Постояв, словно в ожидании ответа, и не дождавшись его Чертополох повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Доски глухо стукнули о косяк.

В отчаянии подергав за ненавистную цепь, Фиалка бросилась на смятую простыню, ещё, казалось, хранившую тепло их тел. Тонкие пальцы девушки сжимали и комкали тонкую ткань, а сама Фиалка металась телом и мыслями.

В её голове не укладывалось то, что Чертополох говорил и что он делал. Не будучи искушенной в любовных делах, Фиалка не могла понять, как можно говорить женщине, что она — центр Мира, что она — всё, а после этого сажать её на цепь и вот так уходить. Так, словно ничего особенного не произошло. А ведь ей казалось, что их очередная близость станет тем самым шагом, после которого отношения в любом случае становятся какими-то особенными. Вырванными из привычного Мира, отделяющими от обыденности и привычного поведения. Но Чертополох ушел так, словно между ними ничего не было. И даже его последние слова не исправляли ситуацию. Скорее наоборот. После такого внешнего безразличия его похвала теперь звучала для Фиалки едва ли не оскорблением. Хуже было бы только то, что перед уходом он оставил бы ей деньги на столе.

Девушка помотала головой, отгоняя отвратительную картинку. Подобное поведение было для неё уже за какой-то гранью.

Она поняла, что вернулась к тому, с чего начинала. Что завоевать доверие вожака бандитов теперь так же сложно, как и вчера. И в свете этого их прекрасная и полная наслаждения близость, от которой у неё до сих пор немного кружилась голова и была теплая легкость в животе, теперь казалась ей предательством самой себя. Фиалка понимала, что это глупо, но сейчас у неё было ощущение, что она продала своё тело, не получив ничего взамен. Как проститутка, которую кинули, трахнув и не заплатив.

Столько громких слов про этот Зов… А на деле — она снова на цепи.

Фиалка задумалась.

А чего, собственно, она ждала? Что после того, как он признается в этом свойстве оборотней они просто встретятся взглядами — и всё? Он её навеки, она его навеки? Девушка усмехнулась своим мыслям. А потом нервно потеребила простыню. Почему её так задело то, что Чертополох делал не то, что должно было сочетаться с его словами? Фиалка закусила губу, поняв.

Да просто она увлеклась. Первый мужчина… И то удовольствие, которое она получала, когда была с ним. Ей вспомнился запах его тела, ощущение крепких пальцев на своих ягодицах. Его ласки, то, как он старательно доводил её до пика удовольствия… Его крик наслаждения… Даже на эти мысли её тело откликнулось моментально, увлажнившись. Фиалка поняла, что запала на Чертополоха основательно. И уже успела романтизировать его образ в своих мыслях. Романтизировать, несмотря ни на что. Именно поэтому ей сейчас было больно от того, чем это все закончилось.

Поступают ли так с женщинами все мужчины, добившиеся желаемого, она не знала. Наверное, не все. По крайней мере Чертополох не дал понять, что она ему больше не интересна. Просто она ожидала совсем другого после его признания про Зов. Когда тебе говорят, что ты особенная, легко ожидать от мужчины другого поведения. Фиалка не знала, изменится ли что-то в лучшую сторону, с учетом слов Чертополоха о том, что она его не поменяет. Но четко поняла сейчас одно. Несмотря ни на какие слова о её избранности для чернобородого оборотня она по-прежнему просто пленница. Но, что больше всего пугало и смущало её, так это то, что в глубине души она уже хотела быть его пленницей…

Ведь если подумать, то грубости, кроме проклятущей цепи, она от оборотня не видела. По крайней мере, сейчас Фиалка не воспринимала за грубость ничего услышанного, отдавая дань его воспитанию и положению, уже подспудно оправдывая его. По молодости лет незаметно для себя постепенно затягиваемая знойным маревом чувства, она ощущала, скорее, некую досаду, а не злость, от того, как Чертополох с ней обращался. Но к этой досаде, погружая Фиалку во все более непроницаемый туман невосприятия, все настойчивее примешивались воспоминания о наслаждении, которое ей подарил оборотень.

