Тим молча кивнул, глядя на стариков, раздающих хлеб из уцелевших запасов, на женщин, организовавших самодельный лазарет, на мужчин, методично расчищающих улицы.

— Гленнейри будет отстроен, — уверенно произнёс Фергус, опускаясь рядом с ними. Его рука была уже нормально перевязана, лицо отмыто от сажи, хотя в бороде всё ещё виднелись серые пятна пепла. — Может, не сразу. Может, не так пышно. Но будет.

Он серьёзно посмотрел на Тима.

— Теперь я понимаю, о чём вы предупреждали. И благодарен за то, что вы не сказали: "Я же говорил".

Тим покачал головой:

— Я бы предпочёл ошибиться.

Фергус невесело усмехнулся:

— Кто бы не предпочёл. — Он поднялся на ноги. — Ладно, отдохнули и хватит. Дел много.

---

К вечеру в руинах Гленнейри воцарился относительный порядок. Раненых разместили в нескольких уцелевших подвалах, защищённых от возможного дождя навесами из найденных досок. Рядом с кузницей разбили что-то вроде полевой кухни, где в больших котлах варилась простая, но горячая еда из собранных припасов.

Перепись показала, что выжило около двухсот человек — больше половины населения Гленнейри. Большинство — женщины и дети, успевшие спрятаться в подвалах, но и немало мужчин тоже уцелело. Сложнее всего пришлось страже — многие остались на стенах до последнего, пытаясь защитить город. Выжило меньше десятка.

— Если бы не ваше предупреждение, — тихо сказал один из оставшихся стражников, немолодой мужчина с обожжённым лицом, — нас бы всех сожгли заживо. Даже думать не хочу, сколько бы ещё погибло.

Тим молча кивнул. В глубине души он всё ещё винил себя — если бы они не пришли в Гленнейри, может, Орден и дракон обошли бы его стороной. Но с другой стороны, он знал, что рано или поздно дракон добрался бы и сюда.

Когда сумерки начали спускаться на руины, а люди — собираться вокруг небольших костров для тепла и света, Фергус созвал импровизированный совет. Старейшины, командиры стражи, целители — все, кто мог помочь в принятии решений, собрались у самого большого костра возле кузницы.

— Первое, что нам нужно, — сказал Фергус, — это решить, что делать дальше. Можно отстраивать Гленнейри, можно временно переселиться в пещеры у серебряных копей, можно пойти в более южные земли.

— А если дракон вернётся? — спросил кто-то из темноты.

— Не вернётся, — покачал головой Бран. — По крайней мере, не скоро. Драконы, насколько я знаю, не возвращаются к разорённым местам. В их понимании дело сделано.

— Но рано или поздно он доберётся до следующего поселения, — добавил Томас. — Потом до ещё одного. Пока кто-то не остановит его.

Повисла тяжёлая тишина. Потом Фергус произнёс, обращаясь к Тиму и его спутникам:

— Вы знаете об этом больше, чем мы. Как его остановить?

Тим переглянулся с Томасом и Браном.

— Мы... ищем способ, — осторожно ответил он. — Но ничего конкретного пока нет.

Он не был готов рассказывать о пророчестве, о своём огне, о том, что, возможно, именно он должен сразиться с драконом. Не здесь, не сейчас, когда выжившие едва начали приходить в себя.

— Если мы узнаем что-то... — начал было Тим, но его прервал крик откуда-то из темноты.

— Нашли кого-то! Быстрее, ещё жив!

---

Его обнаружили под обломками дома у восточной окраины Гленнейри. Судя по бордовым лохмотьям одежды, это был один из культистов Ордена Вечного Пламени. Может быть, тот самый, что пытался спасти жителей, отвлекая дракона в самый последний момент.

Он лежал, прижатый тяжёлой балкой к земле. Его ноги были сильно обожжены, лицо испачкано сажей, но он дышал, хоть и с трудом. Выглядел он совсем молодо — почти ровесник Тима, может, на год-два старше.

Томас и несколько мужчин осторожно подняли балку, а Бран одним движением вытащил раненого. На вид его положение казалось безнадёжным — тяжёлые ожоги, вероятно, сломанные рёбра, один глаз заплыл. Но он был всё ещё жив и даже в сознании.

— В... воды, — прохрипел он, когда его положили на спину.

Тим, стоявший рядом с флягой, не двинулся с места. В его глазах внезапно вспыхнула такая ярость, что стоявшие рядом люди инстинктивно отшатнулись. Он смотрел на раненого культиста, и в его взгляде плескалась чистая, неразбавленная ненависть.

— Это из-за тебя, — процедил он сквозь стиснутые зубы, шагнув ближе к раненому. — Из-за тебя и твоего проклятого Ордена погибли десятки людей!

Его голос дрожал, поднимаясь до крика. Он стиснул фляжку так, что побелели костяшки пальцев, а в свободной руке внезапно заплясал крошечный огонёк — едва заметный, но неестественно яркий.

— Тим... — предостерегающе произнёс Томас, но юноша словно не слышал.

— Моя деревня! — выкрикнул он, и огонёк в его руке разросся до размеров яблока, пульсируя в такт его гневу. — Мой отец! Все эти люди!

Культист, скривившись то ли от боли, то ли от стыда, попытался отодвинуться, но не мог даже пошевелиться.

— Не... не знали, — прохрипел он. — Клянусь... не знали, что так будет...

— Лжец! — рявкнул Тим, и пламя в его руке взметнулось вверх, обжигающе горячее. Он занёс руку для удара, и на мгновение в сумеречном свете его лицо, искажённое яростью, озарилось красноватым отблеском, делая его похожим на демона мести.

— Тим! Остановись! — Томас схватил его за запястье. Его голос был резким, но в нём сквозила не злость, а тревога.

Тим рванулся, не отрывая взгляда от культиста.

— Пусти! Он заслуживает смерти! — прошипел он, и в его глазах горело столько боли, столько гнева, что даже Томас на миг отшатнулся. — Все они заслуживают!

Перед глазами Тима замелькали образы: его родная деревня в огне, отец, уходящий сражаться с драконом и не вернувшийся, спящие дети Гленнейри, ничего не подозревающие о том, что через несколько часов их мир превратится в пепел.

— Они играли с жизнями людей! — крикнул он, и его голос сорвался. — Они призвали это чудовище! Они... они...

Внезапно огонь в его руке погас так же резко, как и появился. Плечи Тима опустились, лицо исказилось, но теперь уже не от гнева, а от невыносимой, сокрушительной скорби. Он смотрел на культиста, и в его взгляде появилось новое выражение — смесь ярости, боли и внезапного, страшного понимания.

Слезы обожгли глаза, горячие, как раскалённое железо. Они хлынули ручьями, оставляя дорожки на его испачканном сажей лице. Тим упал на колени, выронив флягу, и закрыл лицо руками, содрогаясь от рыданий.