Галвиэль повернулась к брату, который всё ещё изучал обстановку камеры, и резко спросила:

— Ну как тебе гостеприимство нашей тётушки-ведьмы? Ты ведь сам уговорил меня сюда прибыть.

Ройдар, почесав нос, ответил спокойно, словно ожидал такого вопроса:

— Я ожидал чего-то подобного, — сказал он. — Малефия — старейшая эльфийка в этом мире, возможно, самая могущественная. Не думаю, что её цель — казнить нас или пытать. Она просто осторожничает. И вполне понятно, почему.

Галвиэль прищурилась, её раздражение нарастало:

— Если мы когда-нибудь доберёмся домой, я закую тебя в такие же цепи. Пусть хоть на часок, чтобы ты почувствовал, каково это — носить их!

Ройдар усмехнулся, не приняв угрозу всерьёз:

— Подумаешь, цепи. Вот однажды меня схватил плотоядный цветок, который едва не съел меня живьём. Вот это действительно было страшно! А цепи — мелочи, я их даже не замечу.

— Дурак! — раздражённо бросила она, но в голосе было больше досады, чем злобы.

Ройдар допил вино, поднялся и подошёл к двери камеры. Прислушавшись к коридору, он не услышал ничего особенного — лишь приглушённые шаги стражников вдали. Возвращаясь, он заметил тонкую книжную полку с несколькими старыми томами, один из которых привлёк его внимание. Эльф вытащил книгу, быстро её пролистал, затем вернулся на кровать и начал читать, явно наслаждаясь тем, что нашёл способ отвлечься.

Галвиэль, глядя на брата, задумчиво и коварно предложила:

— А может, сбежим? Они же всё равно нас будут кормить. Как только дверь откроется, ты нападёшь, найдёшь ключи и освободишь меня.

— С чего это я должен нападать? — лениво ответил Ройдар, не отрываясь от книги. — Меня зарубят алебардами, а ты, как всегда, сделаешь вид, что ничего не произошло, и не будешь участвовать в драке. Нет уж, мне такой план не нравится.

— Не будь трусом! — с вызовом сказала Галвиэль. — Ты находишь ключ, я снимаю оковы, творю магию, и мы убегаем. Это сработает!

Но Ройдар не поддался на её уговоры. Он лишь фыркнул и продолжил читать свою книгу:

— Знаешь, сестра, если бы я не был реалистом, мы бы уже не один раз погибли. Лучше сиди тихо и жди, что будет дальше. Я уверен, что у Малефии есть план, и она не настроена нас убивать.

Галвиэль закатила глаза, понимая, что брат не станет помогать ей с бегством. Она села на кровать, злясь на него и одновременно признавая, что он, возможно, прав. Время шло, а они всё ещё были в этой ловушке, и надежды выбраться с каждым мгновением оставалось всё меньше.

Она перевела взгляд на тяжёлые железные оковы на своих нежных запястьях и на скупые лучи света, пробивающиеся сквозь узкое окно. Ройдар выглядел слишком спокойным, даже довольным, листая книгу. Что он скрывает? Галвиэль почувствовала, как у неё засосало под ложечкой: неужели он действительно причастен к этому?

Время тянулось медленно, словно густой сироп. Галвиэль нервно ходила по камере, звеня оковами, тогда как Ройдар, казалось, не сильно переживал. Он, по-прежнему держа в руках книгу, время от времени подносил к губам кубок с вином и с ленивым любопытством перелистывал страницы, будто это был обычный день в поместье.

Наконец, не выдержав, Галвиэль взорвалась:

— Это всё из-за тебя! И, скорее всего, Маджерина тоже теперь в беде, именно из-за твоих глупых идей!

Ройдар поднял взгляд от книги, удивлённый её словами:

— Я в таком же положении, как и ты, сестра. И силой я тебя не тянул из твоего уютного поместья. Ты сама решила отправиться со мной в это приключение. Не надо делать меня виноватым во всём.

Галвиэль фыркнула, но не так уверенно, как обычно:

— Легко тебе говорить. Тебе ничего не грозит. Ты для Малефии никто, просто очередной эльф с мечом. А вот я… Зеленая Ведьма, и ей наверняка захочется продемонстрировать свою власть надо мной. Она уже начала это делать, устраивая весь этот цирк с големами и оковами.