Руки Фиалки перестали терзать простынь. Девушка перевернулась на спину и раскинулась, глядя на только пошедшую на убыль луну, заглядывающую в окно. Сознание заполняли картины недавней близости.

Как он трогал её! Прикосновения были одновременно и нежными, и властными. Прекрасно понимая, что может сделать с ней все, что только захочет, Чёртополох, тем не менее, делал то, что доставляло удовольствие именно ей в первую очередь. Это было так непохоже на жадные эгоистичные попытки Ильи… Фиалка приложила ладони по обе стороны шеи, так как делал Чёртополох, потом также, как он, провела ими вниз, едва касаясь кончиками пальцев и сделала так, чтобы ладони легко скользнули по холмикам груди и соскам, как делал оборотень. Томная нега распространилась вниз по её телу, задорно вздернув соски. Несмело, впервые ощущая так своё тело, Фиалка обогнула ладонями грудь и положила пальцы по обе стороны от сосков.

Она никогда ещё не ласкала себя.

Нет, не считала это чем-то постыдным, да и мама всегда говорила, что женщина должна понимать собственное тело. Но все эти годы что-то удерживало её. Мысль о том, что первым её тело должен узнать любимый мужчина. Поэтому она хранила его, как некий драгоценный сосуд, предназначенный только одному, тому, единственному, кто должен был получить его и распоряжаться им во имя их общему удовольствию. Был ли Чертополох тем единственным, Фиалка не знала, не понимала и вообще старалась об этом не думать. Но то, что именно он открыл в ней женщину, показал так быстро, что ей доступно… Возможно, это сняло созданный ею самой барьеры и ограничения. Впервые в жизни, немного стыдясь и побаиваясь, Фиалка несмело сжала пальцами соски. Потом, закусив губу, поползла одной рукой к промежности.

Она ласкала себя осторожно, словно исследователь в заброшенном храме, полном ловушек. Прислушиваясь к ощущениям и открывая для себя заново все то, что уже узнала с Чёртополохом. И когда внутренний пузырь предвкушения лопнул потрясшим её оргазмом, Фиалка забилась в пароксизме наслаждения, закричав во весь голос, словно вознося молитву богу секса и познания. Она кричала, не переставая двигать руками и не слышала, как в ответ на её крик распахнулась дверь. Лишь низкий суровый голос отвлек её от собственных ласк.

— Какая способная ученица.

Фиалка с трудом повернула голову и затуманенным взором смотрела, не в силах пошевелиться, как оборотень опустился на колени напротив её раскинутых бедер и шумно втянул носом воздух.

— Чёрт возьми! Вот это аромат!

После этого она почувствовала его язык между нижних губок и мир снова перестал для неё существовать.

Разбудил её гомон голосов.

Протерев глаза, Фиалка убедилась, что половина из них — женские. Но не успела она удивиться, как за дверью послышались шаги, какая-то громкая возня, а потом дверь распахнулась от сильного удара.

Девушка испуганно села на кровати, подтянув к горлу одеяло и широко распахнутыми глазами смотрела на ту, которая появилась в проеме.

Она была красива. Очень красива. В женщине, взиравшей на Фиалку со смесью любопытства и брезгливости, не было ничего от привычных инстаграмных красавиц. Она была красива той самой природной, хищной красотой, которая даже для неискушенной Фиалки выдавала в ней оборотня. Высокие скулы, крупные глаза с какой-то томной поволокой. Черные, как смоль, брови и такой густой хвост волос цвета воронова крыла, что казалось, будто голова незнакомки окружена черным облаком. Фиалка смотрела на неё и поражалась, как может быть красива женщина даже без косметики.

Стройный торс с небольшой грудью обтягивала черная же водолазка, которая только подчеркивала изящность и природную силу незнакомки. Голубые джинсы с рваными коленями и кеды дополняли её облик. С колотящимся от неожиданной встречи сердцем Фиалка поняла, что рядом с такой женщиной смотрелась безобидным котенком рядом с поджарой волчицей.