— Ваня, милый, привет, — окликнул бывшего витязя женский голос. Голос был ему хорошо знаком, он принадлежал Забаве, хозяйке борделя «Горячая цыпа», которая там же подрабатывала проституткой.

Его удивило, что маскировка не сработала. Иван сделал вид, что это не он, и пошел дальше.

— Удалой! — это было громко, некоторые люди оглянулись на крик.

Нельзя привлекать внимание. Он остановился и оглянулся на голос. Забава выглядывала из окна своей комнаты на первом этаже. Оно находилось на высоте чуть выше человеческого роста.

— Да не ори ты так, — сказал он, подойдя поближе. — Как ты меня узнала?

— По походке. На улице тепло, а ты плащ напялил. Кстати, давно тебя не было видно. Где пропадал, милый?

— Да так, — отмахнулся Иван.

— Куда направляешься? — полюбопытствовала Забава.

— Тебе этого знать не обязательно.

— И что это у тебя за секретные делишки такие, а? — не отставала она.

«Настырная шлюха!»

— Отъебись ты уже, — не выдержал Иван. — Сказал же, у меня нет времени.

— Не смей со мной так разговаривать! — повысила тон ночная бабочка. — Я тебе не какая-то грошовая шлюха! Ты мне должен! Ты задержал оплату! Трахаться любишь, а платить нет?! Или ты думаешь, что мои девочки бесплатно тебе яйца полировали? У меня тут Лютогост отдыхает, может, надо ему на тебя пожаловаться? — пригрозила Забава.

«Ебанная сука! — разозлился Иван. — Угораздило меня пойти этой дорогой!»

— Лютогост здесь? — это имя сработало на Дубыню как красная тряпка на разъяренного быка. — А позови-ка его сюда, дорогуша. Мне с ним надо бы поговорить.

Иван оторопел, аж кожа на яйцах сморщилась. Сложилась ситуация, грозящая катастрофическими последствиями.

— А ты кто такой, здоровяк? Я тебя не знаю.

— Мне нужен этот ублюдок Лютогост, если он не выйдет, я сам зайду.

— Ого, это интересно, — прошептала Забава и исчезла с окна.

— Ты что творишь, дурак?! — голос Ивана был не громкий, но полный недоумения и злобы.

— То, за чем сюда пришел. А ты уходи, — тихо и спокойно сказал Дубыня. — Разыщи Лису и завершите начатое.

Нет чтобы сваливать, Иван попытался образумить Дубыню. Только потерял время. Из публичного дома вышли три лютовца, бывшие витязи Святогора. Иван отступил на несколько шагов назад.

— Кто тут ищет Лютогоста?

Вместо слов Дубыня вмазал булавой по голове ближайшего к нему лютовца, убив того на месте. Остальные двое тут же бросились на воеводу с мечами наголо. Они атаковали его с двух сторон. Иван подсобил Дубыне, зарубив мечом напавшего на того со спины.

— Ты еще здесь?! Это мое дело! Вали отсюда! — крикнул на Ивана Дубыня, после того, как были повержены соперники. Но не все были мертвы.

— Удалой! — выкрикнул один недобиток, — Ебанный по голове! Что ты творишь?!

Конечно, Дубыня это услыхал и его это заинтересовало. Он подошел к раненному.

— Вы с ним знакомы?

— Знакомы? Мы с ним в одной банде! Под руководством Лютогоста! — выдал раненный разбойник. Затем он обратился к Ивану: — Лютый тебя прикончит!

Дуб испепеляющим взглядом уставился на Ивана.

— Значит, ты один из них?

— Это не совсем так, — промямлил бывший витязь.

— И что же здесь «не совсем так»? — спросил воевода. — Ты был в моем доме в тот день?

— Да, — правда вырвалась из уст Ивана сама собой.

«Все, пиздец!» — Иван тяжело вздохнул.

Настал момент раскрывать карты. Зная Дубыню, он решил зайти сразу с козырей:

— Я не трогал твою жену. Я не причастен к ее смерти. Клянусь. Да, я грабил — виноват, но не убивал.

Дубыня засмеялся. И то был не добрый смех.

— Так ты один из этих тварей, ты прихвостень Лютогоста! — он говорил и глаза его наливались кровью от ярости. — Ты позволил выродкам убить мою жену. Ты дурачил меня все это время. Тебе конец, тварь!

Раненный разбойник, сорвавший маску с Ивана, рассмеялся.

— Да, здоровяк, — стал подстрекать он Дубыню, — прикончи его! Прикончи эту мра…, - удар булавой по голове заставил разбойника замолчать навсегда.

