– И какова же?

– Один примерно к миллиарду. И не начинай мне нудить про множественные утверждения, мол, а если учесть все возможные затмения в Сол-системе да помножить на количество транснептуновых кораблей, которые сейчас на маршруте, вот и получается, что вероятность не так уж и мала. Я всё учёл. И угловые размеры, и заметаемый нами сектор, и количество кораблей на внешних трассах. То единственное затмение, что ты нашёл в архивах, ловили специально, в рамках какого-то эксперимента, у нас же это – просто пометка в бортжурнале, кому нужно отправлять «Атрейу» к поясу Койпера только затем, чтобы дать двум оболтусам полюбоваться на мигнувшее за кормой солнышко?

Это всё было логично, железная логика, помноженная на холодную математику. Штегенга даже готов был склониться перед мудростью коллеги, если бы не одно «но».

– Спорим на щелбан, что солнышко в итоге мигнёт?

Ван дер Бур в ответ, разумеется, вскочил, заорал, замахал руками, в общем начал себя вести как обычно, но Штегенга на все эти инвективы в свой адрес даже не моргнул, молча доедая пастилу, стало быть – пережидая, когда запал сменщика иссякнет.

Хватило буквально каких-то пары минут.

– Закончил?

– Угу.

– На щелбан спорить будем?

– Да ну тебя совсем.

И насупленно затих, о чём-то своём размышляя. Да и хрен с ним.

Штегенга вернулся к рутине дежурства. Мощность термоядерных генераторов, ресурс рабочего тела, накапливаемого носовой ловушкой по мере выхода к апогелию, подошедшее к концу уточнение текущих координат, всё было настолько в пределах инструментальной погрешности, что скулы сводило. С другой стороны – скука на дежурстве есть главная радость навигатора, это вам любой скажет.

К тому моменту, когда прозвенел сигнал оповещения, Штегенга уже и помнить забыл о том самом затмении, но «железный дровосек» на то и поставлен, чтобы с напоминалками не опаздывать.

– Тэ минус сто двадцать секунд до события!

Тьфу ты, напасть. Чёрт бы тебя побрал с твоим показным оптимизмом.

Штегенга скосил глаза на сумрачного Ван дер Бура, тот всё так же, нахохлившись, сидел верхом на ложементе ко-пилота и неотрывно таращился в подслеповатое бельмо Сола в третьем кормовом квадранте.

– Гляди дырку проглядишь.

Но Ван дер Бур даже ухом не повёл. Ишь ты, обиделся.

– Экипажу корабля, приготовьтесь наблюдать затмение.

К кому конкретно это он в тот момент обращался? Остальные смены благополучно дрыхли, командоресс наверняка общие оповещения отключили сразу после старта, разве что Топтун оторвётся от своей надоедливой поэзии, хотя, скорее всего даже сообщение о конце света, не то что о каком-то там затмении, не сможет прервать его привычного занятия.

– Тэ минус пятнадцать!

Вообще, конечно, глупость. Чего Штегенга ждёт, каких невероятных красот? Даже будучи до упора отзумленным на кормовом метровом зеркале, Сол продолжал смотреть на них холодным белым кругляшом, вдесятеро меньшим, чем он выглядел для невооружённого взгляда с орбиты Матушки. Сатурн же и вовсе…

– Пять! Четыре! Три! Две! Одна!

Несмотря на весь скепсис Ван дер Бура (щелбан тебе!), едва заметный шарик Сатурна в точности по расписанию просочился на край солнечного диска, после чего деловито принялся переползать его в точности по экватору слева направо, честно отсчитывая свои угловые размеры в масштабе один к двадцати.

И ничего интересного, если так посудить. Ничуть не более впечатляет, чем проход Венеры по солнечному диску, который лицезрел ещё Иеремия Хоррокс в XVII веке. С тех пор астрономия записала себе в зачёт и куда более вызывающие транзиты, включая прямые наблюдения экзопланет. Разве что кольца Сатурна на этот раз немного разнообразили самый финал затмения – за ничтожное мгновение до того, как самый краешек планеты-гиганта выскользнул из солнечных объятий, вокруг неё вспыхнуло двойное гало, чуть вытянутое по диагонали.

