Даже будучи императором, я не имел права нарушать установленный задолго до меня регламент. И с тех пор, как я занял место своего отца, министры не дают мне покоя с требованием жениться и расширить гарем хотя бы до двенадцати наложниц. Рано или поздно, но придётся им уступить, и разве не жестоко было бы смешивать любимую девушку с такой “толпой”, обрекая на то, что она никогда не сможет быть единственной?

Но однажды, будучи слишком расслабленным на очередном празднике, я поддался безрассудному порыву и прошептал Юмин, что когда взойду на трон, сделаю её своей императрицей. Это определённо было то, чего она достойна… Но…

Она вежливо ответила, что вовсе не заслуживает такой чести, и поспешила уйти.

С тех пор она буквально начала меня избегать. Если я приходил навестить сестру, а Юмин была там, — она из бойкой и жизнерадостной девушки вмиг превращалась в холодный камень.

Позже, я думал, что став моей наложницей, она хотя бы вынужденно будет соблюдать порядок и вести себя со мной как положено. Весьма наивно с моей стороны! Нелегко было поверить в то, что они с принцессой могли что-то против меня замышлять, но та явная непочтительность, с которой продолжала вести себя Юмин, не давала мне даже шанса отыскать для неё оправдание.

Наоборот, я буквально вбивал в себя мысли о том, что эта девушка — враг, и все мои прежние впечатления о ней были фальшивыми. Прекрасная шпионка, призванная обворожить, усыпить мою бдительность своей красотой…

Но меня растили как будущего императора, и даже будучи безнадёжно влюблённым, я никогда не был слепым дураком. За эти три года я научился держаться подальше от Юмин, даже сходя временами с ума от осознания, что она моя наложница, а значит полностью в моей власти. Стоило мне пожелать, — её тут же раздели бы и притащили в мои покои… И я столько ночей стискивал в кулаке одеяло, мечтая об этом!

Но я всё ещё не хотел прикасаться к женщине против её воли, даже если речь была о такой недостойной предательнице как Лу Юмин.

И в то же время, несмотря ни на что, я не мог причинить ей вред, чтобы избавиться от неё раз и навсегда. Казнить подозреваемую в государственном преступлении было бы проще простого, но я всего лишь хотел забыть о ней, отослав жить в дальнем поместье и заставив прикрывать лицо, всякий раз покидая его.

До недавних пор казалось, что мне даже удалось освободиться от своих чувств, перестать слишком часто думать об этой девушке. А потом она вдруг принялась ежедневно покидать свой дом и постоянно попадаться мне на глаза…

Это снова испортило мой сон и аппетит, я опять терял равновесие. Очевидно, Юмин всё ещё важна для меня, а когда она без вуали и её губы словно манят их целовать, то ещё сложнее этому сопротивляться! Сопротивляться своим чувствам и её очарованию. Лживому очарованию.

– Что ты здесь делаешь? – повторил я раздражённо. – Зачем ты сюда пришла?

Юмин молчала. Просто спокойно смотрела, как я сокращал расстояние между нами. А я уже чувствовал исходящий от неё свежий, сладковатый аромат хризантем. Такой же как раньше, хотя в нём будто появились и какие-то новые, едва уловимые нотки…

Стоп! Только об этом ещё думать не хватало!

Жаром во всём теле я ощутил подступающую ярость, но не понимал на кого злюсь больше: на девушку передо мной или на самого себя.

– Не могу больше жить в таких условиях, – произнесла она спокойно, изучая меня сверкающими глазами так, словно мы не были знакомы с самого детства.

Стиснув зубы и сжав кулаки, я прорычал, чтобы она немедленно ушла и не смела больше сюда являться.

– Но ведь я твоя наложница. Разве моё место не здесь?

Невинный вопрос, невинный голос, невинный взгляд. Меня буквально ошеломило внезапным желанием выгнать её прочь и крепко стиснуть в своих объятиях одновременно.

– Ты…!

“Ты просто жалкая шпионка! Надоедливая и глупая, так что тебе точно не место рядом со мной!”

