Оставшиеся в метрополии Соратники разрывались, отправляя последние оперативные резервы, не завязшие в спасательных миссиях, затыкать дыры там, где это можно было сделать малыми силами. Проводились молниеносные операции по захвату или устранению, два десятка секретных корпоративных лабораторий по всему миру полыхали синим цветом.

Нет, Корпорация ещё не исчерпала своей роли в истории этой планеты.

Осталось понять, надолго ли её хватит, воюющей со всеми сразу, будто в старые времена, когда Корпорация была корпорацией в прямом смысле этого слова, пусть и безымянным, однако явным игроком на политическом поле тогда ещё живой родины человечества.

Но наступило время смерти. И всё изменилось. Изменились правила игры. Изменится и Корпорация. Я просматривал спешно набросанные отчёты и понимал, что это ещё не конец. Точнее, конец старого и начало чего-то нового.

И тут мне пришло личное сообщение.

Я его прочитал дважды, потом ещё. Оно было от Стэнли. Старого знакомого, которого я сам, разумеется, помнить не мог. Это были воспоминания Улисса. Парнишка Джон Роуленд. Писарь, как он сам себя называл. Человек Хранителей. Он был рядом со мной там, где я окончательно стал собой теперешним, эффектором. И вот он снова вернулся в мою квазижизнь. Чтобы сообщить, что она вскоре закончится.

Как я мог этого не заметить. Ведь это так просто. Но я не мог себе и представить что моё второе, а на самом деле первое «я» – Соратник Улисс – после времени смерти стал таким же беспомощным, слепым и глухим, каким был сейчас я. А возможно, таким же стал и сам Ромул.

Нет, могучий интеллект и вековой опыт сложнейших политических игр и яростных боестолкновений остались с ними. Точно так же, как не пропали у меня дарёные воспоминания.

Но то, что делало их особенными, осталось лишь в виде слабой искры на границе сознания. Хрустальный мир предал не меня, он предал всех. Время смерти унесло его с собой, и теперь он вернётся совсем нескоро. А полностью не вернётся никогда. Ведь по сути, Мать и была их хрустальным миром, жестоким, разящим сквозь любую броню, проникающим в твою плоть, превращая её в кровавое месиво. Теперь этот мир был мёртв, а у них, у Ромула, у Соратников, у них ещё нескоро появятся силы заполнить его собой.

Так значит вот чем, а вовсе не всеобщей апатией, воспользовалась таинственная третья сила. Она знала обо всём. И это уж точно был не один из своих. Это физически невозможно. Даже Ромул в этой сфере был у меня как на ладони. Вот она, его далёкая мерцающая звёздочка. Кажется, я почувствовал бы её даже на расстоянии в световые годы. Даже такую слабую, как сейчас.

Улисса же я не чувствовал.

И вот тут меня накрыла волна неподдельной паники.

Ильмари, старый друг. Кажется, твой Соратник угодил в ловушку. Прости, что втягиваю тебя в это, но Лилия не оставила мне иного выбора. Координаты места прилагаются. Поспеши, ты один пока вне игры. До встречи. Джон «Стэнли» Роуленд.

Изо всех сил пытаясь удержать себя в руках, я дал команду пилотам экстренно снижаться.

Я беру штурмовик с наибольшим запасом топлива, остаток пути до промежуточного финиша пройдёте без меня. Командование остаётся у полковника Пикарта, на месте поступите в распоряжение к агенту Прайсу. Экипаж штурмовика остаётся с основной группой.

Обычная процедура инфильтрации не подходила, поэтому и выбора особого не оставалось.

Бойцы помнили о коде Соратника Улисса, а потому всё сделали быстро и чётко. Экипаж выбранного мною среднетоннажника попытался настоять на том, чтобы они остались со своим бортом, но я им отказал. «Ганапатья-118-Л» производства «Бхарти корп», почти не сохранивший по итогам боя навесного вооружения, был простой в управлении машиной, к тому же, я абсолютно не был уверен в том, что её удастся сохранить для обратного пути, так что рисковать людьми я не стал, в текущей ситуации они были важнее техники. Новые винтолёты можно добыть, а вот новых людей Корпорация сумеет подготовить очень нескоро.

