторонникам Фомы и обжигающим взглядом фиолетовых глаз посмотрел в глаза каждому. И под этим взглядом каждый либо опустил голову, либо попятился. Встав напротив девушки, и тех, кто держал Фиалку, волк оскалил зубы и зарычал. Она почувствовала, как исчезли руки, державшие её и послышался негромкий топот убегающих прочь людей.

— Вожак победил! — громко крикнул Семён, и сторонники Чертополоха вместе с гостями разразились громкими радостными криками.

Волк посмотрел в глаза Фиалки и мотнув головой, направился в темноту прочь от арены. Поняв, что от неё хотел Чертополох, девушка пошла следом, потом догнала огромного зверя и пошла рядом.

Он шел твердым шагом, но чем дальше они уходили в темноту от арены, где гремели победные вопли, тем с большим трудом давалось ему каждое движение. Недалеко от дома он вдруг тяжело вздохнул, и окровавленный бок привалился к хрупкому плечу Фиалки. Девушка пошатнулась от неожиданности, но, упершись ногами в землю, смогла устоять. По лестнице она уже почти тащила огромного волка, удивляясь невесть откуда взявшимся силам. Ноги его путались, но Чертополох все же смог зайти в темный дом и подойти к порогу её комнаты. Там он рухнул на пол и начал перевоплощаться.

Через минуту Фиалка сидела рядом с обнаженным мужчиной и с ужасом смотрела на глубокие порезы по всему его телу. В этих ранах, из которых проступала и струйками ползла вниз по коже темная кровь, она видела красное мясо и ещё что-то, от чего к горлу подкатывал противный комок.

— Я не знаю, что надо делать! — в отчаянии прошептала она. Израненный Чертополох вызвал в ней острый прилив сострадания и желания как-то помочь облегчить его боль. Фиалка заметалась, пытаясь вспомнить хоть что-то, что делается в подобных случаях. Сейчас её охватила только одна мысль — помочь израненному, а, возможно, умирающему Чертополоху. Кто он, кто она, все стало неважным перед этой основной задачей — спасти!

Кажется, самым главным сейчас было остановить кровь. Девушка кинулась в ванную и выгребла все полотенца из шкафчика. Вернувшись в комнату, она остановилась, внезапно подумав, что нужна более тонкая ткань. И попыталась разорвать простыню. Никак не получалось повредить шов прострочки, как Фиалка его не дергала. Чертополох негромко застонал, и этот стон подстегнул её. Ничего режущего в пределах видимости не было, и Фиалка из всех сил ткнула простыней в угол столешницы туалетного столика. С громким треском ткань лопнула, и девушка с трудом оторвала несколько полос.

Приложив сложенные полотенца к самым страшным ранам на теле оборотня, Фиалка неумело обмотала их импровизированными бинтами. Покончив с этим, вымотанная морально девушка обессиленно села рядом, глядя на лицо Чертополоха. Его дыхание было прерывистым, из уголка рта то и дело сочилась кровь. Но Фиалка заметила, что происходило это все реже и реже. Она, словно сомнамбула, сходила снова в ванную и намочила последнее оставшееся полотенце. Вернувшись к Чертополоху, девушка отрешенно принялась стирать кровь с его лица и тела.

На секунду Фиалку остро кольнула мысль о том, что перед ней еле живой виновник всех её несчастий. Что-то переключилось в ней. Гнев и отчаяние за все происшедшее накатили горячей волной, вызвав внезапный приступ ярости. Ей захотелось ударить Чертополоха, выместить на нем весь свой страх, отплатить за отчаяние прошлой ночью, когда она голая металась в темноте, преследуемая глумливыми амбалами, жаждавшими забрать её на поругание. А он сейчас — бессильный, беспомощный… Девушка смотрела на мускулистую шею, которую пересекала страшная рана со следами от клыков, скрытая под неумелой повязкой, и думала о том, что, видимо, потребуется не очень много усилий, чтобы лишить его жизни… Она даже оглянулась, чтобы найти что-то, что могло бы сойти за оружие. На глаза попалась цепь, на которой он держал её, будто собаку. Фиалка, словно на автомате, положила полотенце и встала. Подняв цепь, она протянула её к голове лежавшего Чертополоха и обернула один раз вокруг его шеи. Сев сбоку на пол, она уперлась ногой в его плечо и слегка натянула цепь, ухватившись за неё обеими руками. Но, глядя на четкий профиль лежавшего неподвижно оборотня, девушку поняла, что приступ ярости уже прошел.

