А вода продолжает подниматься.

— Я вытащу тебя.

Я хватаю его под мышки, стискиваю зубы, напрягаю все мышцы, пытаясь сдвинуть с места. По миллиметру, по сантиметру тащу его прочь, волоку по полу, вглубь тоннеля, туда, откуда он пришёл.

Там должен быть выход.

И если мне придётся выжать из себя последние силы — пусть так.

Я успеваю протащить его всего на несколько шагов, прежде чем поднимаю голову — и сердце падает в пятки.

Тоннель завален.

Нет.

Я роняю руки Кензо, бросаюсь вперёд, разгребаю завал голыми руками, отшвыриваю кирпичи, камни. Но вскоре пальцы натыкаются на бетонные глыбы и арматуру — слишком тяжёлые, слишком прочные, чтобы сдвинуть их с места.

Позади раздаётся хриплый, сдавленный звук.

Я резко оборачиваюсь.

— Кензо!!

Бросаюсь к нему, когда он пытается приподнять голову над водой.

Которая всё ещё. Блядь. Растёт.

Мы должны выбираться. Срочно.

Я снова хватаю его под руки, пытаюсь поднять, но он морщится, тяжело дышит. Потом его тёмные, пронзительные глаза фокусируются на мне.

— Анника…

— Вставай!! — кричу я, дёргая его на себя.

Мышцы на его руках напрягаются, когда он поднимается, опираясь на одно колено. Его лицо перекошено от боли, но он встаёт.

Смотрит на меня.

— Ты в порядке? — хрипит, стиснув зубы.

— Да! — ору я сквозь грохот воды, уже подступающей к коленям. Наклоняюсь, хватаю его меч с пола. — Кензо…

— Лестница! — шипит он, кивая в сторону зала, который стремительно заполняется водой.

Я следую за его взглядом и вижу металлическую лестницу, привинченную к стене. Она ведёт на второй уровень, где тянется узкий переход.

— Окей! — кричу я, обхватывая его за талию и закидывая его руку себе на плечи.

Кензо стонет, тяжело опираясь на меня, а я сгибаюсь под его весом. Тёплая, липкая кровь пропитывает мою рубашку.

Время на исходе.

Когда мы выбираемся из тоннеля в высокий круглый зал, вода уже по колено. Я делаю шаг вперёд — и резко дёргаю нас назад, вскрикивая.

Пола больше нет.

Ещё секунда — и я бы шагнула прямо в пустоту, в чёрную бездну, скрытую под мутной водой.

Игнорируя страх, который подкатывает к горлу, я крепче прижимаю его к себе и медленно двигаюсь вдоль стены, нащупывая путь к лестнице.

Вода уже по пояс.

— Ты сможешь подняться?!

Он переводит на меня осунувшийся взгляд и медленно кивает.

— Ради тебя — хоть на грёбаный Эверест, — хрипит он.

Подъём мучительно медленный.

Шаг за шагом.

Его рука тяжело висит у меня на плечах, а пальцы белеют, стискивая перила. Вода поднимается вместе с нами: когда мы добираемся до верха, её уровень остаётся на уровне колен.

Спотыкаясь, мы добираемся до одного из двух тоннелей, зеркально повторяющих проходы на нижнем этаже.

— Секунду… — стонет Кензо, ноги подкашиваются, и он оседает, прижимаясь спиной к кирпичной стене.

Я стискиваю зубы и помогаю ему опуститься в полусидячее положение.

Он опускает взгляд.

Рана в боку продолжает кровоточить.

Его мокрая одежда уже насквозь пропиталась багровым.

Пулевое.

Я резко вдыхаю, рву его рубашку, не обращая внимания на болезненный шип, и осматриваю дыру в теле.

Чёрт.

Чёрт.

Я не думаю — просто срываю с себя верх и прижимаю ткань к ране.

— Держи, — голос срывается на команду, пока я в панике ищу что-то, чем можно зафиксировать повязку. Потом понимаю — ремень.

Я стягиваю ткань, затягиваю поясом так сильно, как только могу. Это не спасёт его. Но может дать нам несколько драгоценных минут.

— Анника…

— Подожди, — я дёргаю ремень ещё туже.

— Анника. Вода.

Я резко оборачиваюсь, ожидая увидеть надвигающийся вал, но…

Тишина.

Комната, до этого наполненная ревущей стихией, притихла.

Вода больше не поднимается.

О Боже.

Я поднимаюсь на ноги и подхожу к краю лестничной площадки. Вода стоит внизу, застыв ровным уровнем в трёх-четырёх футах от нас.

