Культист замер, не зная, что ответить.

— Думаешь, я не вижу, что ты делаешь? — продолжил дракон с холодным весельем. — Что все вы делаете?

Он вдруг выпрямился во весь свой чудовищный рост, и от этого движения по всей стене пошли трещины.

— Достаточно игр! — прогремел он. — Вы призвали меня — теперь получите то, зачем звали!

Из его пасти вырвалась струя ослепительно-белого пламени, ударившая в центр площади. Камни мгновенно раскалились добела, а затем начали плавиться, превращаясь в бурлящую лаву. Культисты с визгом бросились врассыпную, но двоим не повезло — они оказались слишком близко к центру удара и исчезли в пламени прежде, чем успели сделать хоть шаг.

— Как интересно, — прорычал он, и в его голосе зазвенела ярость. — Решили поиграть со мной?

Толпа замерла на мгновение, а потом началась паника. Люди бросились врассыпную, крича и толкая друг друга. Жрецы отшатнулись от своих чаш, забыв про

ритуал.

— ГОРИТЕ! — взревел дракон, и первый поток пламени обрушился на ближайшие дома, мгновенно превращая их в пылающие факелы.

— Сюда! — Томас дёрнул Тима за руку, утягивая его в узкий проход между домами. Бран протиснулся следом, и они вместе нырнули в подвал старой пекарни.

Снаружи доносился грохот разрушаемых стен и крики людей. Земля содрогалась от ударов драконьего хвоста, а раскаты его рёва перемежались с жутким, раскатистым смехом, от которого стыла кровь. Казалось, чудовище упивалось своей местью, играя с обречённым городом, как кошка с мышью.

Тим сжался в комок, зажимая уши руками, но страшный хохот всё равно проникал в самую душу. С каждым ударом, с

каждым взрывом пламени их убежище содрогалось. Мелкая каменная крошка сыпалась с потолка.

— Он... он не успокоится, пока не уничтожит всё, да? — прошептал Тим, глядя на Рыцаря широко раскрытыми глазами.

— Тише, — Бран положил тяжёлую руку ему на плечо. — Главное сейчас — не двигаться.

Жар проникал даже сквозь толстые каменные стены их укрытия. Воздух становился всё горячее, густой от дыма и пыли. Дышать было всё труднее, и пот заливал глаза. Где-то совсем рядом обрушилась стена — они услышали, как камни с грохотом покатились по мостовой.

А потом раздался новый взрыв драконьего хохота, и звук этот был так близко, что у них заложило уши. Тим почувствовал, как огонь внутри него заметался в ответ, словно в клетке — будто сама его сущность отзывалась на зов древней, чудовищной силы.

Через крошечное окошко под потолком они видели, как небо окрасилось багровым, а клубы чёрного дыма заволокли последние проблески дневного света. Изредка в этой мгле мелькала громадная крылатая тень, и тогда становилось видно, как в пасти дракона пульсирует огонь, готовый вырваться новым потоком.

— Вот вам ваша плата! — гремел его голос над городом. — Вот вам ваши ритуалы!

И снова смех, похожий на раскаты грома, от которого дрожали стены, а в груди будто что-то обрывалось. Город горел, и они могли

только прятаться во тьме, слушая, как рушится всё вокруг.

Дождь начался под утро. Мелкий, словно слезы, он шелестел по углям и пеплу, по обугленным балкам и почерневшим камням. Небо затянуло серыми тучами, и они, наконец, принесли долгожданную передышку — погасили последние тлеющие угольки, смыли часть копоти и подарили возможность дышать без удушающего дыма.

Тим выбрался из подвала пекарни вслед за Томасом и Браном. Глаза слезились не то от дыма, не то от горя. Они молча стояли и смотрели на то, что осталось от Гленнейри.

Город лежал в руинах. Большинство деревянных построек исчезло полностью, от них остались лишь пепел и почерневшие фундаменты. Каменные дома пострадали меньше, но и они стояли с обрушенными крышами, выбитыми окнами, закопченными до черноты стенами. Кое-где еще поднимались тонкие струйки дыма, но дождь методично гасил их одну за другой.

— Он словно играл с нами, — тихо произнёс Бран, глядя на разрушения. — Нарочно не трогал подвалы и погреба, но уничтожил всё остальное.

— Месть, — кивнул Томас. — Драконья месть за попытку контроля, — он сплюнул на землю. — Проклятые культисты.

Тим молчал. Внутри у него что-то оборвалось и онемело. Гленнейри, еще вчера полный жизни, сегодня превратился в руины. И впервые Тим почувствовал не просто страх перед драконом, но и жгучую, почти осязаемую ненависть.

— Нужно найти выживших, — наконец сказал он хрипло. — Помочь им.

Они побрели по улице, перешагивая через обломки и головешки. Дождь усилился, и вскоре они промокли до нитки, но никто не обращал на это внимания.

Первых людей они встретили у разрушенной ратуши. Небольшая группа — в основном мужчины — расчищала завалы, выискивая что-то ценное. Во главе их стоял Фергус — лицо в саже, левая рука неловко подвязана, но глаза горят решимостью.

— Вы живы, — просто сказал он, завидев Тима и его спутников. — Хорошо. Нам нужны все руки.

В его голосе не было обвинения, только усталость и какая-то новая твердость. Он больше не казался самоуверенным старостой богатого поселения — теперь это был человек, потерявший почти всё, но не сдавшийся.

— Сколько... сколько выжило? — спросил Тим.

— Больше, чем могло бы, — ответил Фергус, и Тим увидел в его глазах проблеск благодарности. — Благодаря вашему плану с подвалами. Почти все женщины и дети спаслись, и многие мужчины тоже.

Он оглядел разрушенную площадь.

— Мы начали собирать уцелевших у старой кузницы. Её стены почти не пострадали, и часть крыши ещё держится. Идёмте, там Мойра организовала что-то вроде лазарета.

---

Кузница Гуннара действительно оказалась одним из наименее пострадавших зданий. Её толстые каменные стены, привычные к жару горна, выдержали драконье пламя лучше прочих. Деревянная крыша частично обрушилась, но угол, где стояли наковальня и инструменты, остался почти нетронутым, защищённый выступом скалы.

В этом относительно сухом месте собралось около сорока человек. Среди них Тим заметил и Мойру — седые волосы растрёпаны, лицо осунулось, но руки всё так же уверенно перевязывают раны, смазывают ожоги какой-то мазью, раздают настои из трав.

Увидев их, старуха на мгновение прервалась.

— Идите сюда, — позвала она. — Помогите.

Следующие несколько часов слились для Тима в один непрерывный поток усилий. Он помогал перевязывать раненых, таскал воду из уцелевшего колодца, вместе с другими мужчинами ходил по руинам в поисках выживших и припасов. Томас и Бран делали то же самое — рыцарь особенно умело обрабатывал ожоги и раны, а медведь-оборотень, благодаря своей нечеловеческой силе, разбирал завалы, под которыми могли оказаться люди.

К полудню дождь прекратился, и сквозь рассеивающиеся тучи пробились слабые лучи солнца. Из руин один за другим выбирались люди — измученные, раненые, но живые. Кто-то плакал, обнимая найденных родных, кто-то застыл в оцепенении, глядя на обломки своего дома.

Но что поразило Тима больше всего — так это то, что почти все сразу же начинали что-то делать. Одни помогали раненым, другие разбирали завалы, третьи собирали уцелевшие припасы и делились ими с теми, кто потерял всё.

— Это та самая безопасность, о которой мы говорили, Тим, — тихо сказал Томас, когда они присели передохнуть. — Не стены и не оружие. Люди. Когда они действуют сообща.