Уставившись на безжизненное лицо главаря оборотней-бандитов, Фиалка старательно пыталась вызвать в сознании образ избитых и изнасилованных подруг. Но на ум почему-то приходила только азартно вопящая в поддержку Фомы Диана.

— Давай! — прошептала себе Фиалка. — Мы явно не первые, и не последние из тех, кого они похитили и изнасиловали! Давай! Он тут заправляет всем! Он всё организовал! Но ты можешь пресечь это! Ему не стоит жить!

Мысли о том, что на его место просто придет другой, такой же, Фиалка старательно гнала прочь. Она кусала губы и приказывала сама себе дернуть за цепь и вычеркнуть Чертополоха… Чёрта — из списка живых. Но что-то останавливало её, ужасая самой мыслью об убийстве. Пусть и убийстве бандита, но убийстве. Глядя расширившимися глазами на мускулистую шею, вперехлест обернутую сейчас цепочкой, Фиалка поняла, что единственное убийство, которое совершил её обладатель и которое она могла подтвердить — это смерть ужасного Фомы… Руки Фиалки неуверенно опустились, и девушка судорожно выдохнула, радуясь, что не совершила едва ли не самое худшее деяние в жизни человека — отнятие чужой жизни. Она выпустила из рук цепь, которая — как показалось Фиалке — будто разочарованно звякнула об пол, и обессиленно села.

Девушка перевела взгляд с израненной шеи на плохо отмытое ею самою от крови лицо оборотня и вдруг поняла, что любуется им. Хищные, но правильные черты были по-своему красивы. А жесткие складки у губ вдруг показались ей не признаком жестокости, а знаком чего-то трагичного. Что пережил этот мужчина за свою жизнь, если в ней имели место быть моменты вроде сегодняшнего? Сколько раз он подвергался смертельной опасности? Убивал, чтобы не быть убитым? Перед Фиалкой внезапно развернулся, словно панорама, огромный неприглядный мир жизни вне обеспеченности и безопасности. Она невольно заморгала, отреагировав так на своё озарение. Как живут эти люди? Ну, не люди, а существа? Посреди леса. Почти без света, без удобств цивилизации. Без женщин, без детей… За колючей проволокой, в каких-то бараках… Откуда здесь взяться хорошим манерам?

А теперь, из-за выбранной — возможно, и не им самим — жизни, этот мускулистый и, как она теперь видела, красивый и брутальный мужчина лежит перед ней едва живой. Сострадание внезапно накатило на неё, смешиваясь с новым видением Чертополоха. Все ли она сделала, что могла? Фиалке захотелось коснуться Чертополоха. А вдруг у него температура? Может быть, нужно приложить мокрое полотенце? Медленно и неловко протянув руку, она положила ладонь на его лоб и едва не вскрикнула. Кожа была обжигающе горячей. Если у него и была температура, она, видимо, была очень высокой.

Схватив уже исполосованную простынь, Фиалка побежала в ванную, чтобы намочить её. Вернувшись, она склонилась над лицом Чертополоха и приложила мокрый куль на его лоб. И, убирая руку, почти машинально провела пальцами по его щеке.

От этого легкого прикосновения Чертополох открыл глаза, и их взгляды встретились. И в этот момент Фиалка услышала торопливые шаги за спиной и сдавленный вздох.

Девушка резко обернулась и обмерла.

В дверном проеме стоял покрытый бетонной пылью Илья и целился в них из автомата.

Все прошло до отвращения гладко.