— Спасибо, Александр, мы продолжим. Напоминаем зрителям, что закончившаяся только что совместная пресс-конференция ФСБ и Комитета по обороне и безопасности Госдумы, скорее всего, явилась завершением череды громких заявлений официальных лиц различного уровня, взбудораживших общество в последние дни…

Влад приглушил звук — в комнату снова вошел Веночкин:

— Там следователи приехали, Сармат. И криминалисты…

— Понял, — он повернулся ко все еще слушавшей новости Насте. — Давай так… Тебя сейчас ребята домой отвезут, а я потом, позже, приеду. Разберусь тут, закончим все… Хорошо?

— А отчет не надо будет писать? — с надеждой спросила она. — Ты же не к утру приедешь?

Он покачал головой и снова притянул ее к себе:

— Нет. Сегодня отчета не будет. К десяти, максимум к одиннадцати буду. Точно…

Ионеску потребует, чтобы он сначала отдохнул, а Парщиков… уже не считается.

В квартире повреждений действительно было меньше, чем он ожидал. Часть фасадов мебели, конечно, придется поменять, пол переложить, а насчет стен… Ему все больше нравилась мысль Веночкина насчет того, чтобы выдать посеченные стены за модерновый ремонт.

Впрочем, Настя будет против. Ну ладно, штукатурка и обои — дело быстрое.

— Мы закончили, капитан, — сообщил следователь. — Пойдем уже, всего тебе!

— Всего, — кивнул Влад.

— Давай помогу окна заклеить, — предложил Веночкин, все еще в бронике. — Тебе же к Насте надо быстрее… Полиэтилен сейчас ребята подвезут, я попросил уже.

Он кивнул, подумал, что стоило бы поблагодарить его как-то, и вдруг почти одновременно у всех — у него, у Веночкина, у собиравших инструменты в прихожей криминалистов и у следователей, — запиликали на разные лады телефоны.

Все уставились в экраны…

— Помер Парщиков. О-фи-геть… — прокомментировал кто-то.

— Не жаль почему-то, — сообщил Веночкин. — Жаль, что на допросе не запоет.

[1] Микроавтобус с оборудованием для прямого эфира — аппаратурой спутниковой связи, часто дополнительно — с телевизионной монтажной.

[2] Простейшая телевизионная монтажная аппаратура, обычно магнитофон с двумя постами, один из которых пишущий, реже — самая простая компьютерная монтажная.

Настя вышла с факультета и зажмурилась под лучами солнца. Погода была хорошая, настоящая майская, новым солнцезащитным кремом в пятьдесят единиц она уже мазала лицо и руки дважды — утром и сейчас перед зеркалом в туалете, — так почему бы не погулять?

Действительно… Влад все равно сейчас в «Захвате», и предупредил ее, что приедет поздно: надо будет забрать одежду на время ремонта из квартиры. Следующие зачеты и экзамен вообще через пять дней — она имеет право отдохнуть!

Подготовиться она не успела: после того, как Влад добрался к ней в Южное Бутово, стало как-то не до того, а потом они просто заснули. И проснулась она утром почему-то совершенно без угрызений совести — ну, как сдаст, так и сдаст, что же делать? Сдала она, впрочем, очень даже неплохо. Оба зачета, которые она пропустила, действительно проставили автоматом, причем один из преподавателей сообщил, что в следующем семестре будет вести у них другой предмет, и очень надеется на неменьшие успехи с ее стороны. А по правоведению она получила четверку, и сама чувствовала, что четверка честная, хотя внутренне и ожидала всю дорогу каких-нибудь едких высказываний экзаменатора насчет особого отношения к ней небезызвестного политического обозревателя…

Решено! Надо пройтись до смотровой площадки, может быть, даже посидеть там в кафе, а потом — на метро Воробьевы горы, и…

— Настя!

Она медленно обернулась и рефлекторно сделала шаг назад: вот этого своего «знакомого» она ожидала увидеть меньше всего!

— Настя… — выглядел Эдик Краснов очень растерянным, даже, казалось, стал меньше ростом, впрочем, возможно, это действительно только казалось — он был без привычного длинного плаща, в ветровке. — Можно… поговорить с тобой?

— Ну… Давай… — она тоже растерялась не на шутку. — Только я хотела пройтись…

— Ну… Пойдем… Надеюсь, не помешаю…

Последняя фраза прозвучала и утверждением, и вопросом одновременно, и она пожала плечами и медленно пошла в сторону Главного здания МГУ. Эдик пристроился рядом.