Если в среднесрочной перспективе вообще будет существовать какая-то Корпорация. С этими мыслями я покинул строй и повёл свой винтолёт на юг. Топлива до дальних ародисманов Мегаполиса должно было хватить впритык. Руки мои тряслись.

В этом была особая ирония. Даже непогрешимая дарёная память Улисса не могла мне подсказать, когда в последний раз я испытывал нечто, похожее на человеческие эмоции. Лёгкое возбуждение, интерес исследователя, нашедшего новую козявку, умеренное удовлетворение от удачно проделанной работы. Не более. Я был эффектором, а значит был биороботом в том особом смысле, который недоступен обычному человеческому телу. Человек-интерфейс, человек-проводник, человек-ретранслятор. Как Стэнли был ретранслятором для близнецов, я был ретранслятором для Улисса. Удобная штука, с обратной связью. Нас с ним не волновали этические проблемы такого взаимодействия с живым, чувствующим существом. Потому что я не был живым и чувствующим. Стоило мне на секунду перестать быть эффектором, я бы тотчас прекратил своё существование. Впрочем, я и так это делал с периодом в сто пятьдесят часов. Велика печаль, экзистенциальные метания того, кто вообще толком не существует. Так, по случаю решившая вспомнить о собственной автономии периферийная часть сознания Соратника. Впервые за тридцать лет.

Стоп.

Это и дрожащие руки.

Я по-прежнему не чувствовал Улисса.

Нет, конечно же, он никуда не делся, во мне сидела его память, и даже кромсающий твои нервные окончания хрустальный мир был здесь, пусть и потускнев, спрятавшись за невзрачную обивку физической реальности.

Но я не видел Улисса так, как я по-прежнему ежесекундно видел каждого из Соратников, как я видел Ромула. Я не знал, где он.

Любопытно, что бы я сумел почувствовать, если бы он умер, погиб в бою, это же возможно, я знаю, его память подсказывала мне имена Лилии Мажинэ и Жана Армаля.

Вот оно.

Я снова вывел на виртпанель сообщение Стэнли.

Лилия не оставила мне иного выбора.

Два случая гибели Соратника произошли в пределах Мегаполиса. Является ли это случайностью, что я сейчас направляюсь именно туда? А ещё есть история появления у Соратника Улисса его первого эффектора, также непосредственно связанная с одним из этих событий – гибелью Жана Армаля, первого воплощения Соратника Урбана. Если же вспомнить, что Лилия Мажинэ в действительности была первым воплощением Соратника Улисса…

Кажется, я начинаю увязать в дебрях, даже самому Улиссу все эти «воплощения» представлялись некоей абстракцией. Просто на место одного Соратника почему-то рано или поздно приходил второй, такой же. Только звали его иначе. Всего лишь удобный термин. Таким же «термином» была для всех Мать. Среда, божественное существо, ноосфера, вселенский разум, что угодно. То, что было, а потом умерло в муках, погребая под собой весь мир. За всеми этими терминами скрывались реальные механизмы, постичь которые даже Ромул покуда был не в состоянии.

Несомненно, «Лилией» представитель гипотетической «третьей силы», если это правда была она, а не кто-то из корпораций или вовсе непосредственно из Корпорации, назвался неспроста. Это был намёк на историю столетней давности. Лучший способ привлечь внимание Улисса, чтобы тот, как это сказано в послании Стэнли, «угодил в ловушку».

Я прислушался к мертвенной тишине, в которую погрузилась Земля.

Кора Вайнштейн, её тоже не было в поле моего внутреннего зрения, в недрах хрустального мира. Убийца Жана Армаля, не отслеженный вовремя потенциальный Соратник, юношеская любовь и трагедия жизни Майкла Кнехта, Улисса. Она же – уже семь десятков лет – его первый бессловесный эффектор. Такой же, как я, только куда более автономный и потому… молчаливый.

Улисс помнил, как он, Стэнли, Цагаанбат и Парсонс стояли там, у руин Хрустального шпиля и чего-то ждали.

А значит, помнил и я. Это было на том самом месте, где Кора… превратилась в эффектор. Хотел подумать, «умерла», но тогда и я – такой же точно мертвец. Осталось найти во всём этом последнее, самое важное звено, и всё встанет на свои места. Оно сокрыто в памяти Улисса. Значит, оно мне по-прежнему доступно.