Его набухший член проникает все глубже, пока мое тело извивается в судорогах. У меня перехватывает дыхание и перед глазами темнеет.

И тогда я кончаю сильнее, чем когда-либо в своей жизни.

Это словно отключение от реальности. Как будто тело разлетается на миллион кусочков, когда он трахает меня, доводя до оргазма. Я кричу в кровать, вцепляясь в простыни, сжимая их в кулаках, впиваясь в них зубами. Крепко зажмуриваюсь, ноги подкидываются сзади, когда спазматическая, содрогающаяся волна оргазма пронизывает меня насквозь.

— Вот хорошая девочка, — тихо стонет Кензо мне на ухо, даже не замедляя движения, трахая меня до самого оргазма. — Вот моя хорошая маленькая шлюшка. Я чувствую, как твоя жадная пизда сжимает каждый сантиметр моего члена, отчаянно желая, чтобы я наполнил её своей спермой…

Мои глаза распахиваются.

— Подожди! — Вскрикиваю, когда он жёстко и безжалостно врывается в меня, его набухший член растягивает меня и полностью подчиняет себе. — Подожди, ты не можешь кончить…

— Да, могу и сделаю это.

Святой. Чёрт.

Требовательный тон его слов снова толкает меня за край. Я взрываюсь, кричу и кусаю простыни, когда кончаю. Кензо стонет, погружая свой толстый член глубоко в меня, и я чувствую, как он набухает и пульсирует. Он рычит, и я хнычу, когда чувствую, как горячая струя его спермы изливается в меня.

…И я знаю, что ничего уже не будет прежним.

15

АННИКА

Когда просыпаюсь во второй раз, уже светло.

Я одна.

Моргаю, прогоняя сонную пелену. Не чувствуя никого за спиной, переворачиваюсь, почти ожидая, что он будет там. Но в постели только я, а утренний солнечный свет проникает сквозь шторы в спальню Кензо.

Закрываю глаза, снова погружаясь в подушки.

Святой. Чёрт.

Какой бы ни была прошлая ночь, она была… невероятно насыщенной. Это было за гранью понимания и всего, о чем я когда-либо осмеливалась мечтать.

Это было чертовски вкусно.

У меня немного болит голова; это затяжной подарок от непристойного количества водки, которое выпила вчера вечером ровно за двадцать минут. И я знаю, что была еще не совсем трезвой, когда случилось то, что случилось.

Но я ни о чем не жалею.

Да, Кензо, возможно, высокомерный, ходячий придурок, у которого проблемы с самоконтролем. Возможно, мы даже не очень-то нравимся друг другу. Но если я собираюсь законно состоять в браке с кем-то — особенно с кем-то, кто склонен к собственничеству и, как мне кажется, будет последним человеком на Земле, который согласится с тем, что я «ищу кого-то на стороне», — то, полагаю, чертовски здорово, что у нас, похоже, фантастическая физическая совместимость.

В каждой бочке мёда есть ложка дёгтя, и всё такое.

Я сажусь в постели, морщась от очередной пульсирующей боли в висках. Затем напрягаюсь и осторожно раздвигаю ноги.

Чёрт, как же больно. Как будто… везде, но особенно между ног. Я раздвигаю их шире, отводя простыню от своего обнажённого тела, чтобы взглянуть на себя.

Что за чёрт…

Похоже, я провела девять раундов в клетке с профессиональным бойцом. Или, может, с чёртовым тигром.

На мне остались следы от когтей, чёрт возьми. Синяки покрывают грудь, бедра, задницу и ляжки, а когда я подношу руку к болезненному месту на шее, чувствую там еще больше синяков. Я стискиваю зубы и оглядываюсь через плечо, морщась при виде чертового следа от укуса.

Ладно, прошлая ночь была безумно хороша. Но я не знаю, переживу ли еще один подобный сеанс с ним.

Думаю о том, что на мне вообще-то нет одежды, когда спускаю ноги с кровати. Там моё свадебное платье, но я его нигде не вижу. Кто знает, что Кензо сделал с ним после того, как снял с меня прошлой ночью.

Пока я спала.

Что-то порочное, тёмное и запретное вспыхнуло во мне, когда осознала это. Этот мужчина раздел меня догола, пока я спала.

Он мог сделать что угодно.

Часть меня задаётся вопросом, сделал ли он это, хотя он сказал, что нет.

