— Как её зовут, — шипит он.

— Это Фрейя, прости, в чём дело? — рычу я, пристально глядя на него.

— Ни в чем.

— Мэл…

Он качает головой и моргает, наблюдая, как Фрейя исчезает в толпе. Мэл прочищает горло, и его плечи заметно расслабляются.

— Ни в чем, — ворчит он, на этот раз более уверенно. — Я перепутал ее с другой.

— С кем?

Он поворачивается, его взгляд падает на мой пустой стакан.

— Давай нальем тебе чего-нибудь выпить.

На этом, я полагаю, разговор окончен.

На данный момент.

Мы направляемся к бару, расположенному вдоль стены огромной гостиной Соты.

— Итак, — ухмыляется Мэл, полностью возвращаясь к своему обычному состоянию. — Где твоя краснеющая невеста?

— Вероятно, замышляет мою гибель.

Он снова ухмыляется.

— Я должен спросить: тебе обязательно… — его ухмылка становится шире. — Довести это до совершенства? — Он пожимает плечами. — Я имею в виду, не пойми меня неправильно, но подстроено это или нет, нравится она тебе или нет, она довольно горячая штучка…

— Спасибо, Мэл.

— Я имею в виду, гребаная задница на…

— Да, я понял, — шиплю я.

— Эти губы? Обернутые вокруг…

— Заткнись нахуй, — огрызаюсь я.

Мэл выглядит удивленным.

— Что меня на самом деле беспокоит, — небрежно замечает он, — что она отрежет тебе член, а не то, что ты трахнешь её им.

— Этого не произойдет.

— Знаешь, в наши дни делают отличные легкие бронежилеты. На ощупь они могут быть как пара очень толстых боксеров…

— Нет, имею в виду… — Я вздыхаю. — Я не собираюсь трахать ее.

— Почему собственно?

— У нас есть… — Я холодно смотрю на него. — У нас есть история, — наконец ворчу я.

— О, правда? — смеется Мэл. — Как непристойно.

— Это не то, о чём ты думаешь, — бормочу я. — Помнишь ту ночь несколько лет назад, когда меня ограбили в клубе «Кловер» в Киото? Когда я потерял мамино ожерелье?

Он хмурится.

— Подожди, ночь… — Его глаза расширяются. — Иди ты, — почти хрипит он, сдерживая громкий смех. — Это была она? Ты женишься на гребаном животном! Я имею в виду… срань господня. — Он смеётся, качая головой.

— Я прекрасно понимаю, — рычу в ответ.

В этот момент боковым зрением замечаю, что толпа немного расступается. Я поворачиваюсь, и у меня перехватывает дыхание, когда мой взгляд останавливается на Аннике.

Черт.

Анника не столько входит в комнату, сколько скользит в неё. Я уже видел её в платье раньше — дважды. Однажды это было буквально на днях на вечеринке у Киллиан, а в другой раз — в Киото, пять лет назад. Но там было темно, и меня накачали наркотиками. Она…

Из своих исследований о ней я хорошо знаю, что она обычно не любит одевать платья. Но когда Анни входит, вся комната дружно затаивает дыхание и поворачивается, чтобы посмотреть на неё на долю секунды дольше, чем, я полагаю, кто-либо намеревался…

Этого достаточно, чтобы задаться вопросом, почему, чёрт возьми, она не носит их чаще. Если отбросить моё закипающее отвращение и злость на Аннику, эта женщина выглядит как гребаный сон.

Она вплывает в комнату в зелёном атласном платье до пола на одной бретельке, которое пересекает её грудь по диагонали, создавая едва заметный намёк на ложбинку. Атлас с косым вырезом облегает каждый изгиб её высокой, стройной фигуры, немного стягиваясь на талии, прежде чем расшириться к бёдрам и изгибу попки. Разрез резко поднимается высоко на бедре, открывая дразнящий вид на её длинные ноги и золотые с жемчугом туфли на каблуках с ремешками.

В волосах не хватает шокирующей, не свойственной её характеру элегантности: они собраны в строгий конский хвост с несколькими выбившимися прядями, обрамляющими лицо. Как будто кто-то другой отвечал за её наряд, но Анника прочно сидела за рулём во всём остальном, что сопровождало подготовку к вечеру.

Всё ещё… Чёрт возьми. Она выглядит сногсшибательно.

Чувствую, как кровь становится немного горячее, и я полностью осознаю, как член набухает и уплотняется в брюках костюма, когда я впитываю её.