Спасибо. Спасибо. Спасибо.

Я возвращаюсь к Кензо и падаю на колени рядом с ним, убирая спутанные пряди с его бледного лица.

— Как ты?

Он едва заметно усмехается.

— Прекрасно, принцесса.

Я закатываю глаза, но чувствую, как сердце сжимается в груди.

Ему плохо.

Очень плохо.

— Анника… — его глаза закрываются, потом снова открываются, но веки тут же дрожат и смыкаются. Голова падает на стену. — Анника, где…

— Я здесь, — я хватаю его за руки, переплетая пальцы с его холодными, и сжимаю.

Целую его, и меня едва не выворачивает от слабости его губ.

Мы должны уходить. Сейчас же.

— Валон… — сипло выдавливает он. — Где…

— Он мёртв.

— Нет. — Кензо стонет, едва заметно качая головой. — Я видел. Он убежал.

Лёд разливается по позвоночнику.

— Что?

— Перед… — он сжимает зубы от боли. — Перед взрывом… Он откинул сумку и скрылся в тоннеле.

Холод медленно впивается в кости.

Я медленно оборачиваюсь, ловя себя на том, что ожидаю увидеть тень чудовища в проходе за нами.

Пустота.

Я сглатываю, глядя в зев тёмного тоннеля.

— Я пойду посмотрю, куда он ведёт.

— Никуда, — голос Кензо едва слышен.

Я вновь смотрю на него. Глаза закрыты, голова качается из стороны в сторону.

— Я смогу найти путь…

— Это лабиринт, принцесса, — он слабо усмехается. — С Малкольмом мы в детстве лазили по этим бункерам. Здесь наверху… — его горло дёргается, когда он сглатывает. — Десятки коридоров… — его голова снова мотается. — Ведут в пустые комнаты. В тупики. В ловушки…

Его дыхание становится слабее.

Моё сердце сжимается.

Я снова поворачиваю голову к тоннелю.

Выхода нет.

Или, по крайней мере, не здесь.

Я делаю слабую улыбку и убираю спутанные пряди с его лица.

— Зато вода остановилась?

Кензо не реагирует. Только слабое движение головы.

— Это не вода, — его голос срывается, как ржавый металл. — Это воздух…

Я вздрагиваю.

— Что с воздухом?

— Химикаты… — он снова сглатывает. — Неразорвавшиеся заряды, отравленный газ… десятки лет…

Он поворачивает ко мне осунувшееся лицо. Его глаза едва приоткрыты.

— Когда… Когда почувствуешь вкус тухлых яиц на языке… — его голос едва слышен. — Тогда начнётся обратный отсчёт.

Только сейчас я осознаю, насколько тихо стало вокруг.

Внизу, до взрыва, воздух ещё шевелился. Где-то был выход.

Сейчас его нет.

Я медленно оборачиваюсь, всматриваясь в кромешную тьму тоннеля.

Мы выберемся.

ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ.

— Я найду выход, — я наклоняюсь, целую его щёку.

Его рука слабым, но цепким движением обхватывает моё запястье.

— Валон… — он едва дышит. — Он может…

Я наклоняюсь и поднимаю меч Кензо с пола.

Клинок с тихим шелестом выскальзывает из ножен.

— Я буду осторожна.

Проверяю самодельную повязку на его ране. Кровь уже полностью пропитала её, но, похоже, она всё же выигрывает для нас несколько драгоценных минут.

Они нам понадобятся.

Я поднимаюсь, разворачиваясь к темноте, сжимая меч в руке. Сердце глухо ударяется о рёбра, когда я вглядываюсь в мрак. Медленно двигаюсь вперёд, стараясь игнорировать кошмары детства, которые словно оживают, выползая из теней.

Успеваю сделать пятнадцать шагов, прежде чем упираюсь в кирпичную стену. Поворот на девяносто градусов влево. Следую за ним. Новый поворот. Я продолжаю идти, осторожно протягивая руки в стороны, надеясь нащупать другие проходы или двери.

Затем под моими ногами что-то хрустит.

Я замираю, застывая на месте, пока холодный ужас медленно карабкается вверх по позвоночнику.

Я здесь не одна.

Снова раздаётся хруст камня.

Заставляю себя не слушать крики разума, не поддаваться рвоте, подступающей к горлу от первобытного ужаса. Вместо этого я прижимаюсь к стене, крепче сжимая рукоять меча Кензо и задерживая дыхание.

Из темноты раздаётся холодный, сиплый смешок.