– И тебе утроили охрану, переместили в особо охраняемый бункер и запретили его покидать.

– Да, цао ни ма, я теперь шагу не могу ступить!

– Так может, в этом и был план?

– План Соратников?

– Да. Заставить их спешить, заставить их нервничать, заставить их ошибаться, каждый день гадая, как близко нож застыл у их незащищённого горла.

– Они знают, что у нас нет таких сил. Одна операция, две операции, три операции, но у нас нет столько агентов, чтобы держать у каждого их горла по ножу!

– Ни черта они не знают. Ещё вчера нас считали мифом, завтра мы снова станем мифом. Но они – не забудут. А раз не забудут они, наши потенциальные союзники в недрах этих крысятников рано или поздно станут нашими окончательно. Неизвестность ломает куда лучше страха, тебе это должно быть хорошо известно.

– В каком смысле?

– Ты слишком долго был крысой. Вспомни, когда мы вместе работали в поле. Вспомни это чувство!

Ёшисейто в ответ покачала головой.

– Это уже не работа в поле, это война.

– Все так резко полюбили это слово, не из-за Предупреждения ли? И ты ещё говоришь, что оно не достигло цели. До последней крысы дошло!

– «Крысы»… ты всё время говоришь «крысы».

– А ты – нет?

– Крысы бывают разные. Корпорации для Ромула – безусловное зло, но мы-то с тобой знаем, что они очень разные. Даже «на земле», не то что в головных офисах, всегда есть десяток разрозненных кланов, на противоречиях которых можно и нужно играть, разделять их, а не сплачивать, множить противоречия, а не рисовать у них перед носом жупел Корпорации, которая завтра, а то и вчера начнёт военный захват сол-систем.

– Ты это так видишь?

– Я вижу? Я вижу гораздо более простую вещь – нас с тобой Ромул попросту бросил на амбразуру, с одной задачей – привлечь к себе максимум внимания, стать идеальным раздражителем, общим местом, главной темой для приложения усилий корпораций. Нами злят спящего дракона. Мы – наживка, которую рано или поздно попросту проглотят.

– А тебе не кажется, что куда проще разозлить корпорации, действительно нападая на их башни, действительно отлавливая их функционеров, а не устраивая спектакли с нападением одного агента Корпорации на другого? Хотя я и верю, что в этом тоже был смысл. Вот ты собираешь все данные о Корпорации, которые есть у «Янгуан», помнишь тот воздушный бой над Саянскими горами?

– Ты и там успел побывать?

– Нет, но мне пришлось вытаскивать из янгуанских лап нашего агента. О, я вижу, тебе не доложили?

Ёшисейто заливисто рассмеялась.

– Неудивительно, ваши ведь там облажались по полной. И да, то, что не смогли мы, смогла «спящая» девочка с подготовкой обычного вояки. Она за четырнадцать минут вынула из вашего советника то, что тебе бы тоже «забыли» доложить. А ты говоришь «нападение одного агента на другого». Мы же её саму чуть не накрыли вместе с тем советником, лишь чудом они успели запереться в бункере.

– Я не знал.

– Крысы засуетились, брат, крысы засуетились. И с каждой операцией мы ещё больше сбиваем их с толку. Ты говоришь, мы их консолидируем, да мы каждым своим шагом всё больше сбиваем их с толку!

– По версии следствия это были не мы, а «Ар-Раджхи». Это были их винтолёты, якобы угнанные. Какой смысл…

– Именно. А смысл простой, ты его уже назвал.

– Война?

– Война. Ты только сейчас понял? Соратники осознанно подставляют Корпорацию под удар такой силы, что он рикошетом пробьёт по самим корпорациям.

Повисло долгое молчание. Две девчушки в школьных платьицах обдумывали сказанное.

– Но нам тогда, и правда, конец.

Снова смех.

– Сегодня ты мне это говоришь третий раз, и каждый трагичнее предыдущего.

– Но почему? Что случилось там, в дальнем космосе, за эти тридцать лет, что вся наша работа пошла прахом?

– Ты видел Предупреждение, ты знаешь, они улетали искать помощь, обещанную в послании Ромула, ты знаешь, что они вернулись. Сделай вывод сам.

Снова молчание. Минута, две.

