Меч выпадает из моих пальцев.

Я бросаюсь к Кензо.

Его тело всё ещё кажется крепким, сильным — настолько, что это делает происходящее ещё более сюрреалистичным. Он слишком тяжёлый, слишком живой, а я едва могу поднять его, чтобы привалить к стене.

— Ты убила его… — шепчет он едва слышно.

Меня трясёт, пока я снова стягиваю его рану пропитанной кровью рубашкой, затягивая её ремнём. На этом этапе это почти бессмысленно.

Мой взгляд падает на маленький стеклянный флакон на полу.

Он пуст.

Я сглатываю, пытаясь не замечать ледяной ужас, который медленно расползается внутри меня. И даже когда в глазах темнеет, я просто опускаюсь рядом с Кензо, затащив его руку себе на плечи и прижимая его ладонь к своей.

— Отдохнём немного, — шепчу я. — А потом выберемся.

— Анника.

Я заставляю себя посмотреть на него, проглатывая слёзы.

Его тёмные, затуманенные глаза смотрят прямо в мои. Прядь волос упала ему на лоб, а дыхание срывается с губ едва слышным шёпотом:

— Я люблю тебя.

Я сжимаю его пальцы крепче.

— Я тоже тебя люблю.

36

АННИКА

Теперь здесь тихо.

Я слушаю слабое, рваное дыхание в груди Кензо и звук воды, капля за каплей стекающей вниз по краю металлического настила.

Время от времени перед глазами всё плывёт. Потом внутри будто что-то выворачивает, скручивает. Отравленный укол Валона? Или это уже мой разум играет со мной жестокие шутки?

Я сжимаю руку Кензо, упрямо отказываясь признать очевидное.

Мы умрём здесь.

Шумно втягиваю воздух, пытаясь сдержать слёзы. И в этот момент меня пронзает новая, ужасная догадка.

С тех пор, как я попала сюда, воздух был затхлым, удушающим. Но сейчас в нём есть что-то ещё.

Гнилые яйца.

Моё лицо застывает.

Газ.

Я содрогаюсь, когда Кензо слабо сжимает мою руку.

— Прости, — он хрипло выдыхает. — Чёрт, Анника, прости, что втянул тебя в этот мир.

— Даже не смей так говорить, — шепчу я, быстро смахивая слезу. — Любить тебя — это лучшее, что случилось в моей, откровенно говоря, никчёмной жизни.

— Отличная реклама, — усмехается он.

Я улыбаюсь сквозь слёзы и тянусь, чтобы поцеловать его.

— Наши друзья нас ищут, — шепчу я, голос становится твёрже. — Они найдут нас.

— Несомненно, — пробормотал он.

— Они найдут, — повторяю я.

Кензо едва заметно улыбается.

Кап. Кап. Кап.

Этот звук капающей воды — сводит с ума.

Кап. Кап. Кап… ВСПЛЕСК.

Я резко моргаю.

Что?

Я снова слышу всплеск. Осторожно поднимаюсь и подхожу к заржавевшим перилам, заглядывая в чернильную темноту под ногами.

Рыба.

Рыба выскакивает из воды, а затем снова исчезает в глубине.

Господи.

Это не конец.

Я понятия не имею, сколько прошло времени с тех пор, как Валон вонзил в меня ту иглу. Может, у меня осталось пятнадцать минут?

Но я вытащу Кензо отсюда.

Я не боюсь смерти. Всю свою жизнь я чувствовала, что живу взаймы, украденным временем. Я должна была умереть много лет назад — в том нападении на мою семью. Или в грязном переулке Афин, под руками очередного ублюдка, купившего моё тело.

Но я выжила. И наградой за это стал Кензо.

И он не умрёт здесь.

Это никогда не было его миром, в который он меня втянул. Это мой хаос.

И он за это не заплатит.

Я снова смотрю на тёмную, неспокойную гладь воды. Рыба не появилась из ниоткуда. Вода не появилась из ниоткуда.

Мы выясним, откуда.

Кензо почти без сознания, когда я снова опускаюсь перед ним, закидываю его руку себе на плечи и, кряхтя, поднимаю его на ноги.

— Анника…

— Давай, — рычу я, стиснув зубы. — Помоги мне тебя поднять. Ты вообще в курсе, какой ты, мать твою, тяжёлый?

— Анника, прекрати…

— Нет.

— Что бы ты там ни задумала, я не смогу пойти с тобой, — срывающимся голосом выдыхает он. — Так что просто оставь меня…

— Ни хрена. Вставай, — рычу я. — СЕЙЧАС.

Его взгляд встречается с моим.

