— Зачем ты сказал, что я твоя жена?

Ройдар усмехнулся, не глядя на неё:

— Чтобы избавить тебя от ухаживаний агоранских солдат, — пояснил он с хитрой улыбкой. — Им нравится красивая женщина с мечом. Уверен, ты не хотела бы выслушивать их попытки флирта. Лучше уж пусть думают, что ты занята.

Галвиэль недовольно поджала губы, но про себя признала, что брат прав. Лучше уж «муж» Ройдар, чем неловкие ухаживания солдат, с которыми пришлось бы как-то разбираться.

Они пересекли границу и оказались на территории Эльмарии, части острова, оккупированной Агораном. Ландшафт здесь сразу изменился: вдали крутились ветряные мельницы с большими деревянными крыльями, которые неспешно мололи зерно. Ровные поля простирались вдаль, и ряды ухоженных грядок с подсолнухами и пшеницей тянулись до самого горизонта. Это была заметно более плодородная часть острова по сравнению с Доминусом, где преобладали леса и каменистые участки. Здесь всё дышало сельской жизнью, а леса казались далекими и укрощёнными, словно природа подчинилась человеческой воле.

Идя по дороге, Ройдар неожиданно посмотрел на Галвиэль и тихо спросил:

— А что будешь делать, если останешься человеком?

Её лицо напряглось, и она, не скрывая раздражения, бросила в ответ:

— Тогда стану самой великой человеческой королевой в истории!

На его лице промелькнуло искреннее удивление, и брови поползли вверх:

— Ты серьёзно? — спросил он, но в его голосе слышалась смешанная с удивлением насмешка.

Она фыркнула и отвернулась, но в её голове всё равно крутились мысли, от которых её охватывала досада. Эта новая, неожиданно тяжёлая грудь мешала ей, и она не могла понять, как человеческие женщины или гномки живут с таким телом. Каждый шаг ощущался чуть иначе, как будто тело нужно было заново учить балансировать. Но делиться такими интимными мыслями с братом она уж точно не собиралась.

По мере продвижения дальше, они наткнулись на небольшой деревянный стенд у дороги. На нём была прикреплена карта острова, на которой можно было разглядеть контуры Эльмарии и Доминуса. Ройдар приблизился к карте, окинув её взглядом:

— Выходит, Эдгардмир — на другом конце острова, — пробормотал он. — Нам нужно идти прямо, через несколько деревень.

Солнце светило высоко на небосклоне, заливая дорогу ярким светом. Эльфы сели у дороги, чтобы немного перекусить вяленым мясом и хлебом, купленными ещё в Лоранке, а потом продолжили свой путь под непрерывное пение кузнечиков и шорох ветра в высокой траве.

Внезапно их внимание привлек человек в широкой шляпе, сидящий на бревне у дороги. Он выглядел скучающим, но как только заметил их, тут же оживился. Подошёл ближе, улыбаясь, и поприветствовал их:

— Добрый день! Вы пришли с Доминуса, верно?

Ройдар кивнул, пытаясь сохранять дружелюбный тон:

— Да, верно. Мы держим путь к родственникам в Эдгардмир.

Человек заулыбался ещё шире, глаза его заблестели в предвкушении возможности что-то продать:

— В таком случае, может, хотите прикупить подарки для ваших родственников? — Он раскрыл свою сумку и достал оттуда ложки и вилки, сверкающие на солнце. — Чистое серебро, господа! А главное — вилки! Знаете, кто такими пользуется? Только эльфы и дворяне! Настоящая редкость!

Галвиэль с трудом сдержала свою гримасу презрения. Её пальцы сжались в кулак, и она мысленно порадовалась, что её магия не была сейчас доступна — иначе торговца постигла бы неприятная участь. Вместо этого она приняла выражение вежливого безразличия, пока Ройдар ответил, так же дружелюбно:

— Спасибо, но нам не нужны ни вилки, ни ложки. Мы налегке путешествуем.

Торговец пожевал губу, поняв, что сделки не будет, но всё же решил дать добрый совет:

— Ладно, так и быть. Только вы осторожнее тут, не говорите ничего дурного про Агоран и нашего короля. Это вам не Доминус, здесь к таким разговорам относятся серьёзно.

Галвиэль, едва услышав его слова, широко улыбнулась и театрально воскликнула:

— Мы любим Агоран! Слава Агорану! Смерть королеве Элеоноре!

