— Ты так и не выпила отвар, — дракон сменил тему. — Анни приказала мне дать тёте Славе мёда. Съешь хоть ложечку ради неё. А завтра мы все вместе отправимся в увлекательное путешествие. Наверное, тебе тоскливо сидеть в этом доме, поэтому ты и заболела.

Я не стала спорить. Приняв новый напиток, с разведённым в нём мёдом, послушно выпила его почти до конца, а потом позволила отнести себя в кровать, но Лоймериф не торопился уходить. Он присел в кресло и сказал, что посторожит мой сон.

— Я не хочу, чтобы ты смотрел на меня спящую, — сказала хмуро. — Уходи.

— Но, Слава…

— Уходи, — повторила твёрдо. — Со мной всё будет в порядке.

Дракон некоторое время колебался, но всё же выполнил мою просьбу, а я, пролежав в состоянии оцепенения около часа, прислушалась к звукам и, поняв, что все спят, тихонько поднялась. Меня штормило, ноги подламывались, но я упорно шла к своей цели. Не став накидывать тёплый плащ с меховой подбивкой, подаренный мне Лоймерифом, решительно распахнула дверь. Снег тут же попал на голую кожу, запутался в распущенных волосах, но холода я сейчас не чувствовала. Скоро всё будет кончено.

Утопая в рыхлом снеге, едва могла двигаться вперёд. Сугробы в некоторых местах уже доходили до бёдер. Уговаривая себя, что нужно сделать ещё несколько шагов, переставляла одеревеневшие конечности. Края плато не видела, но за время, проведённое здесь, хорошо выучила этот скромный клочок земли и могла выбрать самый короткий путь. Вот остался позади сарай. Козы, было встрепенулись, тихонько заблеяв, но быстро успокоились. Ещё чуть-чуть, и больше не будет боли, а главное — мой дракон останется жив.

Я не колебалась. Всё было решено ещё несколько часов назад. Я просто хотела побыстрее достигнуть края пропасти физической, потому что предела душевно твердыни достигла уже давно. Всполошные мысли, искрами вспыхивающие в голове, тут же растворялись в морозной ночи, уносимые злым ветром. Его вой заполнил всё пространство, сливаясь с душевным криком одинокой княжны — всего лишь снежинки в стылом пространстве. Миг — и она растает, стоит только солнцу пригреть землю. Так и моя жизнь…

Стоило солнечному лучу по имени Лоймериф коснуться моих ледяных граней, как всё было предопределено. Я всегда была холодом, а он являлся жаром, порождённым древними духами земли, самой дикой природой. Сильный, гордый ящер, существование которого было в руках слабой пылинки. Люди почти уничтожили их, создавая страшные легенды, очерняя их бытие клеветой. И сильные, гордые существа теперь вынуждены прятаться, чтобы выжить в несправедливом к ним мире. Они ведь могли сравнять жалких, хрупких человечков с землёй, обратив кости в пепел, а кровь, бегущую по нашим жилам, в багровые реки, но драконы оказались благороднее и чище нас.

— Слава! — неожиданный рывок заставил вскрикнуть и потерять сознание.

Возможно, всё это было лишь странным сном накануне свадьбы? Сейчас я открою глаза и пойму, что никакого дракона не было, а его зелёные глаза — всего лишь грёза растревоженного девичьего сердца.

— Слава… — такой родной шёпот. Сон ещё не закончился?

Попыталась сжать пальцы, но не вышло. Тело меня не слушалось. И только сейчас я ощутила жуткий холод, пронизывающий насквозь, сковывающий внутренности и лишающий последних сил. Меня колотило, а кто-то всё звал и звал, да так настойчиво, что пришлось откликнуться, чтобы мятежный призыв, наконец, утих.

— Скажи, что ты меня слышишь?

Распахнув глаза, увидела перед собой бледное лицо Лоймерифа.

— Что же ты удумала, дурёха? — спросил он хрипло и припал горячими губами к моим ледяным пальцам. — Захотела сразу же после признания вырвать мою душу, оставив Анни одну? Оказывается, княжна Зорислава очень жестока.

— Я… — голос настолько охрип, что едва удавалось выдавливать внятные слова. — Хотела тебя спасти. Думала, ещё не поздно.

Лоймериф устало вздохнул, прикасаясь лбом к моей руке и прикрывая глаза.