Кажется, я и сам нуждался в том, чтобы напомнить себе об этом. Только не мог сейчас произнести такие слова вслух. Обвинить кого-то в шпионаже при свидетелях — значит подписать смертный приговор, но я точно знал: никогда не смогу казнить эту женщину, что бы она ни натворила…

Даже десять ударов плетью для неё невозможно представить. А придётся, если я сейчас напомню о том, что она нарушила указ не покидать своё поместье.

– Барышня Лу права, – тихо произнёс следовавший за мной по пятам дворцовый евнух. – Она имеет право жить во дворце…

– Хорошо!

Видит Небо, мне придётся сделать так, чтобы она сама захотела уйти.

– Пусть остаётся, но я всё ещё недоволен её поведением! Приведите восемнадцать красавиц из Дома удовольствий, я выберу из них ту, что проведёт со мной ближайшую ночь.

Пока всё шло примерно по плану. Во всяком случае, мне удалось остаться во дворце, на что я почти и не надеялась. Нарушать императорский указ было рискованно, но вчера вечером моя красная ниточка была уже совсем короткая и тонкая, поэтому пришлось действовать — осторожно покинуть поместье и отправиться во дворец. Благо я запомнила дорогу тогда, когда меня сюда приводили.

После короткого, но напряжённого разговора с Сэйланом мне отвели во дворце на удивление роскошные и просторные покои. А поскольку я не решилась брать сюда Но-Люнь после того, как её здесь поколотили, мне также выделили парочку совсем молоденьких служанок.

Меня вкусно накормили, приодели в новую одежду, и даже разрешили свободно погулять по саду. Неспешно прохаживаясь среди осенних цветов, я тщательно обдумывала дальнейшую стратегию по окучиванию императора.

Однако к вечеру обстановка перестала быть безмятежной. Прибыли-таки девушки из Дома удовольствий — местного благородного борделя, и оказались они сущим кошмаром. Наряженные словно принцессы, они только улыбались сладко, а на деле — настоящие ядовитые змеи: злые, завистливые, готовые перегрызть друг другу глотки ради ночи с императором.

Я, конечно, за этим в очереди не стояла, но они всё равно рассматривали меня как главную конкурентку. Всё-таки я уже была официальной наложницей, в отличие от них.

Они даже сплетничали обо мне, не стесняясь моего присутствия: говорили при этом шёпотом, но так, чтобы я всё слышала. Гадко хихикая, они болтали о том, что я настолько жалкая и никудышная, что, по слухам, император не провёл ни единой ночи в моей компании.

Они явно хотели меня этим уязвить, но по сути невольно выдали мне важную информацию. Я даже была им благодарна, с облегчением узнав, что моё нынешнее тело всё-таки не согревало постель этому самовлюблённому барану.

Перед сном их всех собрали в одном из роскошных павильонов, и меня привели туда тоже. Пожилая служанка строго наказала нам сидеть тихо и ждать, пока явится его Величество.

Однако стоило ей уйти, девицы из Дома удовольствий сразу оживились и начали весело разговаривать и смеяться. Им не терпелось увидеть императора, и они шумно гадали, кому из них он окажет сегодня большую честь.

Иногда они поглядывали на меня, скучающую в сторонке, и откровенно высмеивали. Мне же не было до них никакого дела. Я вообще не понимала, зачем меня сюда позвали, ведь Сэйлан ещё утром ясно дал понять, что в моих «услугах» не нуждается.

В принципе, меня это устраивало. Хоть я и хотела сблизиться с императором, но явно не до такой степени. Пусть ночами развлекается с кем хочет, — мне же главное добиться его дружбы, чем я буду заниматься днём и точно не в его постели.

– А она что здесь делает? – недовольный голос Сэйлана прервал мои размышления.

Сопровождавший его евнух что-то пролепетал насчёт того, что моё присутствие необходимо по этикету. Поскольку я пока единственная наложница в гареме, то как бы автоматически считаюсь самой главной в женском дворце. И должна присутствовать всегда, когда император выбирает себе новенькую, пусть и всего на одну ночь.

Меня эта информация тоже не порадовала. Перед приходом сюда я надела вуаль, так что смело состроила недовольную гримасу, когда Сэйлан проходил мимо.