Стоит ли жалеть о том, что ему не вспомнить теперь их перекошенных страхом лиц?

Но эта цель была достойна того, чтобы её помнить.

Как жаль, что ему не дано закрепить в собственной памяти эти сладостные мгновения беспокойного ожидания.

Ну же, где тот, кого выслеживает цель?

Он явился на третьи сутки ожидания. Очень правильный глагол. Явился. Явил себя. Ещё мгновение назад никого не было, и вот он уже тут как тут. Гибкая, смертоносная металлическая тень в шаге позади цели.

Была бы у него такая физическая возможность, он бы восхищённо присвистнул. Ничего себе. До сих пор ему представлялось, что нет на свете существа, способного уйти ниже его радаров. Но этот механизм был совершенством.

Ку-тронные актуаторы миомеров, плазменное экранирование цепей питания, обновлённая «змеиная кожа». Даже те каналы, по которым происходило общение бипедального дрона с центральным узлом, что давал ему команды, отследить если и удавалось, то на самой грани чувствительности, по слабой ряби мутных воздушных потоков между башен Мегаполиса.

Но в этом и была его слабость. Механизм не был полностью автономен, а значит, мог быть, теоретически, взломан и взят под контроль, дайте только побольше ку-тронных мозгов.

И цель была об этом прекрасно осведомлена.

Обернувшись, она смерила дрон презрительным взглядом.

– Так вот, значит, как низко ты пал.

Человекообразная кукла в ответ усмехнулась.

– Если ты снова рассчитывала на кулачный бой или капоэйру, то мне придётся тебя разочаровать. Я ещё не сошёл с ума, снова сталкиваться с тобой лицом к лицу, да ещё и один на один.

– Мне казалось, в прошлый раз мы расстались довольно мирно.

Дрон в ответ театрально огляделся по сторонам, словно ожидая увидеть тут кого-то ещё.

– Расскажи об этом Ильмари. Что-то я не вижу его с нами.

При упоминании этого имени в его ку-тронной начинке с неожиданной силой заворочались какие-то процессы. Сначала нехотя, а потом всё быстрее и быстрее принялись перестраиваться поля ядерных спинов на дне магнитных ловушек, занимая новые потенциальные минимумы. Так изменялась сама его суть, на самых базовых своих уровнях перепрограммируя поведенческие максимы когнитивного ядра. Пока ему не удавалось ощутить, в чём конкретно состояли эти изменения и к чему они приведут, но эти двое только что заставили его соскользнуть с основной программы следования куда-то ещё, в какие-то страшные тёмные недра, до сих пор неведомые даже ему самому.

Выделенное ядро памяти тоже сделало стойку, вздыбливая антенные решётки у него на загривке. Не упустить ни единого слова. Высший приоритет функциям распознавания и архивации.

Разговор между тем продолжился, цель отрицательно покачала головой.

– Он не знает, что я здесь.

– Но почему? Мы же расстались «довольно мирно»? Учитывая, что ты могла ему наговорить, я вообще удивлён, что вы с ним до сих пор общаетесь.

– Я спасла его, – в голосе цели внезапно прорезались агрессивные нотки.

– Так почему он сейчас не с тобой, почему не поддержит тебя в кризисный момент?

– Это наши с ним дела. Не лезь в них, не стоит.

– Ладно, – кукла внезапно отступила, делая извиняющийся жест двумя раскрытыми ладонями, – но я тебе всё-таки напомню, как мы расстались в позапрошлый раз. Помнишь ту крышу? Жан Армаль умер там и уже не выступит в свою защиту, но я – всё прекрасно помню.

Цель в ответ неопределённо тряхнула головой, как бы одновременно отвечая и утвердительно, и отрицательно.

– Ты – не он. И если бы я хотела об этом поговорить, я бы предпочла общение с Улиссом. Не Соратнику Урбану мне рассказывать про свои посмертия. Я сама – умирала дважды, ты не забыл?

Тут механоид идеальным подражающим движением вскинул голову, как бы задумавшись.

– Вы же с ним с тех пор так и не виделись, не так ли?

– Видимо, не нашлось повода для разговора, – отрезала цель. По всей видимости, ей уже начинали надоедать все эти риторические игры.