Ройдар нахмурился и пожал плечами:

— Я понимаю твои опасения, и мне жаль, что ты оказалась в этой ситуации. Но не надо перекладывать свои страхи на меня. Мы пока ничего не знаем, так что давай просто подождём и посмотрим, что будет дальше.

Разговор оборвался неожиданным стуком в дверь. Окошко в двери приоткрылось, и через него надзиратель протянул поднос с едой. На удивление, обед оказался вполне приличным: фрукты, сыр и рыба. Ройдар забрал тарелки и поставил их на стол.

— Ну вот, — сказал он с усмешкой. — Голодными нас хотя бы не оставили.

Галвиэль с явной неохотой, звеня цепями на запястьях, взяла кусочек сыра. Хотя обстановка и натянутые нервы могли бы отвратить аппетит, но иногда нужно есть. Принцесса чувствовала, как обида и злость бурлят внутри неё, и не могла избавиться от неприятного ощущения, что всё могло закончиться здесь. Однако она не позволит себе плакать, даже если её поведут на казнь. Она давно разучилась плакать. Но не такой конец она себе представляла!

Время шло, час сменялся часом, пока в коридоре за дверью вдруг не раздались гулкие, тяжёлые шаги. Звук был таким глубоким и мощным, что стены камеры, казалось, слегка вибрировали. Ройдар, который небрежно откинулся на кровать, напрягся и прислушался.

— Этот звук… — сказал он. — Вряд ли такой издаёт живое существо.

Галвиэль почувствовала, как её мышцы невольно напряглись. Через мгновение за дверью загремели ключи, и дверь медленно открылась, скрипя петлями. На пороге появилась сама Малефия, лицо её озаряла лукавая улыбка. Её глаза блестели, как у хищника, а за спиной, как две мрачные тени, стояли массивные каменные големы, чьи шаги и создавали тот грохот, которые протиснулись в камеру за хозяйкой.

— Ну, здравствуйте, мои дорогие племянники, — с лёгким сарказмом произнесла Малефия, глядя на Галвиэль. — Как я рада, что вы наконец здесь. Я ждала вас долго.

Галвиэль смотрела на неё, взгляд её был полон ненависти, словно кинжал, готовый к удару. Ройдар приподнялся с кровати, но не двигался. Он понимал, что безумие сейчас — начинать бой с теми големами, не говоря уже о самой Малефии.

Малефия обошла камеру, как кошка, заглянув в каждый угол, словно любуясь своей добычей. Она по-прежнему улыбалась, видимо наслаждаясь ситуацией.

— Простите, что не встретила вас с должным гостеприимством, — продолжила она. — Но, как вы понимаете, даже эта камера не помешает нам поговорить… как родственникам.

Малефия, усмехнувшись, добавила:

— Конечно, я могла бы привезти вас в свой Янтарный Дворец, устроить пир и бал в вашу честь. Но меня бы не так поняли мои подданные.

Её голос был пропитан сарказмом, и трудно было понять, шутит она или говорит всерьёз. Ройдар хмыкнул, но Галвиэль, не сдержавшись, едко ответила:

— Ты старая подлая гадюка.

Малефия рассмеялась, словно это было не обидное оскорбление, а шутка:

— Ну вот, а ведь вы сами пришли к этой старой подлой гадюке! Так зачем же?

Ройдар решил вмешаться, его тон был притворно весёлым:

— Я тоже рад видеть мою дорогую тетю!

Малефия засияла и вкрадчиво спросила:

— Помнишь, как я подарила тебе игрушку на день рождения? Радужного единорога.

Ройдар слегка покраснел, чувствуя неловкость от столь личного воспоминания:

— С единорогом всё в порядке. Им теперь играют мои дети.

Каждый шаг Малефии отдавался тихим звоном её перстней. Свет факелов отбрасывал странные тени на её золотое платье, будто само пламя боялось прикоснуться к ней. На мгновение напряжённость ослабла. Малефия, поглаживая свои драгоценные перстни, словно бы погруженная в мысли, заискивающим голосом сказала:

— Очень хорошо, что у Ройдера есть дети. И как мило, что мой подарок передается по наследству. Я сама сделала этого единорога, между прочим.

Галвиэль ощущала, будто попала в бредовый сон, где всё происходящее казалось одновременно сюрреалистичным и безумным. Она ничего не говорила, но взгляд её скользил по големам, пытаясь оценить, насколько они могут представлять угрозу, если ситуация выйдет из-под контроля. Вся эта сцена казалась ей слишком театральной, а Малефия явно наслаждалась своим спектаклем.