Дракулин, тоже при полной выкладке, загородил ей дорогу.

— Меня ранили, прикинь? В бою!

Она смотрела поверх его головы — Влад и следователь кивнули друг другу, следователь пошел дальше, к группе у одной из машин.

Не обращая внимания на треп Дракулина, она просто смахнула его с пути…

Он увидел ее внезапно, совсем близко.

Наверное, если бы не повернулся, заслышав шаги, она бы налетела и обняла его сзади.

А так — он успел развести руки, чтобы обнять первым.

Настя ткнулась ему в броник и замерла. Потом прошептала ломким голосом:

— Я так боялась… Я ужасно боялась…

Вдруг высвободила руку и потянулась к бронику перед своим лицом. И порывисто вздохнула, прикоснувшись к сплющенному кусочку свинца.

— Это… больно?

— Ребра немного ноют… Не волнуйся… — прошептал он, и поцеловал ее в лоб.

Она снова уткнулась лицом ему в грудь.

Влад поднял глаза — на них смотрел Дракулин.

Он вздохнул: поймет теперь, или нет? Этому надо намекнуть яснее. Доходчивее.

Он поднял руку, чтобы помахать: мол, гудбай, свободен, всего хорошего! Но получилось как-то неудачно — кисть сама собой сложилась в кулак с выставленным средним пальцем.

Настя снова вздохнула в объятиях, не поднимая лица, на этот раз счастливо.

Белгород встретил настоящей жарой по меркам москвича: плюс двадцать пять в середине мая! И синоптики обещали, что к вечеру будет еще теплее.

Сойдя с поезда, Влад направился не в УФСБ, хотя время было дорого, а прямиком в гостиницу. Он чувствовал, что душ ему остро необходим, и подождать это никак не могло.

…Настю вчера он отправил домой — на всякий случай попросив Сазонову о сопровождении, на этот раз явном. Они обе, похоже, были рады наконец-то познакомиться.

После всех необходимых следственных мероприятий любимый внедорожник поехал на эвакуаторе в мастерскую к «хорошим ребятам», которые ранее работали над его движком и прочим оснащением. Поврежденный кенгурятник и разбитые противотуманки вряд ли будут оплачены по страховке: все-таки имело место использование личного авто в служебных целях, ущерб был нанесен сознательно, но Влада это волновало мало.

Сам он отправился в отдел — впереди его ждала гора бумаг.

Парщиков, конечно, теперь вел себя совершенно иначе — ведь лавры за победу, за раскрытие сети, достанутся ему. И куда пропали вечно раздраженные нотки в голосе?

Влад сразу хлопнул по столу всей документацией, переданной Корбутом, и начальник засуетился, принявшись оформлять все официально. Кроме их отдела и еще некоторых в ФСБ, не спать сегодня придется также нескольким федеральным судьям: будут спешно оформлять постановления на задержание. В стольких регионах сразу!..

Влад торопливо пролистывал рапорты участников операции по мере того, как получал их, и писал свой собственный.

Изнутри станции, как оказалось, картина выглядела так.

Ворвавшись в здание, «черные» не стали медлить: один из них сразу произвел предупредительный выстрел из «Мосберга» в воздух. Лишь после этого были выдвинуты требования немедленно уничтожить запасы крови на станции и... И «покаяться» в работе на «поганую нежить».

«Захватовцы» вступили в переговоры, но боевики пока еще не поняли, кто перед ними, и продолжали угрожать. Второй владелец помповика потерял терпение и навел оружие на одного из «спортсменов». Тот поднял руки и встал, продолжая уговаривать нападавших не стрелять, сумел отвлечь внимание, и тогда другой «донор» произвел выстрел на поражение… В результате завязалась перестрелка, которую и слышали Влад и Дракулин из машины.

В перестрелке погиб один из Стражей — вышел на лестницу со второго этажа, где охранял персонал, чтобы поддержать товарищей внизу. Ранение, которое он получил, было не смертельным для вампира, но, к сожалению, он был человеком. Неплохим магом, но… В этом он помочь себе не смог.