Тот крошечный огонёк жизни, который ещё теплится в его глазах, вспыхивает чуть ярче.

Этого достаточно.

— Вот так, — хриплю я, когда он, опираясь о стену, кое-как поднимается. — Пошли, Мори.

Он бросает на меня сомневающийся взгляд, пока мы, спотыкаясь, добираемся до лестницы, ведущей вниз, в тёмную воду.

— Какого хрена ты…

— Просто иди.

У меня мало времени.

Я усаживаю его на ступеньки. Затем сбрасываю с себя штаны, оставляя их рядом с ним, и спускаюсь в пугающую, ледяную воду.

Ненавижу глубину. Ненавижу воду, в которой не видно дна. Ненавижу этот ужас — осознание, что из темноты может выплыть что-то, схватить тебя.

Но сегодня мой страх идёт к чёрту.

Не раздумывая больше ни секунды, я делаю глубокий вдох и ныряю под воду.

Чёрт.

Здесь темно. Ужасающе темно. Но я заставляю себя грести вниз, к самому дну затопленной комнаты.

Черная дыра в полу — это отдельный кошмар. Но я не могу позволить себе бояться.

Я не имею на это права.

Должна идти дальше.

Ради него.

Вскрикиваю, когда из дыры появляется какое-то существо. Вода взрывается пузырями, застилая мне зрение, пока я не понимаю, что это всего лишь ещё одна рыба. Я наблюдаю, как она всплывает, пересекает тёмный провал и снова уходит вниз.

…И, возможно, куда-то дальше.

Это не доказательство.

Но это всё, что у меня есть.

Я отталкиваюсь от дна и плыву обратно к Кензо. Вылезаю на ступеньку и игнорирую, насколько он плох. Игнорирую, насколько близко к смерти он сейчас. Вместо этого я снимаю штаны, завязываю каждую штанину вокруг его запястий и пропускаю ткань через шею, превращая их в импровизированный ремень.

Потом я беру его лицо в ладони, заглядывая в его мутные, слабо мерцающие глаза.

— Тебе нужно вдохнуть поглубже, — шепчу я. — И задержать дыхание. Долго. Ладно?

— Ладно… — он слабо кивает. — Ладно, принцесса, я…

Я целую его, впечатывая губы в его губы, крепко держа его лицо в своих руках.

Время идти.

Поправляю самодельный ремень и бросаюсь в воду. Позади раздаётся всплеск — Кензо падает следом. Ткань врезается мне в шею, мышцы горят от натуги, но я гребу вниз, глубже, таща нас обоих в тёмную бездну.

Страх раздирает меня на части, когда мы приближаемся к чёрному провалу в полу.

Но отступать поздно.

Мы падаем в него, а затем я плыву ещё ниже, следуя за рыбой.

Она знала, куда плывёт.

И я молюсь всем богам, что она не ошиблась.

Мы попадаем в гладкий тоннель. Я гребу вперёд и понимаю, что это какой-то старый водосток или канализационный проход.

Я понятия не имею, что ждёт нас на другом конце.

Но пути назад больше нет.

Так что я плыву.

Плыву, пока ноги не вспыхивают огнём. Пока лёгкие не разрывает кислородное голодание. Пока зрение не начинает меркнуть, а тело не оказывается в миллисекунде от того, чтобы сдаться.

И вот тогда…

Я вижу свет.

Свет.

ГРЁБАНЫЙ СВЕТ.

Всё, что у меня осталось, я бросаю в последний рывок. Я гребу, пока мышцы не разрываются, пока в голове не звенит, пока каждую клетку не пронзает боль.

И внезапно мы падаем.

Я глотаю воздух. Настоящий.

И тут же захлёбываюсь.

Я кашляю, выплёвывая воду, когда мы снова погружаемся в водоворот. Тяжесть Кензо тянет меня вниз, но я отчаянно работаю руками и ногами, поднимая нас обратно на поверхность.

Мы снаружи.

Лунный свет отражается в воде. Ветер скользит по мокрому лицу.

Я цепляюсь за этот момент, пока изо всех сил плыву к берегу.

Кензо остаётся неподвижным, когда я вытаскиваю его на сушу.

Его грудь не двигается.

— КЕНЗО!!!

Я задыхаюсь, меня рвёт мутной водой. Спазм проходит, я поднимаю голову и, охрипшим от ужаса голосом, снова кричу:

— КЕНЗО!!!

Мои кулаки опускаются на его грудь.

Горячие слёзы обжигают щеки.

— ДА ПОШЁЛ ТЫ!!! — я с силой бью его ещё раз.

И вдруг…