— Называй как хочешь, псионик, — грубо сказал командир. — Но ты переступил черту. Думаешь, твои способности ставят тебя выше закона? Выше правил, которым подчиняются все остальные?

Зейлор понял, что происходит. Это была не просто процедура безопасности — это была месть. Месть тех, кто всегда боялся его силы, кто видел в нём угрозу устоявшемуся порядку.

— Я никогда не считал себя выше закона, — спокойно ответил он. — Я всегда служил на благо галактики, рисковал жизнью для защиты миллиардов.

— Красивые слова, — усмехнулся командир. — Но мы видели, как ты смотрел на адмирала. Видели твою ярость, твою... силу. Что, если однажды ты решишь, что знаешь лучше, что нужно галактике? Что, если решишь взять власть в свои руки?

— Я никогда не стремился к власти, — твёрдо сказал Зейлор. — Только к справедливости.

— Все тираны начинают со "справедливости", — ответил командир. — А заканчивают диктатурой.

Он кивнул двум охранникам:

— Научите его уважению. Только осторожно — никаких следов на лице.

Зейлор напрягся, понимая, что сейчас произойдёт. Два охранника подошли к нему с электрошоковыми дубинками — специальными устройствами, разработанными для подавления нервной системы без оставления внешних повреждений.

— Это незаконно, — сказал Зейлор, глядя прямо в глаза командиру. — Вы превышаете свои полномочия.

— А кто узнает? — усмехнулся тот. — Твоё слово против моего. А учитывая твоё... нестабильное состояние... кому поверят?

Первый удар пришёлся в солнечное сплетение. Боль была как электрический разряд, прошедший через всё тело. Зейлор стиснул зубы, не желая давать им удовлетворение от своего крика.

— Это за моего брата, — прошипел охранник. — Он погиб на Талосе Прайм, пока ты играл в героя.

Второй удар пришёлся по рёбрам. Зейлор почувствовал, как от боли темнеет в глазах.

— А это за всех, кто погиб, пока ты набирался сил для своего "великого подвига", — сказал второй охранник.

Удары продолжались — методичные, расчётливые, нацеленные на причинение максимальной боли без видимых повреждений. Зейлор пытался абстрагироваться, уйти в глубины своего сознания, где его ждала Елена.

"Держись," — шептала она. "Это пройдёт. Они не могут сломить тебя."

Но боль была реальной, и с каждым ударом становилось всё труднее сохранять ясность мысли. Поле подавления псионики блокировало его способности, не давая использовать их даже для самозащиты.

— Достаточно, — наконец сказал командир, когда Зейлор уже едва оставался в сознании. — Оставьте его на ночь здесь. Пусть подумает о своём поведении.

Охранники отступили, явно удовлетворённые своей работой. Они освободили запястья Зейлора от фиксаторов, и он бессильно сполз со стула на холодный пол камеры.

— Завтра продолжим дебрифинг, — сказал командир, направляясь к выходу. — Может быть, к тому времени ты научишься уважению.

Дверь камеры закрылась с тяжёлым лязгом, оставив Зейлора в полутьме, наедине с болью и горькими мыслями. Он лежал на полу, чувствуя, как каждый вдох отдаётся мучительной пульсацией в рёбрах.

"Они боятся тебя," — сказала Елена. "Это не оправдывает их действий, но объясняет их. Страх делает людей жестокими."

— Я никогда не давал им повода бояться меня, — прошептал Зейлор. — Я всегда был на их стороне.

"Дело не в том, что ты сделал, а в том, что ты можешь сделать. Твоя сила — это то, что они не могут контролировать, и это пугает их больше всего."

Зейлор попытался сесть, морщась от боли. Его рёбра, возможно, были сломаны, но без псионических способностей он не мог провести самодиагностику или начать ускоренное исцеление.

Время тянулось бесконечно медленно. Без окон и часов невозможно было определить, сколько прошло — минуты, часы или целая ночь. Боль постепенно притуплялась, сменяясь онемением. Зейлор погрузился в полудрёму, балансируя на грани сознания.

Новость о задержании единственного псионика галактики распространилась со скоростью квантовой связи. Кто-то из присутствовавших на церемонии снял происходящее на личный коммуникатор, и запись мгновенно разлетелась по всем информационным каналам.

Уже через несколько часов на улицы крупнейших городов по всей галактике вышли тысячи людей. Они несли голографические проекции Зейлора, плакаты с лозунгами "Справедливость для псионика" и "Освободите героя". В некоторых местах демонстрации переросли в столкновения с силами безопасности.

На популярном межзвёздном канале "Голос Галактики" шло экстренное включение самого рейтингового политического ток-шоу "Без цензуры с Арией Т'Зан". Известная своей беспощадностью журналистка альтерийского происхождения собрала в студии впечатляющий состав гостей: бывшего дипломата СЗР, военного аналитика, историка Галактической войны и психолога, специализирующегося на посттравматических расстройствах у ветеранов.

— Добро пожаловать на экстренный выпуск "Без цензуры", — начала Ария, её синяя кожа контрастировала с ярко-красным костюмом. — Сегодня мы обсуждаем самый шокирующий скандал последних лет: как "Стальная Галактика" отблагодарила человека, спасшего нас всех от вторжения Осколков Бездны. Спойлер: задержанием в день величайшего триумфа!

На экране появились кадры из конференц-зала — Зейлор, окружённый охранниками, спокойно идущий с ними, хотя на его лице читалось глубокое разочарование.

— Эти шокирующие кадры были сняты всего несколько часов назад на официальной церемонии капитуляции Экзархата, — продолжила Ария. — То, что должно было стать моментом триумфа и единства, превратилось в позорную демонстрацию неблагодарности и страха перед тем, кто спас галактику.

Она повернулась к своему первому гостю:

— Посол Дрейк, вы двадцать лет проработали в дипломатическом корпусе СЗР. Как вы объясните такое вопиющее пренебрежение к герою войны?

Бывший дипломат, седовласый мужчина с аристократической внешностью, покачал головой:

— Это необъяснимо, Ария. За свою карьеру я видел множество политических просчётов, но этот... этот выходит за рамки простой ошибки. Это систематическое стирание роли псионика Морвейна из официальной истории войны.

— Стирание? — подхватила Ария. — Вы говорите о намеренной политике?

— Судите сами, — развёл руками Дрейк. — За последние полгода имя Зейлора Морвейна постепенно исчезало из официальных отчётов о военных операциях. Его миссии классифицировались как "специальные операции СЗР" без упоминания конкретных участников. Его предложения по противодействию Осколкам Бездны отклонялись или откладывались. И, наконец, эта церемония капитуляции — финальный аккорд в симфонии забвения.