Настя включила свет и медленно повернулась. Острое любопытство в душе сражалось со смущением и робостью.

Бежевое с темно-коричневым.

Основными цветами были бежевый и темно-коричневое дерево.

Настя хмыкнула, поняв, что не может решить, нравится ли ей это. Впрочем, нет — она не может решить, насколько сильно это ей нравится. Так правильней.

Она скинула курточку и недовольно поморщилась, вспомнив, что не снимала ее сутки, а когда спала, накидывала на плечи. Не рискнула повесить в шкаф, аккуратно сложила и пристроила на кушетке. Сняла обувь и, глубоко вздохнув для решительности, прошагала в комнату в одних колготках.

Та же картина — бежевые стены и широкий диван-еврокнижка, и темно-коричневые шкафы. И паркетная доска в тон.

Настя подошла к книжным полкам. И вздохнула разочарованно.

Очень много книг на польском — некоторые совсем старые, — и на английском. Несколько на чешском и немецком. Названий она не понимала.

Прошла дальше. А, вот на русском — совсем небольшая полочка. Снова разочарованный вздох: почти все военные, исторические и политические… Бросилась в глаза одна со странным названием «Победить мятеж-войну»…

«А чего, собственно, я ожидала? — подумала Настя. — Странно было бы, если бы он хранил на полках свои детские книжки…» Хотя, конечно, очень хотелось узнать о Владе что-нибудь… эдакое. «Человеческое», — пронеслось в голове…

Музыкальный центр на полках — тоже в темно-коричневом оформлении. Коллекция дисков небогатая, впрочем, в коробочках вон еще кучи флешек… Настя поддела пальцем несколько дисков. М-н-да… «Лед Зеппелин», «Рейнбоу» и «Раммштайн», названия остальных групп были незнакомы. Она вспомнила, что как-то раз Влад ей сказал, что предпочитает старый рок, и что это романтично.

Она шагнула дальше. И ойкнула тихонько: взгляд остановился на немного полинявшем цветном фото в рамке на полке.

Мужчина, женщина, а между ними мальчик лет трех, почему-то очень грустный. Глаза серые, но такие темные, что кажутся черными. Позади какой-то памятник. И надпись на немецком внизу…

Она даже никогда не спрашивала, кто были родители у Влада! Он сказал ей в самый первый день, что потомственный офицер, что дед служил в Армии Людовой, а папа учился в Военно-медицинской академии, и остался в СССР, женившись… И больше она ничего не знает…

Почему-то стало очень грустно. Она подошла к столу у окна и села на стул. Окинула комнату взглядом.

Грустно, но надо чем-то заняться. Еще неизвестно, когда Влад придет…

Уборка отпадала — здесь и так очень чисто. Взгляд упал на стопку бумаги на полке у стола. Вот, точно! Она же должна написать для него и Федотова, что происходило в лофте, и что она узнала!..

…Через полчаса третий листок подряд был скомкан: ей все время казалось, что каждый раз она переходит на извиняющийся тон, пытаясь объяснить, что заставило ее задержаться. Не рапорт, а объяснительная записка какая-то!

Ну да, ну проспала она после тусовки, до скольких — точно неизвестно, во всяком случае, было уже утро. Обнаружила, что сотовый пропал, пошла его искать. Исходила все места, где была вчера, спрашивала администратора — новую, кстати, вчерашняя блондинка сменилась, — не находил ли кто ее трубку. Наконец, нашла совершенно неожиданно — в заднем коридоре второго этажа между запасными выходами. Сначала встревожилась — если кто-то его брал, мог просмотреть контакты… А там ведь много интересных личностей записано… Но потом вспомнила, что пошла спать именно через задний коридор, что лазила в сумку здесь, пытаясь найти влажные салфетки, и, видимо, теперь нашла смартфон именно там, где обронила тогда…

Включила его, успела увидеть время и понять, что опоздала везде и безнадежно. И батарейка сдохла — последняя энергия, видимо, была потрачена на загрузку…

Тогда она поняла, что очень устала и измоталась: сама не замечала, в каком напряжении провела эти сутки. Да еще выпивка… Поэтому лучшим решением ей показалось поспать еще хотя бы часок, прежде чем отправиться домой.

