Энгель безмолвно вытянул руку, и в его ладони сгустилась тьма, скручиваясь в длинный кинжал с зазубренным лезвием. Он медленно провел им по грубым веревкам, стягивающим запястья мальчишки. Нити с натугой поддались и разошлись, оставляя на коже багровые полосы. Освобожденные руки Нортона безвольно повисли, словно у безжизненной куклы.

— Следуй за мной, сын. — Впервые Энгель казался таким трепетным по отношению к своему чаду, впервые он назвал его сыном, и будь это в любой другой день, мальчик бы заплакал.

Темные каменные коридоры были заполнены плесенью и паутиной, висящей на потолке то тут, то там. Большинство свечей не горело, и в некоторых местах двое шли вслепую. В одном из углов мальчик заметил белую кучу чего-то, но времени рассматривать не было. Неужели кости?

Всем было давно известно, что самую грязную и бесчеловечную работу король отдавал демонической семье, последней в аристократии. Жители поместья порой замечали, как двое статных темных эльфов, служащих в качестве охраны, тащили незнакомых семье личностей. Как эти люди уезжали назад, никто не видел. Зато те, кто не спал по ночам, могли услышать поодинокие вскрики где-то под землей поместья, вероятнее всего в темнице.

Детей долго удивляло наличие темницы в графском особняке. Это не был дворец, и их семья не была настолько богатой и важной, чтобы быть ответственной за удержание преступников. Когда в детстве мальчик случайно забрел туда, его сильно отругали. Вот только что он там видел, напрочь забыл. Слуги рассказывали, что после этого еще совсем юный Гемоку разучился говорить. Никому, кроме Энгеля и его подчиненных, не позволялось спускаться в нижнюю часть поместья.

Мальчик шагал по каменной лестнице, следуя за отцом. Как только они вышли из подземелья, он зажмурил глаза, так как свет от свечей был слепящим после полной темноты.

Они остановились у купален.

— Почему мы здесь? — удивленно спросил мальчик, теребя края грязной одежды.

— По правилам перед обрядом тебе нужно принять ванну с вербеной. Это поможет раскрыть весь твой потенциал для переноса сил в другой сосуд.

— Вы будете сосудом?

— Да. Ты был рожден для этого. Теперь иди и очисти свое тело и дух. Для обряда необходимы чистота и сосредоточенность.

Мальчик покорно вошел в купальни, захлопнув за собой дверь онемевшими руками. Кровь медленно возвращалась в пальцы, вызывая неприятное покалывание тысячи крошечных иголок. Он опустился спиной на дверь и закрыл лицо руками, глядя сквозь пальцы. Усталость охватила его внезапно, как и желание спрятаться под одеялом и не выходить оттуда. Демону хотелось просто сбежать и не участвовать в планах отца. Однако, пришлось поддаться и погрузится в церемониальную ванну.

Апатия Нортона была прервана сладковатым ароматом. В бассейне плавали цветки вербены, их фиолетовые лепестки, словно конфетти, медленно дрейфовали по поверхности воды. Норт, завороженный красотой, подошел ближе. Эти дикие цветы были знакомы ему. В саду было специальное место для магических трав, хотя оно и выглядело заброшенным. Место было расположено в самом углу сада, где его никто не беспокоил.

Кроме маленьких лепестков вербены, в воде плавали ее вытянутые листья с зубчиками и пучки тех же крошечных цветочков. Горячий пар усиливал аромат, и мальчик, сбросив одежду, погрузился в бассейн.

Аромат цветов и теплая вода немного успокоили его. Когда в дверь постучали, он понял, что больше нельзя откладывать. На вешалке висела белая рубаха до колен, мягкая на ощупь и с широкими рукавами. Нортон надел ее, зачесал мокрые волосы назад и, взглянув в зеркало в последний раз, развернулся на носках в сторону двери.

— Уже выхожу! — На дрожащих ногах Нортон замер у двери, сжимая пальцы до побеления костяшек, кусая губы и переминаясь с ноги на ногу.

Глубокий вдох. Глубокий выдох.

Некромант шагнул к своему отцу, терпеливо ожидающему его все это время.

— Я закончил, отец, — тихо прошептал мальчик, почти под нос. Представление о ближайшем будущем вызывало дрожь.

