— Мои дорогие братья и сестры! — хрипловатый голос Аспидиона разнесся над лагерем. Он торжественно раскинул руки, словно призывая всех к себе.

— Этот вечер объявляется Часом Возмездия!

По толпе, собравшейся вокруг, прокатился ропот. Люди вертели головами, пытаясь разглядеть происходящее, те, кто стоял позади, подпрыгивали, стараясь заглянуть вперед. Женщины в первых рядах склонили головы, перекрестившись, и шептали молитвы одними губами.

— Воля Мессии снизошла на нас! — голос Аспидиона прокатился по площади, заставляя толпу замереть. — Он обещал помочь Песчаным Когтям в обмен на силу горгон. Ради своих людей, ради нашего сокровенного лагеря, я принял его просьбу!

Он обвел собравшихся закрытыми глазами, словно видя каждого, прежде чем продолжить:

— Однако трое из нас, высланные мною на патруль, нарушили устой! Посланница Мессии подверглась совершенно неподобающему приему! Эти трое — Джо, Яхья и Амир, — горгон выдержал паузу. — Последних двух я требую сюда немедленно!

К центру площади двое громил вытолкали предателей, грубо толкнув их вниз и заставив встать на колени. Яхья дрожал, бессвязно бормоча что-то себе под нос, а Амир захлебывался в горьких рыданиях, тряся головой.

— Джо! Где мой Джо?! — резкий, сорванный крик прорезал тишину.

Из толпы вырвалась женщина и кинулась к Аспидиону, вцепившись в его одежду. Ее черные глаза были налиты страхом. Каштановые пряди выбились из-под намотанной на голову ткани. На ее груди покачивался младенец, туго перевязанный широкой полосой ткани, что проходила через плечо. Он всхлипывал, ерзал, терся замотанным личиком, пытаясь выбраться из кокона.

— Принесите его. — голос Аспидиона прозвучал бесстрастно. Он махнул рукой в сторону нужной палатки, даже не глядя на женщину.

— Он не мог! Он бы не сделал ничего дурного! — ее голос сорвался на всхлип. — Вы ведь лжете!

Она развернулась к Иветте, ее взгляд сквозил отчаянием — она искала ответ, искала надежду. Но дьяволица не могла дать ничего из этого. Глядя на эту женщину, Иви чувствовала только жалость. Жалость к ней, к ее ребенку, который, заслышав крики матери, сам раскричался. Сжав губы в тонкую линию, Иветта отвела взгляд.

Всегда так было. Насильниками оказывались не чудовища из подворотен, не маргиналы, не те, кого обходят десятой дорогой. Нет. Добропорядочные граждане, честные торговцы, хранители закона, лекари, благочестивые священники. Те, кто улыбался, кто казался надежным, кто внушал доверие. Они говорили правильные слова, кивали с сочувствием. У многих были собственные дочери, но это не мешало им распускать руки.

Джо, наверное, тоже был хорошим парнем. Может, мужем этой женщины. Может, братом. Другом. Надежным плечом, крепкой стеной, защитником. Как и многие до него. Как те, кто ломал людей, но кого потом неизменно прощали.

Вскоре громилы вынесли изваяние из палатки. Позади неспешно шагала целительница, сложив руки в молитвенном обращении к Триединым. Она нашептывала слова, которые, вероятно, считала утешением для души покойного. Иветту передернуло. Неважно, насколько гнусным был человек, всегда найдется тот, кто станет восхвалять его даже за самые низкие грехи. Она отвернулась, не желая наблюдать, как женщина бросилась к окаменелому телу, заливаясь рыданиями. Ее крики смешались с детским плачем, но никто даже не обернулся. В этот момент все взгляды были прикованы к двум мужчинам, стоящих на коленях перед горгоном.

Глаза горгона медленно раскрылись, и в тот же миг лицо Яхьи побледнело. Проклятие ползло вверх, настойчиво захватывая тощее тело. Мужчина взвыл, рухнув на бок, пытаясь отползти, цепляясь локтями за песок. Его руки судорожно скребли землю, но камень настигал его быстрее. Вскоре он застыл, его широко раскрытые глаза еще несколько мгновений смотрели в толпу, прежде чем обратиться в часть статуи.

