— Я это знаю. Ким мне рассказал.

— Ты интересовалась мной? — чуть вспылил Колин и повернулся ко мне, нахмурив брови. — И что ещё он рассказал?

— Ничего такого. Ровно как ты и сказал, что ты непостоянен в плане гнездования — съюморила я — И что у тебя был уже неудачный опыт. Что я должна это понимать и либо оставить в покое, либо согласиться на это, четко представляя свое будущее.

— И что ты решила?

— Что мне очень нравится путешествовать. И после стольких лет сидения в четырех стенах, я буду счастлива больше не сидеть в них. Плюс платьями, женщинами и балами я сыта по горло.

— Хм… это ты сейчас так рассуждаешь. А если, например, дети появятся?

— Когда появятся — сперва будут путешествовать с нами, потом будем брать их и путешествовать на каникулах. Плюс работа у тебя не сидячая, а ждать я умею. Найду чем заняться.

— Все продумала? — совсем уже развернулся в мою сторону он. Благо, что рубашка прикрывала все стратегические места.

— Нет, что ты. Думаю. Но у меня было много времени поразмышлять о твоих “недостатках”. Он рассказал мне об этой проблеме в пустыне. Между оазисами.

— Все разболтал!

— Он очень беспокоится за тебя, готов был грудью защищать.

— Да уж. — усмехнулся Колин, наконец перестав хмурится и открыто улыбаясь.

— А по поводу не влюблена, так мы ещё и не приехали. Значит у меня есть время! — чуть ожил маг и, повернув голову, подмигнул мне. Встал на ноги и осмотрелся.

Затем помедлил немного и спросил:

— Тебе помочь одеться?

— Да. И мне надо нанести мазь. Иначе я завтра даже залезть на лошадь не смогу.

— Это уже интересно. Где она?

— Вот та баночка на одежде сверху. — я указала на маленькую серую баночку.

— Вылазь. Будем тебя лечить, птичка ты моя.

Я медленно встала из ручья, постепенно опуская рубашку, чтобы прикрыть все, что надо. Колин подал полотенце. Я, как могла, обтерлась. Ну как, больше покрутила им вокруг. В итоге он забрал полотенце, поставил меня у того же дерева и стал вытирать. Приятно и мучительно одновременно. Особенно когда он полез руками под тунику.

После, видно пожалев, помог одеть нижнее белье. Благо я оставила короткие шортики, что купили ещё в городе. С местным длинным бельем мне бы пришлось стоять без белья перед ним вообще, пока он меня натирает.

Постелил мою грязную рубашку на землю и помог мне лечь. Затем открыл баночку и стал медленно наносить мазь тонким слоем, начиная с икр, прошёлся по бёдрам, массируя их. Я так мечтала почувствовать его руки на себе. На своей коже. А в итоге? Старалась не пищать от боли, так болели мышцы. Руки, казалось, впивались клещами. Не до волшебных эротических ощущений, про которые рассказывали наложницы. Больно. Как же больно. Потом он дошел до ягодиц. Я уже лежала и даже не дергалась. Пальцы проникли снизу шорт и начали растирать мазь. Средство наконец начало действовать, прогревая мышцы. Мне становилось легче. Я начала чувствовать не только боль, но и пальцы Колина и тупо постанывать от удовольствия и наконец расслабления. Слышала смешки Колина, когда я постанывала особенно громко.

— Ммм… Какой красивый голос. Так бы и слушал. Ты поешь?

— Ахах… Смешно тебе. Давай я поколочу тебя палкой, чтобы еле ходил, потом посмотрим, как ты запоешь от того же массажа. А-а-а…

— Поколоти, если сможешь. — поддакнул он весело. Затем добавил уже серьезным голосом — Прости. Не смог удержаться.

Наконец это издевательство закончилось. Колин мыл руки в ручье. Я лежала и пыталась взять себя в руки. Ноги стали шевелиться. Я повернулась и хотела встать. Оперлась на локти, и тут Колин наклонился, провел пальцами по моему лицу от виска к подбородку и наклонился ещё ниже. Провел носом по моему носу, щеке. Я напряглась и первый раз в жизни именно хотела этого. Попробовать, когда ты целуешь того, кто тебе правда не безразличен. Придвинулась чуть ближе, и он накрыл мои губы своими. Поцелуй был нежный, мягкий, как извинение за боль. Рука медленно передвинулась на мой затылок, вторая на поясницу. Он чуть подтянул меня ближе, прижимаясь. Я выдохнула, чем он и воспользовался, проникнув глубже и как бы играя с моим языком. Казалось, мы танцуем какой-то странный танец, от которого я забыла обо всем. Кто я, где я, остался только поцелуй. Колин оторвался, шумно дыша, чмокнул меня легонько и помог встать. Мое дыхание тоже было рваным, как после бега. Он стоял и улыбался. Не было больше такого холода в глазах, что я периодически ловила. Был мягкий теплый взгляд, и правда, скорее серых глаз с вкраплениями коричневого.