Почти максимальное раскрытие, повезло, подумал про себя Штегенга, оборачиваясь к ложементу ко-пилота, но от Ван дер Бура уже и след простыл. Вот не умеет сменщик признавать поражение.

Фыркнув себе под нос, Штегенга проследил, чтобы запись затмения была надёжно откопирована в личный репозиторий бортового инфохрана для дальнейшей пакетной передачи на Матушку, и только тогда услышал за переборкой какие-то крики. Кажется, это орал Ван дер Бур, вторым же голосом, вероятно, этой незатейливой арии подвывал Топтун, кому бы ещё там быть.

Вот же неугомонные.

На скорую руку сдав вахту «железному дровосеку», Штегенга спрыгнул с ложемента дежурного навигатора и широкими прыжками помчался к мембране основного люка – разнимать.

Драка между тем уже была в самом разгаре. Невысокого росточка Ван дер Бур прыгал вокруг Топтуна, возвышавшегося над ним каменным утёсом, оба при этом хором вопили «вы не имеете права» и «я вам приказываю». Всё это было очень увлекательно и даже несло некоторые следы осмысленности – судя по прицельности его прыжков, Ван дер Бур имел своей целью выхватить из рук Топтуна нечто, сжимаемое тем в поднятом над головой кулаке, но поскольку допрыгнуть ему никак не удавалось, вся эта мизансцена приобретала гротескные, но патовые перспективы.

А вот Штегенга с его ростом в добрых два десять запросто мог бы интересующий сменщика предмет попробовать отнять, но не был покуда уверен, на чьей он тут стороне.

– А ну прекратить.

Оба спорщика, собственно, уже и так прекратили, оба тяжело дышали и озирались в поисках поддержки.

– Что у вас в руке?

– Мнемокристалл у него в руке, пусть не придуривается.

– Коллега, вы уже достаточно тут наговорили. Я хочу и другую сторону выслушать.

Топтун молча развернул покрытую рыжей волоснёй ладонь, показывая. Там и правда мерцала искра мнемокристалла.

– Ясно. А теперь коротко и по порядку, что тут у вас случилось?

Топтун молчал, тогда снова настала пора взвиться Ван дер Буру:

– Пока ты разглядывал затмение, я подумал, а так ли уж случайно нас сюда занесло, и не начинай, пожалуйста, закатывать глаза, я серьёзно. И тогда мне пришло в голову переключить свой виртреал с кормового телескопа на носовой, и разумеется, ни черта я там не увидел, стандартная ночная засветка во всех диапазонах. В самый же последний момент, когда зажглось кольцо Сатурна, мне показалось, что я что-то заметил, но тут всё погасло.

– В каком смысле?

– А вот ты у него спроси, потому что когда я выскочил в галерею, чтобы добраться до физических хранилищ «железного дровосека», он там уже маячил, копаясь в потрохах «Атрейу», как у себя в кармане.

Они оба дружно уставились на Топтуна.

– Я требую доступ к капитанскому мостику.

Ах ты ж гад. Топтун выглядел в тот момент максимально внушительно. Никаких тебе гнусавых стишков, осаночка, и даже голос разом сделался таким… скрежещущим что ли. Будто металлом по стеклу.

– Я требую доступ к капитанскому мостику.

– Пассажирам не поло…

– Я тре…

– Экстренная связь установлена!

Это подал голос «железный дровосек».

– Слушаю.

Хриплый голос командоресс звучал недовольно, но удивления не выдавал – с каких это пор всякие беспокоят. Как будто так и было надо.

– Требуется срочная аудиенция.

– Принято. Мембрана вас пропустит.

Оба сменных навигатора с вытаращенными глазами проводили Топтуна взглядом, и только когда тот окончательно скрылся, дружно, с лязгом закрыли рты.

– Что думаешь?

Штегенга так и сяк вертел происходящее в голове, но в логичную цепочку оно укладываться не желало.

– Думаю, что Топтун наш на борту не просто так топчется. Я тебе говорил, случайно мы в эту точку угодить не могли. Следовательно…

С этими словами Ван дер Бур двинулся обратно обратно в рубку. Оно и правильно, стоять дальше дураки дураками посреди галереи было глупо.

Штегенга бросился вслед за сменщиком, на ходу запрашивая у «железного дровосека» все данные по недавним перерасчётам курса. Как и ожидалось, таковых в логах не значилось.