Завидев это, Амир вскочил, бросаясь прочь, но не успел отбежать и нескольких метров, как резкая боль пронзила его тело. Послышался хруст и он рухнул на землю. Вместо ног остались рваные, кровоточащие обрубки — стоило ему рвануться вперед, как плоть оторвалась от тяжелого камня. Его рот раскрылся в истошном крике. Последнее движение, последний вздох, и вот на песке лежала еще одна безмолвная скульптура.

Буря завыла, болезненно хлестнула в лицо песком, пробираясь под одежду, засыпая кожу колкими крупинками. Люди начали расходиться по палаткам, поспешно натягивая ткани на входах. Иветта стояла в оцепенении. Ее разум еще пытался осмыслить увиденное, когда голос Аспидиона выдернул ее обратно в реальность. Теперь у нее не осталось и тени сомнения, почему Нортон выбрал именно его. Глядя на разбросанные по песку окаменевшие тела, она не чувствовала сожаления. По коже пробежали мурашки, но она не могла сказать, от холода это или ужаса, который только что развернулся перед ее глазами. И все же вместе с ним пришло долгожданное облегчение. Ее обидчики были наказаны. По заслугам.

Устало переставляя ноги, она следовала за Аспидионом, наблюдая, как ветер развевает его свободную одежду, треплет широкие рукава. Кожа его была довольно светлой, хоть и слегка тронутой загаром, в отличии от местных. Это наталкивало на мысль, что горгоны не были коренным народом Харразана. Скорее они напоминали валорцев, и теперь Иветта не могла не задуматься — как они здесь оказались?

Тем временем в Городе Света.

— Кажется, что источник жизни больше нам не помогает! — голос Эквилитас противно звенел, превращаясь в капризный писк.

Богиня равновесия погрузилась в белый источник, напоминающий молоко. Его поверхность блестела, словно в него насыпали тысячи перетертых звезд. Аккуратная грудь Эквил лишь слегка скрывалась под переливающейся жидкостью, ее серебристые локоны были уложены в изящную косу, а разные по цвету глаза хаотично бегали по белым стенам.

— Думаешь, одной чаши хватило, чтобы лишить источник способности продлевать нашу жизнь? — удивленно спросил Фал.

Рядом с ней в воду погрузился созидатель, нисколько не стесняясь своей наготы. Он неотрывно смотрел ей в глаза, в то время как сама Эквилитас уставилась на его рельефы. Высокий, высеченный словно из мрамора, он почти что сиял. Его светлые волосы мягкими локонами падали на плечи, а затем намокали.

— Не знаю! Отец не оставил нам инструкцию! — съязвила она. — Это тот паршивец! Мы убили его, а он так и не рассказал, где чаша!

— Я думаю, что Ксавьер отдал ее своей жене. — к разговору присоединился Эридан, но не стал погружаться в источник, лишь сел рядом с его краем, разглядывая гладь воды.

— Но что нам делать?! — голос Эквилитас содрогнулся от истерики, она вскинула руки, расплескав воду. — Я начала стареть! Посмотри! Посмотри! Это морщина! Как у смертной!

— Отец дал нам столько, сколько нужно. — голос Фалкира остался ровным, он плавно провел рукой по воде. — Я верю ему.

— Снова ты за свое, чертов фанатик. — Эквилитас раздраженно закатила глаза, отмахнулась от мужчины. — Вот бы найти того, кто смог бы ее отыскать. Может, Сатана?

— Я уже вижу, как он бежит к тебе после столетней войны. — фыркнул Эридан, наблюдая, как вода под его пальцами начинает темнеть.

— Хватит! — Эквилитас треснула его по руке, сжав губы.

Вздохнув, Эридан отстранился, скользя взглядом по залу. Этот источник ему был не нужен. Мгла питала его, наполняла силой, позволяя существовать всю вечность, стоило только пожелать. Но об этом он никогда не скажет остальным Богам. Они заперли источник под печатями, спрятали глубоко во дворце, укрыли от чужих глаз, но Ксавьер его нашел.

Легкая усмешка тронула губы Темного Бога.

— Источник нам будет не нужен, если мы поглотим души. — голос Фалкира нарушил тишину, и он выжидающе уставился на разрушителя.

Опустив руку к источнику вновь, Эридан медленно начал водить пальцем по воде, рисуя в ней черные круги. Он наблюдал, как его кожа едва светится от прикосновения. Разрушитель не спешил отвечать. Его темные глаза хитро мерцали из-под полуприкрытых ресниц.