За домами послышались быстрые шаги и звон металла. Приближалась стража. Дубыня двинулся в сторону Ивана.

— Да, я оступился в жизни, ступил когда-то не на ту дорожку, — оправдывался Иван. — Но сейчас я не один из них! Я против них! Я бок о бок с тобой сражаюсь против них! Я хочу спасти мир, покончить со всем этим Мраком!

Дубыня не слушал его оправданий, ему было похуй. Он уже все для себя решил. Битвы уже было не миновать. Воевода махнул своей тяжелой булавой. Иван успел увернуться от, срывающего головы, удара.

Звуки приближающийся стражи были все громче, они уже были на соседней улице.

— Одумайся! — взывал Иван к Дубу. — Нам нужно валить! Сюда уже бежит стража!

— Напротив меня один из них, — прошипел Дуб и вновь махнул своим смертоносным орудием. Иван успел пригнуться.

— Я не хочу с тобой биться!

— Тогда просто сдохни, ублюдок!

Шум, доносившийся с улицы, привлек внимание посетителей публичного дома, большинство из которых были люди Лютогоста.

«Его не переубедить! Этот безумец нас погубит!» — пронеслась мысль в голове Ивана. Он принял единственно верное, но запоздалое решение — бросился бежать.

Считанные секунды спустя, судя по крикам позади, стража напала на Дубыню. Вероятно, парочку из них он убил. Иван свернул за угол.

Удар в висок. Вспышка. Темнота.

В отличии от Ивана, Дубыня так просто не дался страже. Он навел шороху, в честь которого эта глава и названа. В тот момент, когда Иван убежал, из публичного дома выбежало несколько «стражей порядка». Совсем недавно они развлекались в постелях с девицами, поэтому половина из них были в одних портках.

Вместо того, чтобы гнаться за Иваном или убегать прочь, Дуб, размахивая тяжелой булавой, бросился на лютовцев. Те, кого он зацепил, разлетелись в стороны, как сбитые шаром для боулинга кегли. Остальные, не ожидавшие такой дерзости, забежали обратно в здание.

— Всех размажу! — с этим криком Дубыня ломанулся за ними.

Захлопнутую перед его носом дверь, он плечом снес с петель. Первым на его пути попался высокий тощий лютовец. Он атаковал Дубыню выпадом. Смело, но глупо. Воевода успел поставить блок, лезвие вражеской сабли, выбив искру, скользнуло по металлической рукояти булавы и лишь слегка задело плечо Дубыни, оставив небольшой порез. Дубыня замахнулся булавой. Тощий тоже успел поставить блок, но удар Дубыни был такой силой, что сломал саблю и расколол ему череп на две части. У несчастного тощего ублюдка не было шансов.

С боку на Дуба напал приземистый пузатый стражник. Воевода врезал ему булавой в живот с такой силой, что тот буквально высрал свои кишки. У него тоже не было шансов.

Шлюхи, с визгом, бросились наутек, мешаясь под ногами стражников. Простые мужики-клиенты и трусливые лютовцы полезли в окна, чтобы быть подальше от заварушки. У них был единственный шанс остаться в живых и они им воспользовались.

— Лютогост, где ты тварь?! Я пришел за тобой!

В замкнутом пространстве Дубыню не окружить, а рубиться лоб в лоб со здоровым и злющем амбалом никто не решался, не совсем дураки ведь (самых дураков Дуб уже убил). Лютовцы кидали в него стулья, столики. Разбили ему голову подсвечником, это его разозлило еще сильнее. Воевода махал булавой, круша все, что попадется под руку.

— Лютый! — кричал Дубыня, пробиваясь из комнаты в комнату.

Со второго этажа прибежали еще два лютовца. Раздался хлопок. Что-то просвистело у самого уха Дубыни. Сволочи используют Неимоверное оружие. Дубу повезло, лютовец в него не попал, а вот шлюхе, прятавшейся за одной из ширм, не повезло. Находись они на открытой местности, у Дубыни шансов не было бы, но дело-то происходило в здании. Воевода забежал в одну из ближайших комнат.

Пара лютовцев последовали за ним. Дубыня швырнул булаву в одного из них. Лютовец подлетел и сделав сальто приземлился. Его бедро было сломано, а боль была такая, что он завыл. Ему теперь не до Дубыни. Воспользовавшись секундой замешательства второго лютовца, воевода разбежался и врезался в него, впечатав в стену. Последствия столкновения для лютовца — сломанные ребра и потеря сознания.