…И ещё более извращённая часть меня возбуждается от мысли, что у него это может получиться.

Тебе нужна помощь, черт возьми.

Встаю с кровати и начинаю заворачиваться в одеяло. Затем замечаю стопку сложенной одежды на краю кровати, которая, как я предполагаю, предназначена для меня: спортивные штаны и толстовка. Уже по одному их виду понимаю, что буду в них плавать.

Но все же это лучше, чем разгуливать там голышом.

Ничего такого, чего бы он не видел, но, опять же, я не уверена, что переживу, если он решит устроить второй раунд сегодня утром.

Как бы хорошо это ни звучало, честно говоря…

Я прогоняю эту мысль, когда захожу в ванную Кензо и включаю душ. Вода сначала обжигает, когда каскадом льется на мое покрытое синяками тело, но я забываю о брызгах — мои соски говорят "черт возьми, нет" этому. Но когда меня окутывает тёплый пар, боль и ломота постепенно проходят.

Три таблетки аспирина и быстрое вытирание полотенцем — и я надеваю огромные спортивные штаны и толстовку с капюшоном, которые, уверена, принадлежат ему. С другой стороны, огромный капюшон действует как гигантская мешковатая водолазка, скрывая жуткие синяки на моём горле.

Хотя… Что-то подсказывает мне, что он хотел бы их увидеть. Как зверю нравится чувствовать свой запах на тропе. Или королю-завоевателю нравится водружать свой флаг на вражеском дворце.

Когда выхожу из спальни Кензо, до меня доносится запах сладкого, ароматного кофе. Я начинаю приближаться к нему, но внезапно подпрыгиваю, когда высокая темная фигура угрожающе выходит из дверного проема в помещение, похожее на какой-то кабинет.

Такеши смотрит на меня сверху вниз, выпячивая подбородок.

— Доброе… утро? — бормочу я, хмуро глядя на него.

Брат Кензо не в восторге от меня. И не думаю, что то, что я проколола его шины, когда думала, что они принадлежат Кензо, улучшило его мнение.

— Доброе утро, — ворчит он, ещё сильнее хмурясь. — Я получил электронное письмо с просьбой спланировать доставку мотоцикла, который я не покупал.

Я сдерживаю желание улыбнуться.

— Да?

Имею в виду, что Такеши, может, и не любит меня, но я не в ладах с его братом, а не с ним. А поскольку Хана оказалась такой чертовски классной, а Такеши — её близнец…

Скажем так, пока мы были в Монреале, до того, как у меня разрядился телефон, я, возможно, сделала небольшую покупку в качестве мирного жеста.

— Да, — Такеши хмурится. — Kawasaki ZX10R.

— Ого, — задумчиво киваю я. — Довольно милая тачка.

Я не просто заменила ему шины.

Я купила ему новый мотоцикл. Либо пан, либо пропал, верно?

Такеши смотрит на меня, скрестив мускулистые руки на широкой груди.

— Твой приёмный отец заплатил за него?

— А твой за твой последний мотоцикл?

— Я сам зарабатываю, ведьма, — холодно огрызается он.

— Забавно. Я тоже.

Он кривит губы.

— Не пытайся купить мою преданность.

Я вздыхаю.

— Я ни хрена не покупала. Это было извинение. — Пожимаю плечами. — Мне не следовало возиться с твоим мотоциклом. Я была зла.

— И что?

Боже, неужели с братьями Мори все непросто?

— И мне жаль. Действительно. Это было дерьмово с моей стороны.

Такеши еще мгновение пристально смотрит на меня. Я киваю на телефон в его руке.

— Видишь, он идёт с новым креплением выхлопной трубы от Акраповича?

Такеши приподнимает бровь. На секунду его обычная маска жестокости и кровожадности слегка спадает, и я даже успеваю уловить что-то вроде «впечатления».

— Ты разбираешься в мотоциклах?

Я киваю.

— Ага.

— Почему, потому что ты, чёрт возьми, их крадёшь?

— Ага.

Он ухмыляется.

— Я имею в виду, отчасти.

— А что ещё? — рычит Такеши.

— Что меня не ловят, когда их краду, потому что я ещё и умею ездить.

Уголки губ Такеши слегка приподнимаются.

— Из-за чего ты злилась? В больнице.

Я молчу.

— Мой брат?

Отвожу взгляд, и он усмехается.