Словно почувствовав на себе мой взгляд, Анника поворачивается ко мне. Наши взгляды пересекаются в другом конце комнаты, и я наклоняю голову, слегка кивая ей подбородком…

А затем Анника поднимает руку и показывает мне средний палец, прежде чем уйти в другую сторону.

— Боже, эта свадьба будет невероятной, — смеётся Мэл рядом со мной. — Я не шучу — кому-то нужно обыскать эту женщину на предмет оружия, прежде чем струнный квартет начнёт играть «Канон ре минор» Пахельбеля.

Я бросаю на него сердитый взгляд.

— Сделаешь мне одолжение?

— Да?

— Иди побеспокой кого-нибудь другого.

Он усмехается.

— Я пойду поищу Така. Давно его не видел, а на подобных мероприятиях это обычно означает, что у него неприятности.

Он не ошибается. Я тоже не видел нашего младшего брата уже добрых полчаса, и, судя по истории, это может означать одно из трёх:

— он ввязался в агрессивную перепалку с персоналом;

— где-то с кем-то подрался;

— по уши увяз в чьей-то жене.

— Да, это… — Я хмурюсь. — Наверное, это хорошая идея.

— Удачи с… — Мэл поворачивается и кивает подбородком в сторону Анники, исчезающей в толпе. — Ну… со всем. — Он фыркает, качает головой и отправляется на поиски нашего брата.

Я делаю столь необходимый глоток своего напитка, когда замечаю, как Хана направляется ко мне. Слава богу. Я готовился к светской беседе с кучкой пожилых приятелей Соты из якудзы, которые хотели поздравить меня или выслужиться в надежде, что в один прекрасный день я возглавлю всю империю.

Моя сестра выглядит как обычно элегантно и великолепно в переливающемся серебристом платье, которое завязывается на шее сзади и спускается от бедра к лодыжке под острым углом. В серебре есть едва заметный оттенок лаванды, который подчеркивает эффектность её крашеных светлых волос, уложенных в сложную прическу.

Клянусь Богом, в другой реальности Хана — честный генеральный директор крупной инновационной технологической компании 23-го века.

— Надеюсь, никто не говорил тебе, как прекрасно ты выглядишь сегодня вечером.

Она бросает на меня сердитый взгляд.

— Извини?

— Я бы не хотел разбивать кому-нибудь лицо на собственной вечеринке по случаю помолвки.

Хана закатывает глаза.

— Тебе нужно поработать над своей странной речью с комплиментами, прежде чем выходить замуж. Это… отталкивает.

Я усмехаюсь, пожимая плечами.

— К твоему сведению, возможно, кое-кто сказал мне, что я сегодня отлично выгляжу.

— Кто? — спрашиваю я с недоумением.

— Позволь мне просто предупредить тебя, чтобы ты, Мэл и Так не начали вести себя как сумасшедшие, чрезмерно заботливые братья, готовые кого-нибудь убить. Этого не будет, — она бросает на меня взгляд. — Ты заметил, кто ещё сегодня выглядит потрясающе?

Я сжимаю челюсти.

— Думаю, тебе стоит уточнить, кого ты имеешь в виду.

— О, я так не думаю, — Ханна ухмыляется. — Должна сказать, она очень хорошо выглядит.

— Это… неплохое платье, — замечаю я.

Хана фыркает.

— Боже, спасибо. Я сама выбрала его для неё.

Я хмурюсь.

— Вы двое ходили за платьями?

— Да, и?

— Хана… — я качаю головой, нахмурившись. — Она тебе не подруга.

— Кто это сказал?

— Я.

Хана издаёт смешок.

— Что ж, в таком случае, ваше высочество, — хихикает она. — А вы не думали, что она так же заинтересована в браке с вами, как и вы с ней? Возможно, даже меньше?

— Рассмотрено. Отправлено в архив. Никаких претензий. Она — мирный договор, Хана. Неизбежное зло, — отвечаю я.

Не успеваю я произнести и слова, как замечаю, что ко мне направляется один из старших якудза, с которым я надеялся не разговаривать. Хуже того, это Мацуи Аки.

Мацуи и Аки-кай — небольшая семья якудза, которая когда-то давно присягнула на верность Мори-кай, клану моего отца. В последние несколько десятилетий, когда Мори-кай не существовало, Мацуи присягнул на верность Соте. Но с тех пор, как я начал восстанавливать свою империю, Сота настоял на том, чтобы семьи, подобные семье Мацуи, соблюдали свои первоначальные клятвы Мори-кай. Следовательно, Мацуи теперь подчиняется непосредственно мне как своему оябуну.