— Думала она… — пробормотал ворчливо. — Только прогадала. Уже давно ты забрала моё сердце, княжна.

— Но как же твои слова о далёких, безопасных землях и моём возвращении к отцу?

— Да, я искренне верил, что смогу поступить именно так. В тот момент, когда произносил это, надеялся, что мне удастся придерживаться плана, но позже осознал, что переоценил свои силы.

— Но ты ведь даже сегодня промолчал. Когда я спросила про то, не слишком ли поздно.

— Оказалось, что сложно признаваться не только другим, но прежде всего себе, — горько усмехнулся Лоймериф.

Больше говорить я не могла. Горло начало жечь огнём, который постепенно опускался ниже, захватывая грудную клетку, а за ней и всё тело. Теперь я не слышала любимого голоса, не видела самого прекрасного лица. Отныне я плавала в темноте, сгорая в драконьем пламени. Всё-таки ящер решил сжечь моё тело, вернув отцу лишь пепел.

— Девонька, ну ты чего? — первое, что услышала, вынырнув из жгучей темноты. — Давай-ка, выпей, — мне в рот полилась горькая жидкость, которую я судорожно сглотнула и закашлялась. — Вот и молодец. Молодец, княжна, — похвалил скрипучий голос. — А теперь спи. Заморила ты себя…

Следующая вспышка сознания продлилась дольше. И снова этот неприятный голос, упрашивающий меня выпить лекарство. Послушно проглотила травяной отвар и медленно открыла глаза. Я лежала в ворохе мягких шкур перед костром, а рядом сидел старый человек. Я даже пол его определить не смогла. Седые косы лежали поверх тулупа, испещрённого странными символами. На голове была надета меховая шапка, скрывающая половину лица.

— Где я? — выдавила едва слышно и зашлась в надрывном кашле. Вся грудина болела и, казалось, я вот-вот выплюну внутренности.

— Тише-тише, девонька. Лежи спокойно. Нельзя тебе сейчас говорить. Просто делай, что прошу и отдыхай.

Меня снова утянула темнота, а третье пробуждение оказалось куда лучше предыдущих. Теперь я не ощущала жуткой слабости и боли во всём теле, моя грудина не горела драконьим огнём, а глаза могли нормально рассмотреть место, где я находилась. Уткнувшись взглядом в каменный свод, поняла, что сейчас лежу в пещере. Костёр по-прежнему бодро горел неподалёку, распространяя пряный аромат.

— Проснулась?

Надо мной склонился тот самый старик, а потом принялся меня ощупывать.

— Хорошо, очень хорошо, — приговаривал во время тщательного осмотра. Взяв мою руку, он осторожно прощупал запястье, потом понюхал его и беззубо улыбнулся. — Лоймериф будет рад, — сказал коротко, потом помог сесть и сунул в руки плошку с очередной порцией отвара. На этот раз он не был столь горьким. Больше напоминал ягодный настой с небольшим медовым привкусом. — Сейчас тебе нельзя перегружать организм. Долго ты горела, не принимала пищу, и лучше начинать с малого.

— Долго?

— Почти пятнадцать дней минуло, девонька. Как вспомню, какую тебя принёс дракон… Ох, — старик покачал головой. — Его и самого лечить надо было, настолько плохо он выглядел. Умолял меня помочь тебе, на коленях стоял, обещал забрать с собой в тёплые края, — усмехнулся старик.

— А кто вы?

— Колдун, княжна. Самый сильный в этих краях. Однажды Лоймериф помог мне, теперь я отплатил ему. Выплатил долг и не возьму с него плату. Не нужны мне тёплые края. Там чужбина, а здесь мои предки. Как настанет время, они заберут мой дух. Скоро прилетит твой дракон, только не отдам ему тебя — слишком ты слаба ещё, но ящер будет рад.

Я изо всех сил ждала Лоймерифа, но ослабленный организм долго не продержался, затягивая меня в лечебный сон. Так прошло несколько дней. Когда я просыпалась, меня поили укрепляющими настоями, выводили справить нужду, растирали травяными мазями и снова укутывали в шкуры. Колдун пел надо мной странные песни, общаясь с духами, и утверждал, что опасность миновала.

Дракона я увидела примерно через неделю, когда уже могла сама вставать и передвигаться по пещере. Он прилетел на рассвете, подняв мощными крыльями снежный вихрь, коснувшийся костра.