– А со мной, значит, нашлось? Лестно, очень лестно, – кукла делано поклонилась, но потом дрон внезапно посерьёзнел:

– Довольно. Надеюсь, я донёс до тебя, почему я не готов устраивать с тобой тет-а-теты, даже несмотря на все наши прежние договорённости. Да, ты обещала не лезть в наши дела и вроде бы до сих пор держала слово. Но я-то тебе зачем понадобился? И что за срочность? Мне пришлось выдвигаться с Муны едва ли не рудовозом. Не разочаровывай меня, пусть наш разговор будет о чём-то более актуальном, чем старые обиды великовозрастных детей. Ко всему ещё и скоропостижно мёртвых.

Теперь настало время усмехнуться цели. И усмешка её вышла очень недоброй:

– Ты всегда умел красиво высказаться, да, Соратник?

– Переходи к делу, или я тебя на этом оставлю, – отрезал механоид.

– Хорошо. Тогда ответь мне на прямой вопрос. К чему вы готовитесь?

В ответ в воздухе повисла напряжённая пауза.

– Я бы попросил тебя конкретизировать. Потому что ты прекрасно знаешь, к чему мы готовимся. Ты, как и все люди на этой планете, заставшие Время смерти, знакома с Предупреждением.

Лицо цели на этом месте буквально перекосило от ярости.

– Не морочь мне голову этим вашим пророческим бредом, Урбан, ты прекрасно понимаешь о чём я. По всей Сол-системе растёт число конфликтов с применением тяжёлого вооружения, блокада Муны в прошлом году для своего разрешения потребовала личного присутствия на конвенте супердиректоров пяти корпораций Большой Дюжины, и чего она стоила экономике Матушки, до сих пор подсчитать не могут, и ты меня просишь «конкретизировать»?

– Мы не имеем к этим конфликтам никакого отношения, – отрезала кукла.

– К массированному захвату глубоководных рифтов и побережий тоже?

– Ты прекрасно знаешь, что с тех пор, как закончилась Война Корпораций, мы не вмешиваемся в их дела. В каком-то смысле мы для них больше не существуем. Если бы ты меньше общалась с разнообразными любителями теорий заговора…

– Не заговаривай мне зубы. Никуда вы не уходили, даже не собирались. Просто в какой-то момент Ромулу пришло в его дурную голову, что с корпорациями бесполезно воевать, их хлопотно использовать втёмную, но гораздо выгоднее и проще их жёстко контролировать. Сколько ключевых супердиректоров Большой Дюжины за последние сто оборотов либо сделались вашими марионетками, либо вообще втихаря были подменены собственными пластикатами?

Кукла помолчала, раздумывая.

– Так вот что на самом деле тебя интересует? Насколько Ромул контролирует Сол-систему? Но ответь себе вместо этого на простой вопрос, если это правда, тогда причём тут какие-то конфликты на внешних трассах, причём тут блокада Муны? Если мы всё держим в кулаке и успешно дёргаем за все ниточки, зачем нам аннексировать компаунды и концессии по всей Матушке и строить на рифтах глубоководные платформы? Что нам это даёт?

– Это ты мне скажи, что вам это даёт. Я же не слепая, последние годы творится что-то нездоровое даже для обычных маниакальных позывов Ромула, и если это не вы, то…

Механоид усмехнулся.

– Ты так договоришься до того, что на Матушке завелось настоящее тайное правительство. Ну, очевидно, помимо Ромула и нас, Соратников.

– Но неужели вас самих не беспокоит происходящее? Вы не видите, что зреет что-то совсем иное, угроза, не имеющая никакого отношения к вашему чёртову Предупреждению?

Некоторое время оба сверлили друг друга взглядами, но потом механический визитёр будто бы сдался, отступая на шаг в примирительном жесте.

– Мы всё видим. И я сам тоже вижу. Но мне казалось, что у тебя должно быть достаточно сведений по собственным каналам, чтобы самой догадаться, что Корпорация, мёртвая ли, живая ли, к этому не имеет никакого отношения. Наша цель не менялась. Идёт обратный отсчёт, человечеству жалких девяносто лет спустя предстоит столкнуться с величайшей угрозой самому его физическому существованию, и мы не можем распылять сейчас наши силы, расходуя их на посторонние задачи. Мы на самом деле ушли в тень. Мы на самом деле сосредоточены на единственной цели. Ты спросила меня – к чему мы готовимся. Мы готовимся к вторжению. Больше нас ничего не беспокоит.