— Это хорошо. Селена и Мира почти взошли, — Энгель улыбнулся, наблюдая, как в окно поместья пробиваются первые белые лучи крупного светила.

Он взял мальчика за руку, словно боялся сломать или испугать, пытаясь поддержать. Граф выглядел невероятно счастливым, как будто не вел собственного сына на смерть.

Эта перемена в отношениях пугала Норта. Он никогда не видел отца таким. Хозяин поместья почти никогда не улыбался и не веселился, только притворялся на крупных празднествах, когда приезжали важные вельможи. Сейчас же его клыкастая улыбка была искренней, как никогда.

Отец был рад дождаться момента, которого ждал двенадцать лет. Он был счастлив, что все его страдания окончатся и будущее, о котором он мечтал, станет реальностью. Единственным, кто не разделял его радости, был сам Нортон.

— Не волнуйся, мой мальчик. Следующим графом станет твой младший брат.

— Какой брат? — Нортон побледнел. У него не было брата.

— Тот, которого мы ждем с твоей матерью. Мы должны иметь наследника, если тебе не суждено стать им, — непринужденно продолжил Энгель, ведя сына в сторону своего кабинета.

— Но как так? Почему Мари не может стать наследницей? — Мальчик вспыхнул от гнева и попытался вырвать свою руку, но ее держали крепко.

— Марианна — женщина.

— Но моя мать, Долорес, была наследницей! Именно ты взял ее фамилию, чтобы спастись после столетней войны. Только она получила титул и привилегии! Поэтому ты мучил меня, потому что сам был недостоин! Ты был никем и останешься никем! — Озлобленный мальчик перешел на «ты» и вырвал руку. Он выпалил все, что у него на душе.

Глядя, как настроение графа меняется и его улыбка с лица сползает, юный некромант шумно сглатывает и делает два шага назад.

Время словно замедлилось. Младший Гемоку наблюдал, как рука Энгеля поднимается для размашистой пощечины. Тяжелый удар огрел щеку Норта, и звук шлепка эхом разлетелся по коридору с отличной акустикой. Мальчик осел на пол, держась за красный след на щеке, который сразу же начал опухать. Пульсирующая боль ударила в голову.

Энгель молча схватил сына за волосы и грубо потащил его в кабинет. Оторопевший мальчик скользил спиной по каменному полу, чувствуя каждый неровный камешек коридора через позвоночник. К счастью, до кабинета оставалось всего пару метров.

Уже в кабинете Энгель, не отпуская волосы мальчика, нажал на один из камней в стене. Шкаф, набитый книгами и документами, сдвинулся вбок, открывая проход в неизвестную для Нортона ранее комнату.

Мальчик был в полном смятении, потеряв всякое чувство реальности. Перевернувшись и вставая на четвереньки, он с широко раскрытыми глазами смотрел на зияющую дыру за шкафом. Секретная комната?

Будто читая мысли сына, Энгель ответил:

— Это комната для обрядов. Такие вещи должны оставаться недоступными для простолюдинов и смертных, — надменно усмехнулся он и шагнул в темноту.

Нортон, не имея другого выбора, полз за отцом на четвереньках, морщась от натянутых волос, которые его отец крепко держал. Периодически падая и нецензурно ругаясь, он снова пытался подняться, чтобы не набить синяков, и в очередной раз принимал прежнюю позу.

Преодолев кромешно черный коридор, Энгель швырнул Нортона в центр круглой комнаты. Этот круг был окружен высокими белыми колоннами, между которыми стояли люди в черных мантиях. Белый мраморный пол был идеально чист, и, упав на него, Нортон увидел свое растрепанное отражение. Его щека распухла так, словно на мальчика напали несколько ос. Видимо, рука старшего Гемоку была очень тяжелой.

Сев на пол, мальчик заметил, что на мраморном поле был начерчен более сложный круг с различными символами, а в самом центре, где он сидел, находился круг поменьше. В руках у каждого из людей в черных мантиях, чьи лица были скрыты под капюшонами, была Чернокнига. Зрачки Нортона сузились от страха.

Запретное колдовство. Вот что собирается делать отец.

— Отец! Вы ведь не собираетесь делать то, о чем я думаю? — Мальчик в отчаянии бросился на колени к отцу, дергая края его мантии, но тот отшвырнул его, словно что-то грязное, и скривился.