— Выпить хочешь? — бурчу я Малу.

Он кивает, и я подхожу к барной тележке и наливаю нам обоим по глотку «Ямадзаки 18».

— Рискую, что мне откусят голову за одно упоминание ее имени, — ухмыляется он. — Как Анника? Я имею в виду то, что произошло ранее.

Я протягиваю ему стакан.

— С ней все в порядке. Сейчас она спит.

— Это был полный пиздец, Кензо, — тихо говорит он. — И я знаю, что мы оба понимаем, что такое этот брак, но все же. Мне жаль, что это случилось на твоей собственной гребаной свадьбе.

— Эй, это лучше, чем стоять потом и пожимать всем руки, пока они притворяются, что я на самом деле влюблен в свою новую невесту.

Он смеется и, когда делает глоток японского виски, на секунду закрывает глаза.

— Черт, вкус как дома.

Я криво улыбаюсь.

— Скучаешь по Киото?

Он кивает.

— Я не против Нью-Йорка. Но это не одно и то же.

— Иногда я тоже так чувствую, — хмурюсь, когда Мэл поворачивается ко мне, и вижу тёмный след на его шее, как будто его ударили цепью или чем-то подобным.

— Это из-за взрыва?

— Что?

Киваю подбородком.

— Твоя шея.

Он хмурится и поднимает руку, чтобы коснуться этого места. Что-то промелькнуло на его лице, но я не могу понять, что именно. Прежде чем успеваю задуматься над этим, выражение с его лица исчезает, и он отводит его в сторону.

— Понятия не имею. Возможно. — Он прочищает горло.

Киваю на повязку у него на лбу.

— И как твоя башка?

— Буду жить, Кензо, — вздыхает он. — В любом случае, я переворачивал камни, чтобы посмотреть, не всплывет ли что-нибудь, связанное с этой гребаной бомбой.

— И что?”

Он качает головой.

— Ничего. Кто бы это ни был, нападение было совершено не конкретно на нас или Соту. Не напрямую. Я даже сам пошел искать неприятностей и встретился с Нам Дэ Хеном.

Я резко поднимаю бровь.

— Ты, блядь, серьезно?

Дэ Хен руководит корейским преступным синдикатом среднего звена «kkangpae» здесь, в Нью-Йорке. Я бы не сказал, что мы с ними “воюем”. Но давайте просто скажем, что Нам не стал бы резко тормозить, если бы увидел, как я или кто-то из членов моей семьи переходит дорогу перед его машиной.

Мэл ухмыляется.

— Прервал его, когда он пытался устроить хэппи-энд в массажном салоне. Он был не в восторге.

Я качаю головой.

— Это было безрассудно.

— Но забавно, — смеется он. — В любом случае, я довольно сильно надавил на него по поводу случившегося. Типа, дал ему все возможности взять на себя ответственность за нападение или даже просто солгать об этом. Этот парень готов был переступить через гвозди или продать собственную мать, только чтобы заявить, что он взял у нас кровь.

— Ничего?

Он качает головой.

— Нет. Это был не он. И не кто-то, кого он знает. Что вычёркивает последние имена из моего списка подозреваемых. — Он делает большой глоток из своего стакана. — Кто бы это ни был, они охотились не за нами.

— Ты уверен?

Мэл откашливается.

— Хочешь перепроверить мои расчёты? Нам решил вести себя как идиот и попытался наброситься на меня, когда я выходил после его прерванного сеанса мастурбации.

Я хмурюсь.

— Ты в порядке?

— В порядке, — пожимает он плечами. — Но если ты хочешь сам спросить его о участии в сегодняшнем вечере, я мог бы это устроить. И побыстрее.

Мэл улыбается.

— Он может быть внизу, в багажнике моей машины, а может, и нет, если ты захочешь немного прокатиться.

Я приподнимаю бровь.

— Но ты же не думаешь, что он был замешан в этом?

— Нет. Однако он выразил довольно сильную надежду, что, кто бы это ни был, он попытается снова и в следующий раз не упустит ни тебя, ни твою новую жену.

Эта черная, расплавленная лава снова разливается по груди.

Я доверяю мнению Мэла. Если он так говорит, то я поверю, что Вьетнам не имеет никакого отношения к взрыву.

Но он всё равно придурок.

Бессмысленное насилие — это, как правило, больше в духе Такеши. Но что я могу сказать? Это была тяжёлая ночь.

