Воцарилась тишина. И длилась оно долго.

Наконец, Грааль снова вздохнул:

— НЕ ВЕРИШЬ… — голоса звучали грустно. — ЖАЛЬ. НАМ НЕЗАЧЕМ ЛГАТЬ, ВОИН. ОСОБЕННО —В СВЕТЕ ТОГО, ЧТО ЖРИЦА ЛЮБИТ ТЕБЯ.

Влад помолчал, потом пожал плечами. Как можно почувствовать или понять, что… что ты жив?

— МЫ ПОСМОТРЕЛИ СЕЙЧАС. УДАР. ТЯЖЕСТЬ. БОЛЬ. ТЫ НЕ МОГ ДЫШАТЬ. ЭТО БЫЛА ПРОСТО ГЛУБОКАЯ ПОТЕРЯ СОЗНАНИЯ. ШОК, — он услышал мягкую усмешку в голосах Грааля. — ГОРДИСЬ: ТАКИМ ОПЫТОМ МОЖЕТ ПОХВАСТАТЬСЯ ДАЛЕКО НЕ КАЖДЫЙ ВЫСШИЙ ВАМПИР.

— Спасибо! — внезапно совершенно искренне вырвалось у Влада, и он сам этому удивился.

На этот раз слова Грааля вызвали у него доверие — именно из-за очевидной иронии. Просто потому, что ирония исключала ложь.

Он живой! Он настоящий…

Влад вдохнул полной грудью — и ему показалось, что воздух пахнет по-другому.

— СЛЕДУЮЩИЙ ВОПРОС.

— Я поклялся, что буду охранять и защищать Настю. Обережной клятвой… — начал Влад, но Грааль прервал его:

— А ТЫ САМООТВЕРЖЕННЫЙ, КАК МЫ ПОГЛЯДИМ. НА ОБЕРЕЖНУЮ КЛЯТВУ НАДО ОТВАЖИТЬСЯ.

Влад замолчал и сжал зубы до боли. После этих слов на продолжение надо было отважиться вдвойне…

Он отважился:

— Кто может от нее освободить?

Возникла пауза, потом Грааль произнес грустно:

— А МЫ ТОЛЬКО ЧТО ХОТЕЛИ НАЗВАТЬ ТЕБЯ ВЕРНЫМ…

Влад молчал. Слов не было. Объяснения здесь выглядели бы оправданиями, бессмысленными и бесполезными.

Пауза затягивалась…

— МЫ ПОСМОТРЕЛИ СЕЙЧАС, — раздались вдруг голоса Хора. — ДА, В ТВОЕЙ СИТУАЦИИ ОБЕРЕЖНАЯ КЛЯТВА БЫЛА ОШИБКОЙ. ИЗВИНИ ЗА ОПРОМЕТЧИВЫЕ СЛОВА, И НЕ ВИНИ СЕБЯ, ВОИН. ТЫ ХОЧЕШЬ СНЯТЬ ЕЕ РАДИ ЛЮБВИ. ТЫ И БЕЗ КЛЯТВЫ БУДЕШЬ ЗАЩИЩАТЬ ЖРИЦУ, И ДЛЯ ЭТОГО ТЕБЕ НАДО БЫТЬ СВОБОДНЫМ. ТЫ ВЕРНЫЙ И МУЖЕСТВЕННЫЙ, РАЗ РИСКНУЛ ПРИЙТИ СЮДА С ЭТИМ ВОПРОСОМ. ОТ ОБЕРЕЖНОЙ КЛЯТВЫ МОЖЕТ ОСВОБОДИТЬ СТАРШИЙ В РОДУ ОХРАНЯЕМОГО. МЫ МОЖЕМ ОСЛАБИТЬ УЗЫ НА ВРЕМЯ. СДЕЛАТЬ?

— Да!

— СДЕЛАНО.

Влад почувствовал, что где-то в глубине души исчезло, испарилось то напряжение, которое терзало его в последнее время. Он снова вздохнул — на этот раз с облегчением.

— У ТЕБЯ ТОЧНО НЕТ ТРЕТЬЕГО ВОПРОСА?

Он улыбнулся, решив пошутить:

— Если хочешь, буду должен.

— НЕ ДОЛЖЕН. ПРОСТО ЗАГЛЯДЫВАЙ ИНОГДА. ВМЕСТЕ СО ЖРИЦЕЙ. ВЫ ОБА НАМ НРАВИТЕСЬ.

Влад рискнул высказать то, что вертелось на языке:

— Мне кажется, это хорошая идея. Вам очень скучно, не правда ли?

— ОЧЕНЬ, — вздохнул Хор. — ПОТОМУ ПЫТАЕМСЯ РАЗВЛЕЧЬ СЕБЯ ЗА СЧЕТ ГОСТЕЙ… ИНОГДА ШУТКИ ПОЛУЧАЮТСЯ НЕУДАЧНЫМИ… А ИНОГДА — ОЧЕНЬ ЗЛЫМИ… ИЗВИНИ, ВОИН… ЛАДНО, ДО ВСТРЕЧИ! НА ПУТИ ОБРАТНО ТЕБЯ ЖДЕТ ПРОСТО КОРИДОР, НЕ БЕСПОКОЙСЯ.