– Они вернулись ни с чем.

– Да.

– Нам никто не поможет. Никто не прилетит.

– Да.

– И теперь Соратники готовят войну.

– Скорее всего.

– Но какой, какой в этом смысл?!

Качание головы.

– Возможно, они видят то, что не видят другие, не видим мы с тобой.

– Ты так и не встретился ни с кем из Соратников? С Улиссом?

– Ты же знаешь, они на дух не переносят таких, как я. Мекк – это для них ругательство почерней прочих.

– Небось, раньше их это не останавливало.

– Раньше все мы были другими. И ты знаешь, мне кажется, с тех пор, как они улетели, с ними что-то случилось. Мы успокоились, остепенились, стали частью социума, а не его изгоями. Эдакими важными сокрытыми шестерёнками. Чистильщиками корпоративного общества. А их этот полёт – сломал. Но не сломил. И теперь им с нами тяжело, они видят в нас себя прежних, и им горько от одного этого.

– Это ты сам сейчас придумал?

– Сарказм? Понимаю. Да, сейчас и придумал, но это правда. Посмотри внимательно на их действия. Они сразу, не выжидая ни секунды, бросились в бой. Тысячи операций по всей метрополии, в движение пришли гигантские силы. Ещё вчера я понятия не имел, что мы сможем проворачивать столько дел одновременно. А ты горюешь об опустевшем интервебе.

– То есть ты веришь, что у них есть всему этому бардаку какое-то разумное объяснение?

– Да.

– Но почему они этого нам не скажут прямо?

Пожатие плечами.

– Понятия не имею, это так важно, всё проговорить?

– Мне – важно. Я хочу знать, за что мне придётся умереть.

– А если не придётся, уже неважно?

– Важно всё равно. За это уже многие погибли, помнишь?

– Вот тут ты меня начинаешь пугать, брат, тридцать лет мы были готовы умереть за абстрактную идею о спасении мира. Но вот вернулись Соратники и – что-то изменилось? Они больше не хотят спасти мир? Мы больше не хотим спасти мир? Или мы хотим, и они хотят, но разными путями?

– В таком случае мне придётся придумать свой план.

– А если этот мир уже не спасти?

Обе снова замолчали.

– Мне не нравится то, к чему нас привёл этот разговор.

– Он привёл нас к правильному ответу. Теперь всем нам нужно сесть и подумать. Потому что завтра нам дадут приказ стрелять друг в друга по-настоящему. Потому что таков будет план. И мы начнём стрелять. Или не начнём.

– Ты хочешь сказать, что это нам решать, а не им. Не Соратникам.

– Но это так и есть. Нам решать.

Тут ёшисейто щёлкнула пальцами, и на окаменевшего Стэнли со всех сторон пролился целый водопад света, так что он совершенно ослеп и почувствовал себя голым.

Лабораторной крысой на столе вивисектора.

– А вот и наш юный друг.

Голос теперь шёл словно отовсюду.

– Ты всё слышал?

Стэнли что-то прошептал в ответ одними губами.

– Тебе пора, писарь, отнеси эту запись Хранителям, им настало время вмешаться.

Свет погас, Стэнли затравленно озирался по сторонам, пытаясь кого-нибудь высмотреть.

Но никого не было.

Ёшисейто исчезли.

Как получилось, что он так легко попался? Откуда они знали, что он писарь? И самое главное, то, о чём они разговаривали – это правда? Нас всех ждёт война?

Стэнли растерянно оглядывался по сторонам, пытаясь собраться с мыслями.

В голове была каша.

Значит, Корпорация существует.

Нет, не так, она существовала всегда. И сам Стэнли – какая-то бессловесная деталька этого огромного механизма со своими управляющими центрами, силовыми установками, сборочными цехами и главное – целями.

И сейчас всю мощь сил метрополии некто по имени Ромул собирался обрушить на Корпорацию, чтобы что?

Уничтожить её, а на руинах создать нечто совершенно иное?

Боже, Стэнли, всю жизнь проведший в анархическом обществе интервеба, до смерти боялся фанатиков.

Фанатику ничего не объяснишь, с фанатиком не договоришься, ему плевать не только на свою, но и на твою, Стэнли, жизнь.