Одевалась уже сама, пусть ещё местами и было больно. Но уж больно резко изменилось его отношение. Да и не привыкла я к такому.

— Спасибо. — смущённо поблагодарила его за возню со мной.

— Мне было приятно. — сидел самодовольно этот петух.

— Я вижу.

Я наконец оделась. Мы пошли обратно. Колин решил все равно меня поддерживать. Или это после нашего разговора обнимать рвется? Пока шли, он постоянно оглядывался на мое лицо и поглаживал рукой по спине.

Хорошо, что обговорили все сейчас. Ещё в самом начале. Не будем требовать друг от друга несбыточного.

Выйдя на свет, мы обнаружили, что все сидят и ждут нас. О времени и о других людях мы напрочь забыли. Мы же там застряли.

— Хорошо прогулялись? Чем таким интересным занимались? Там такие звуки были…Ммм… — не умолчал Ким. Эх, придушить я бы одного мелкого!!!!

— Колин мне ноги мазью мазал и разминал. Иначе завтра я бы ходить не смогла. Так что звуки были это я от боли в мышцах. — рявкнула я.

— Умеешь обломать. А я то уж подумал хоть у кого-то вечер удался. — ничего не замечая продолжил этот….

— Ким! — зарычал уже мы вместе.

— Что Ким? Зря что ли мы вас уже час как ждём. Дай позлорадствовать. — насупился этот насмешник.

— Не смешно.

— Мне тоже. Пока ты ей там ноги наглаживал, я с мужиками сидел и обсуждали как далеко мы продвинулись и что надо бы ускориться.

— Не можем мы ускориться. Дарина никогда до этого на лошади не сидела. Она кричала от лёгкого касания. Я даже толком промять мышцы не смог. Если завтра ещё поднажать я не знаю, как мы ее дальше потом повезём.

— О Темный! То есть вообще не умеет что ли? — не понял Ким

— А думал зачем я ее пересадил к себе?

— Потискать.

— В смысле?!

— Подумал, может, вы все выяснили и перешли к следующему этапу кружения вокруг.

— Мы выяснили, но только сейчас, пока там были. А днём она пересела, так как чуть с землёй не поздоровались. Я в последний момент ее поймал.

— Понял. Значит, прежняя скорость.

— Простите, ребят. — стыдливо промямлил я. Вот интересно, когда обсуждают размер моей груди или остальное — я реагирую нормально. Привыкла. А когда не умею чего-то или мои чувства — хочется провалиться под землю.

— Да не извиняйся. Я не понял, что ты на лошадях никогда не ездила. Хотя, по логике-то, где бы ты научилась?! Из поместья не выпускали, а там езда на лошади не нужна.

Мы присели и, наконец, мне протянули миску с кашей. Живот уже к позвоночнику прилип. Днём на лошади я не смогла в себя и лепешку впихнуть. Так что с утра ничего не ела. Колин не стал садиться подальше, как обычно, а придвинул ко мне вплотную коврик и сел так, что наши ноги касались друг друга. Это что-то новенькое. И все это с совершенно нейтральным лицом, как будто каждый раз так и делает. А сам поглядывает из-под ресниц на окружающих, мол, не приближайтесь, мое. И на меня — не против ли. Интересно, а если покажу, что против, что сделает? Решила проверить. Взяла свой коврик и отодвинулась. Колин нахмурился, но остался на месте и ничего не сказал. Неосознанно сравнила его поведение с Марином. Тот тоже ревновал, да ещё так агрессивно. Это так раздражало. А тут — приятно. Да и Колин это ненавязчиво делает. Хотя поживем, увидим. Надо присматриваться и сразу ставить на место. Как себя изначально поставишь, так оно и будет. Я это видела в отношениях многих.

У рабынь есть возможность влиять на отношение хозяина хитростью и уловками.