Двое сотрудников были ранены серьезно, одна из них — та самая Надя, напарница Сазоновой. Доискалась-таки приключений на свою молодость: вылезла поучаствовать в перестрелке из кабинета, где должна была изображать медсестру. В итоге ей удалось только посмотреть на боевые действия. С пола.

И еще пятеро сотрудников, как и Дракулин, были ранены совсем легко, и даже по сводке не прошли.

…Закончили они в отделе лишь в четыре утра, и Влад, получив командировочное удостоверение, а также внушительную пачку ордеров и оперативку на белгородских погромщиков — их он решил отвезти Дмитрию Сергеевичу самолично, — успел только забрать чистое белье и бритвенные принадлежности из стрёмного баула[1], и отправился на Восточный вокзал, на ближайший поезд в Белгород.

Отсутствие машины, конечно, мешало — она позволяла быть свободнее, но были и несомненные плюсы: почти всю поездку Влад продремал. Отдых был так себе, конечно: заново потревоженные ребра ныли, иногда боль стреляла очень серьезно — он чуть не вскрикивал, меняя позу. Мешал также запах собственного пота и пороха — может быть, косые взгляды от большинства пассажиров ему и померещились, но вот что парень из соседнего купе, с телосложением десантника и характерной выправкой, проходя мимо него, втянул воздух, смерил подозрительным взглядом и понимающе хмыкнул — факт…

…Оформление в гостиницу прошло на редкость быстро, хотя, когда Влад вошел, обе администраторши были полностью поглощены обсуждением свежей прессы — все первые полосы газет, как заметил Влад, были посвящены вчерашней операции. Официальное заявление ФСБ вышло поздно вечером, пока очень краткое — аресты только начались, информации было мало, — и журналисты извращались в домыслах и использовали все имеющиеся архивы сообщений о погромах в банках крови.

Впрочем, из того разговора администраторов, что Влад успел услышать, стало ясно, что они ни в чем журналистам не уступали — город снова полнился слухами, а если кто из горожан в последний год не обратил внимания на разного рода интересные происшествия в округе, немедленно вспомнил о них теперь…

…Спустя час после заселения Влад вышел на улицу, чувствуя себя освеженным и готовым к любым испытаниям. Ну, почти к любым — все-таки не стоило забывать о ребрах.

По пути к УФСБ он купил себе пару хот-догов и пакет ряженки, поэтому, подходя к дверям Управления, уже чувствовал себя практически счастливым.

После регистрации командировочного удостоверения он поднялся в знакомый кабинет. Открывая дверь, успел застать торопливое движение капитана, сунувшего что-то под бумаги. Сунуто было неудачно: стопка, шевелившаяся под ветерком из открытого окна, немедленно «поехала», и Влад увидел свежий номер журнала «PROFIT».

Вздохнул, оценив обложку, и протянул руку Дмитрию Сергеевичу, чтобы поздороваться. Но тот замер, переводя взгляд с журнала на московского гостя. Лицо у него было такое, словно в голове со скрипом складывался сложный паззл.

Влад ухмыльнулся: один из проклятых журналюг вчера, видимо, сделал серьезную заявку на премию World Press Photo. На обложке были запечатлены они с Настей — на улице перед станцией переливания крови, на фоне БМВ с распахнутыми дверьми, оружием «черных» на асфальте, машин пикета, дежурной «скорой» и суеты следственно-оперативной бригады. Очень драматично, конечно. Анонс гласил: «Масштабная операция ФСБ завершилась впечатляющим успехом. Обезврежена террористическая сеть».

Лица Насти видно не было, но широкую розовую прядь в челке капитан вряд ли забыл, и в этот момент, очевидно, складывал два и два по поводу того, что за боец при полной выкладке и в балаклаве обнимает его недавнюю визитершу. С которой, кстати, он обошелся столь несправедливо…

Наконец, работа мысли была завершена, Дмитрий Сергеевич поздоровался — очень робко, надо заметить, — и произнес, кивком указав на журнал:

— Вот люди… работают по-настоящему… — последнее слово он произнес с такой интонацией, что нельзя было понять — восхищается или спрашивает, правда ли работа настоящая. — У нас все проще…