Влад развернулся и увидел приоткрытую дверь. Шагнул туда…

Только завернув за угол, он понял, что его всего трясет, а сердце пытается выпрыгнуть из груди — и от физической усталости, и от морального напряжения. Наплевав на все условности, он сел на бетонный пол, прислонился спиной к стене, свесил руки с согнутых колен и закрыл глаза, приказывая себе расслабиться и немного отдохнуть…

Весна здесь сильно задерживалась по сравнению с Москвой.

Еще днем, когда они спустились к озеру, чтобы установить палатку, Настя заметила и еще сырую, набухшую талой водой землю, и холод, идущий от леса. Влад выбрал место посуше на небольшом возвышении берега, но где-то неподалеку слышалось журчание ручья, и Настя порадовалась, что взяла с собой и теплый свитер, и грубошерстные носки — их прислала бабушка на Новый год, но она их до сих пор не надела ни разу.

Ночевка по-прежнему вызывала у нее некоторое опасение, но Влад достал из рюкзака три на удивление небольших свертка. Один оказался двухместным самонадувающимся ковриком, который он упорно называл пенкой, а два других — спальниками. Перед тем, как отправиться гулять по городу, Влад решил собрать валежник для будущего костра, а Настя посидела на коврике и тайком попробовала завернуться в спальный мешок, и осталась довольна — должно быть тепло.

Кроме того, Влад сказал ей, что в рюкзаке есть еще термоодеяло, и, если ночью она будет замерзать, он обязательно его достанет.

Теперь они сидели у разгоравшегося костра и смотрели, как постепенно сливается с темным небом полоска зари, чтобы буквально через пару часов разгореться вновь.

Настя тайком следила за Владом: ей показалось, что, хотя он вышел из Куба явно довольным и даже каким-то расслабленным, разговор с Граалем дался ему очень нелегко. Он снова поцеловал ее там, в скверике, но по пути к озеру предпочитал молчать или отвечал на ее вопросы односложно. Да и здесь, пока он разводил костер, красноречием предпочитал не блистать…

— Холодно? — спросил он, когда она прижалась к нему, и приобнял. — Замерзла?

— Нет, — тихонько отозвалась она. — Я уже утеплилась. Просто…

— Дрова сырые. Я чуть позже еще соберу, пусть эти разгорятся. Не проголодалась еще, шашлыков дождешься?

Они плотно поужинали в кафе в центре Китежа, и хотя было это уже довольно давно, Настя уверенно ответила, что подождет.

Над дальним краем озера выплыла убывающая Луна — огромная, слегка красноватая, и они помолчали, наблюдая за тем, как она поднимается, как ее края обретают четкость, как ночное светило становится все меньше…

— Романтический ужин при Луне, — засмеялся вдруг Влад.

— Ты чего? — удивилась она.

— Да так, — слегка отмахнулся он. — Мысли вслух… Вспомнил один разговор. С другом.

Настя промолчала: бабушка говорила ей, что когда мужчины начинают разговаривать сами с собой, вмешиваться нельзя.

Однако, Влад не продолжил, и через пару минут она решила, что разговор закончился.

— А расскажи мне что-нибудь, а? — попросила она. — Про себя?

— Что? Разве я тебе мало рассказывал?

— Ну Влад, ну пожалуйста! Прикольное что-нибудь. А то ты печальное обычно рассказываешь…

Это было не совсем справедливо: Влад никогда не грузил ее ни служебными проблемами, ни драматичными воспоминаниями о службе, просто обычно после его рассказов ей самой становилось грустно. Ну что поделаешь, в таких вот реалиях живет ее избранник… Но Насте сейчас действительно хотелось услышать от него что-нибудь веселое.

— Ну ладно. Только начало все равно грустное будет, наверное, — предупредил Влад. — Но потом обещаю, будет смешно. Помнишь памятники сегодня?

Настя молча кивнула — по ее мнению, визит на площадь, где творцы прилюдно трудились над скульптурами в честь Битвы за Китеж, был еще одной ее ошибкой. Она-то собиралась показать ему законченные памятники непреодолимой магической силе и кикиморе, запускающей боевую шишигу, но готовыми оказались еще два.

Первый понравился им обоим: он изображал Кота-Ученого собственной персоной. Тот сидел нога на ногу, почему-то без привычной одежды, в одной шерсти, так сказать, на кресле перед пультом. Он не надел гарнитуру оператора, а прижал ее лапой к уху — как и было тогда на командном пункте, — и жмурился с улыбкой. «Лучший аналитик и тактик применяет боевое мурлыканье против чудовищь» — гласила надпись на табличке. Настя особенно умилилась ошибке, конечно. Влад покачал головой — вроде бы, укоризненно, но с улыбкой.

А вот увидев второй памятник, он помрачнел, а она встревожилась.

Главной фигурой композиции был китежский таможенник, упавший на одно колено над убитым псом и гладивший его на прощание. Чуть позади прикрывал их автоматной очередью пограничник, судя по повязкам на предплечье и на лбу, дважды раненный. На табличке было высечено кратко: «Памяти защитников грузового портала».

Постояв перед памятником, Влад только бросил ей: «Ну, пошли…», и Настя зашагала рядом, не сказав ничего…

— Я ведь у того памятника не Битву за Китеж вспомнил, — вдруг улыбнулся Влад. — Учебу. И тренировки. Я сознательно Пограничный институт выбрал. И понимал, на что иду. Но все равно тогда все представлялось… иначе. Не в смысле — в реальности все оказалось более сложным и тяжелым. Просто по-другому…