— Я ничего не знал, Насть… — наконец, после долгого молчания, выдавил он. — И подавляющее большинство не знало. Ничего, честно.

— Да ну?! — деланно изумилась она. — Вот прямо ничегошеньки?! Ты же, как я понимаю, был вербовщиком, как ты мог не знать…

— Вот не знал!!! — отчаянно вскрикнул он, несколько прохожих даже обернулись на них. — Не знал, правда! Неужели ты думаешь, что вот после всех этих… После…

«Обалдеть! Мальчик, похоже, не в силах произнести слово допрос!» — пронеслось в голове.

— Неужели ты думаешь, если бы я был хоть в чем-то виноват, меня бы отпустили?! — закончил, наконец, он жалобно. — И всех остальных? После всего? Да меня даже… Да меня…

— С применением магии допросили. Унизительно, понимаю, — безжалостно закончила за него Настя.

Лицо Эдика пошло пятнами, он отвернулся.

Они долго молчали.

— Эдик, — наконец, обратилась она к нему. — Ну хорошо, о проделках… Хотя какие «проделки», демоны… О том, что верхушка ваших так называемых интеллектуалов действительно высосала и убила как минимум одну девушку — как минимум одну! — ни ты, ни подавляющее большинство действительно не знало. Бывает, что уж… Мы ведь политологи, знаем, что рядовым членам, как правило, недоступна информация о делах и целях элит. Но вот кто мне о власти над людьми жестко втирал, скажи пожалуйста? Не далее, как неделю назад, вот на этой самой аллее?

Аспирант молчал. Потом выдавил:

— Это была ошибка… Я… Мы пересмотрели свои взгляды…

— Ты хочешь сказать, что о том, что вас, и даже эту вашу верхушку, используют практически в открытую агенты Цитадели, ты тоже не догадывался? Ну совсем-совсем? Правда-правда?!

Эдик вздохнул и робко кивнул.

— Какие же вы тогда интеллектуалы, блин… — помотала Настя головой, подняв брови в изумлении. — Гуманитарии, тонкие знатоки человеческой натуры и психологии… Извини, я не ругаюсь матом, а то бы… Охарактеризовала.

— Ладно, — тихонько пробормотал Эдик. — Я не знал, но догадывался. Точнее…

Он вздохнул и снова замолчал.

— Точнее, все-таки знал. Или как минимум был уверен. Деньжищи-то такие откуда? Не с добровольных же студенческих взносов, — усмехнулась Настя. — И не Грааль вашему так называемому жрецу пожертвовал из собственных запасов.

— Ты сейчас говоришь, как тот парень. Однокурсник Вики, — снова словно пожаловался Эдик. — Прямо точь-в-точь.

Настя воззрилась на него с удивлением: какой-такой парень?

— Ну, как его там… Я тебя с ним видел пару раз на факультете, простое такое имя… Толя… А, Коля! — вспомнил Эдик.

— Коля? Старостин, что ли? Он здесь причем?! — Настя даже остановилась.

— А он там сидел, между прочим! — с какой-то злостью произнес аспирант. — Не… Не участвовал, просто… Ловил на логических ошибках. И… Не знаю, как сказать… Ну… Догадки высказывал, что ли… Прямо вытягивал слова…

Настя смотрела на него, вытаращив глаза. Наконец, выдавила:

— Ты хочешь сказать, Коля участвовал в допросах?! Старостин?! Что за…

— А то ты не в курсе! — горько рассмеялся Эдик. — Вы же заодно! Я потом понял: он же постоянно где-то рядом вился, последние недели две — точно. Но он человек, туда бы мы его не пустили, а ты…

«Коля?! Коля сам работает на спецслужбы?! На кого?! На отдел, или…?!» — в голове шумело от вопросов. Настя потерла виски, пытаясь сосредоточиться:

— Где вас допрашивали-то?

Эдика аж передернуло от слова, но он мрачно ответил:

— Не знаю… Нас не вызывали, просто загнали всех в автобусы из лофта, и привезли. Остальных по очереди довозили, кого из дома, кого с учебы или работы... А кто вообще гулял… Какое-то новое здание, ремонтом еще пахнет. И этот твой Федор, брат двоюродный так называемый, еще заглядывал пару раз… Не иначе как полюбоваться…