Ройдар мгновенно нахмурился и схватил её за руку, таща в сторону от торговца. Он шепнул ей с яростью:

— Ты переигрываешь! Тише надо, сестра, не везде твою прямоту оценят.

Торговец проводил их странным взглядом, пожал плечами и направился дальше по дороге, видимо, к другим возможным покупателям. Галвиэль, несмотря на упрёк брата, не переставала улыбаться, чувствуя, как от её наглого заявления в груди проснулась прежняя дерзость. Это был её способ бороться с чувством потерянности, которое разъедало её с самого начала путешествия.

Ройдар же смотрел на неё с лёгкой укоризной, но в его глазах отражалась и тень одобрения. Он видел, что его сестра, хотя и оставалась сложной, колючей и упрямой, всё-таки не утратила своей воли. И может быть, в этом мире, который уже давно изменился, им обоим стоило искать свой путь, даже если он не совпадал с тем, что они знали раньше.

Идти в облике людей оказалось сложнее, чем они предполагали. Раньше, когда они были собой, брат и сестра могли свободно говорить на эльфийском, обсуждать свои мысли, переживания, планы. Теперь же, в новом облике, такая роскошь стала опасной. Два человека, разговаривающие на древнем эльфийском языке в мире, где эльфов воспринимают с настороженностью, сразу привлекли бы к себе слишком много внимания. На людских же языках можно было говорить только о пустяках, да и то осторожно, подбирая слова, чтобы не выдать своего происхождения.

Путников окружали обширные плодородные поля, с которых уже убрали урожай, и ряды фруктовых садов, раскинувшихся по равнинам. Ветер доносил запах спелых яблок и свежей земли, а вдали виднелись аккуратные амбары и мельницы. Ройдар отметил про себя, что Агоран отхватил себе не только стратегический порт, но и самые плодородные земли острова, обеспечив таким образом продовольственное благополучие своих новых территорий.

Галвиэль же шла, погружённая во мрачные мысли. Тягостные воспоминания о том, что её отец, некогда могущественный и непобедимый Бессмертный Король, бросил их в тот момент, когда они нуждались в нём больше всего, терзали её. Она искала объяснение, надеялась, что у него была важная причина для такого поступка, но чем больше думала, тем сильнее ей казалось, что это всего лишь трусость.

— Отец… — шептала она себе под нос, стараясь, чтобы её слова не услышал Ройдар. — Как ты мог бросить нас? Бросить маму, свою собственную жену, Селестриэль…

Она представила себе Линтолиаль, древний эльфийский город у восточного склона Королевских гор, который ныне был погребен под человеческим городом, названным в честь новых хозяев этих земель — Кастелла. Именно там разразилась битва, которую Галвиэль так часто представляла себе в мечтах и кошмарах. Её мать, королева Селестриэль, возглавляла гвардию Серебряных Дев — отряд преданных воительниц, которые клялись защищать королеву до последнего вздоха. А против них выступил Волейн, брат Ерласа, несущий с собой смерть и разрушение. Он привёл к стенам Линтолиаля орков-наёмников, крысолюдов, бандитов и пиратов, объединив под своим чёрным знаменем всех, кто жаждал наживы и крови.

Галвиэль не видела этого сражения своими глазами, но от эльфов, которые выжили и бежали вглубь лесов, она знала каждый его жуткий момент. Она знала, что Волейн, жестокий и безжалостный, одолел Серебряных Дев и собственноручно убил её мать, оставив тело королевы гнить среди разрушенных улиц некогда прекрасного города. Её мать погибла, защищая свой дом, в то время как отец… Отец исчез в другие миры, оставив своих детей и свой народ на милость врагам.

Эти воспоминания раньше будили в ней только ярость и жажду мести, но теперь в сердце Галвиэль ощущалась иная, новая боль — глубокая скорбь и тихая печаль. Она вдруг осознала, что давно не чувствовала прежнего пламени внутри себя. Теперь её мысли всё больше заполняла тоска по утраченному. Она внезапно подумала, что, возможно, ей стоило бы посетить место, где погибла её мать, чтобы хотя бы мысленно воздвигнуть для неё могилу. От Линтолиаля не осталось даже руин, и память о нём угасала, как угасают тени на закате. Но Галвиэль могла бы оставить там цветы, чтобы проститься.