Ну да, проспала отнюдь не часок, это правда…

…Настя расправила самый первый листок, перечитала и вздохнула. Ладно, наверное, написание рапорта немного подождет. Захотелось есть. Да и Владу, наверное, будет приятно, если она что-то приготовит к его приходу…

Большая кухня была оформлена в тех же цветах, и Настя слегка поежилась, заметив, что здесь тоже очень чисто. Ладно, она легко привыкнет: бабушкина школа. То, что она позволяет себе сейчас в своей квартире — это временные мелочи.

Наверное, привыкнет… Постарается, во всяком случае… Она пожала плечами, решив оставить этот вопрос на потом.

В холодильнике ее ждал сюрприз. Очень неприятный.

Только творог, пакет молока и пара яиц. И упаковка крови, замаскированная под брусничный соус.

«А, ну да, он же был в командировке…» — пронеслось в голове.

Впрочем, слава богам — продукты не просроченные.

В морозилке, правда, обнаружилась мороженая говядина, овощи и пельмени, но у Насти уже мелькнула кое-какая идея…

В шкафу нашлось все-таки немного муки в пакете. В точку!

Настя знала только два блюда, которые можно приготовить из такого набора: сырники и вареники. Дилемма, однако: сырники — это быстро и вкусно, а вот вареники… Но зато вареники Настя считала своим фирменным блюдом!..

Час спустя на разделочной доске уже красовались несколько рядов готовых опуститься в кипящую воду лепных вареничков, и она уже собиралась приступить к мытью посуды, когда услышала щелканье ключа в замке. Замерла, решая, броситься к двери или сделать вид, что не услышала и подождать здесь… Решила, что второе лучше, и для правдоподобия пустила воду в мойке.

Обернулась только, когда он вошел и остановился в дверях кухни. Охнула и тихо подошла к нему.

Нет, он не был зол, как ей показалось в первую секунду — просто безумно устал.

Она ткнулась ему в грудь и обняла, он обнял в ответ, но как-то без энергии. Слегка коснулся макушки губами.

— Спасибо за угощение, я бы сам не приготовил. Никаких сил нет…

Настя заторопилась, ставя кастрюлю на конфорку, он сел за стол. Она суетилась, сожалея, что нет сметаны, несколько раз даже повторила это вслух, и он ответил: «Ничего страшного, будет вкусно…»

Но когда она повернулась от плиты с полной тарелкой вареников, обнаружила, что Влад крепко спит, положив голову на скрещенные руки. Настя осторожно тронула его за плечо — он только вздохнул…

Тогда она быстро наполнила тарелку для себя, перекусила, прибралась на кухне, положив оставшиеся вареники в холодильник, и ушла домой, аккуратно прикрыв дверь.

Только напоследок не удержалась: тихонько погладила Влада по голове.

Настя оценила бы этот день на твердую четверку, если бы завтра не начиналась сессия.

Нет, действительно, сегодня ей никто не звонил внезапно, даже рекламных сообщений не было. Заядлые прогульщики не приставали к ней с просьбами списать или дать список вопросов: они либо уже получили требуемое у других «хорошистов», либо вообще перешли в состояние пассивного фатализма, решив, видимо, что «поздняк метаться». Даже последний семинар, неожиданно вклинившийся в расписание между консультациями, прошел тихо и спокойно, все внимательно слушали преподавателя, жадно ловя последние капли знаний…

Какое-то время Настя провела в тревоге, ожидая, что встретит Эдика Краснова. Она не хотела разговаривать с ним, просто боялась — то ли того, что он знает, как она напилась в лофте, то ли, что ему стало известно об операции по ее спасению… Но его на факультете, похоже, сегодня вообще не было, и она окончательно успокоилась.

Единственное, из-за чего день проходил все-таки на четверку, а не на все «пять» — это то, что Коля, с которым ей очень хотелось поболтать, послушать, что скажет о «секте» Эдика, как в воду канул. Его однокурсники сказали, что как вчера сорвался куда-то после первой пары, так и не появлялся.