— Почему бы нам не пойти… перепроверить всё с Нэмом, — тихо ворчу я.

***

Час спустя возвращаюсь в свой пентхаус. Мэл снова у Соты.

Нам Дэ Хён на горе Синай, предположительно, ему вправляют челюсть и накладывают гипс на сломанную руку.

Надеюсь, пока он там, ему вколют немного вежливости.

Тихо возвращаюсь в свою спальню, по пути снимая рубашку и брюки. Стою у изножья кровати и смотрю, как спит Анника, освещённая неоновыми огнями Нью-Йорка.

Мэл был прав. Мы не были целью сегодняшней атаки.

Я стискиваю зубы, глядя на женщину, на которой только что женился.

Всё ещё не понимаю, почему мысль о том, что она могла стать целью сегодняшней атаки, вызывает у меня такую ярость.

Ярость.

Гнев и непреодолимое желание убедиться, что этого не случится.

14

АННИКА

Смятение окутывает меня, как густой туман, когда я медленно открываю глаза. Темно, единственный источник света — слабое зарево города, пробивающееся сквозь шторы. С минуту я не могу понять, где нахожусь, пока глаза медленно привыкают и осматривают незнакомую спальню. Затем, когда сознание медленно погружает в меня свои когти, и боль от водки возвращается, все начинает медленно вставать на свои места.

Спальня Кензо. Вот где я нахожусь. Вот куда он……

Я стону.

Вот куда он отнес меня, после того как выпила слишком много, слишком быстро. После…

О Боже.

Лицо вспыхивает, когда все возвращается на круги своя.

После того, как я сказала ему трахнуть меня, даже если была пьяна и без сознания.

Я вздрагиваю, и в голове начинает пульсировать боль. То же самое происходит и с телом, прижатым к моей спине.

Подожди… что?

Напрягаюсь, широко раскрыв глаза, когда чувствую, как ко мне прижимается тёплая кожа и твёрдые, рельефные мышцы.

Это он. Кензо спит рядом со мной, обняв меня рукой. Он весь состоит из острых углов, горячей кожи, сильных мышц и…

Мои глаза распахиваются ещё шире, когда я прижимаюсь к нему.

Чёрт возьми.

Он… твёрдый. Очень твёрдый. И очень большой. По моему позвоночнику пробегает дрожь, когда чувствую, как его пульсирующая эрекция прижимается к моей заднице. И только тогда осознаю, что я голая. Но даже несмотря на то, что это вызывает у меня множество вопросов, сейчас ни один из них не кажется важным.

Всё, о чём я могу думать, — это электрический жар там, где его толстый член пульсирует внутри меня.

Часть меня думает, что нужно встать с этой кровати прямо сейчас. Да, у меня все еще есть вопросы о том, что происходит и почему он здесь, со мной. Но, я имею в виду, это его кровать.

В главной гостиной есть отличный диван, на котором я могла бы провести остаток ночи.

Но я не двигаюсь с места.

Не хочу.

Прикусываю нижнюю губу. Жар заливает мне лицо, и я слегка отстраняюсь.

Черт, какой же он большой. Его набухший член прижат вдоль к изгибу моей попы, и такое ощущение, что сзади находится гребаное предплечье.

Я слегка выгибаю спину, дыхание становится прерывистым, когда я толкаюсь в ответ. Затем я делаю это снова, чувствуя, как его член скользит вверх и вниз по моей упругой заднице, когда мои ягодицы раздвигаются еще немного.

Черт возьми.

У меня перехватывает дыхание, когда его толстый член скользит между ними. Снова ёрзаю, вздрагивая, когда чувствую, как его горячая головка скользит вперёд-назад по моему анусу.

Меня пронзает электрический разряд. Соски твердеют. Моё лоно сжимается.

Бёдра становятся влажными.

Мне нужно встать с этой кровати. Нужно остановить это безумие. Но я не могу. Глаза закрываются, и дыхание становится ещё более прерывистым, когда я снова толкаюсь назад, насаживаясь попкой на его толстый член.

— Такая нетерпеливая маленькая шлюшка.

Иисус.

Глаза распахиваются, тело вздрагивает и напрягается, словно я хочу оттолкнуть его. Но прежде чем успеваю это сделать, рука, лежащая на мне, крепко обхватывает моё тело, прижимая меня к его толстому члену. Я извиваюсь, пульс учащается, пока пытаюсь вырваться.