Сделала шаг назад, готовясь захлопнуть дверь, закрыться, спрятаться, но…

— Екатерина Андреевна, это я, Александр Петрович.

Я застыла. Александр Петрович? Не может быть. Или может?

— Как я могу быть уверена, что это вы? — голос уже не дрожал, но напряжение в нём можно было резать ножом.

— Вы отправили сообщение мне вчера вечером. Сказали, что видели что-то в лесу. Что вам страшно. Я сразу же выехал. Нам нельзя терять время.

Каждой клеточкой чувствовала: если это ловушка, то сейчас — момент, когда всё рушится. Но если нет… Бросила быстрый взгляд в сторону, туда, где спали дети. Я знала, где они. Я знала, как их защитить.

Медленно, почти не дыша, отступила на шаг и позволила двери открыться.

На пороге стоял Александр Петрович. Взгляд напряжённый, одежда мятая, волосы взлохмачены. За его спиной в темноте светили фары машины.

— Быстро собирайтесь, — он шагнул внутрь, не дожидаясь приглашения. — Здесь небезопасно. Они знают, где вы.

Сердце замерло, а потом рванулось в бешеную скачку.

— Кто «они»?

В глазах его мелькнуло что-то, что заставило страх сжаться в комок.

— Те, кто стоит за Дмитрием. — Он говорил коротко, но я слышала то, чего он не говорил. Паника. Спешка. Опасность. — Они уже близко. Уходим. Сейчас.

Мы собрали вещи наспех, дрожащими руками запихивая в сумки самое необходимое. Слышала, как громко билось моё сердце — будто пыталось пробиться наружу. Дети спали беспокойно, но я знала, что больше нет времени. Наклонилась к ним, нежно погладила по волосам.

— Детки, вставайте, — прошептала я, стараясь, чтобы голос звучал мягко, без страха. — Нам нужно ехать.

Они открыли глаза, сначала сонные, а потом испуганные. Маленькие пальчики вцепились в мою руку, и я улыбнулась, хотя внутри всё сжималось в комок.

— Мам, что случилось? — спросил младший, глядя на меня снизу вверх.

— Всё хорошо, милый. Мы просто немного переедем, — соврала, целуя его в лоб.

Через несколько минут мы уже сидели в машине Александра Петровича. Дети прижались ко мне, и я чувствовала их учащённое дыхание. Колёса гулко стучали по грунтовой дороге, деревья за окном сливались в чёрную полосу.

— Куда мы едем? — спросила, сжимая руки на коленях так сильно, что ногти впились в кожу.

— В безопасное место, — отозвался он коротко, глядя вперёд. В голосе не было сомнений. — Там вас никто не найдёт.

Хотела спросить, кого он имел в виду, но в этот момент взгляд сам собой упал на зеркало заднего вида. Сердце ухнуло вниз.

— За нами кто-то едет, — прошептала я, пальцы предательски задрожали.

Александр Петрович даже не повёл бровью, только бросил быстрый взгляд в зеркало.

— Я знаю. Держитесь.

Он резко надавил на газ. Машина рванула вперёд, кидая нас в кресла. Лес за окном превратился в сплошной мрак, дорога петляла, словно сама пыталась нас запутать. Но фары сзади не отставали. Их свет становился всё ярче, всё ближе. А потом — короткий рев мотора и удар.

— Они догоняют! — закричала я, вжимаясь в сиденье.

— Спокойно. Всё под контролем.

Нет, ни черта не под контролем! Они вот-вот настигнут нас!

Но Александр Петрович держал руль крепко. Лицо его было твёрдым, словно высеченным из камня.

— Что будем делать? — голос дрожал, но я старалась держаться. Ради детей.

— У меня есть план, — его тон был жёстким, но уверенным. — Просто доверьтесь мне.

Ещё несколько минут — и вдруг мы резко выскочили на небольшую поляну. Машина со скрипом остановилась. Всё вокруг замерло.

— Быстро выходите! — скомандовал он, заглушив мотор и погасив фары.

Даже не думала, просто действовала. Открыла дверь, схватила детей, и мы бросились к лесу.

— По тропинке! — его голос догнал нас. — Через полчаса будете в домике. Там вас ждут!

— А вы? — я обернулась, но он уже достал пистолет.

— Не время для вопросов. Бегите!

Позади раздался визг тормозов. Голоса. Чьи-то злые, громкие голоса.

Схватила детей крепче и бросилась в темноту леса, молясь, чтобы ноги не подвели. Тёмные силуэты деревьев вставали перед нами, но я не позволяла себе замедляться. Лишь когда впереди показался домик — крошечный, покосившийся, но с тёплым светом в окне — позволила себе выдохнуть.

На пороге стоял мужчина. Высокий, с усталым, но добрым лицом.

— Вы Екатерина? — голос был негромким, но уверенным.

Я кивнула, не в силах больше сдерживать дрожь.

— Меня зовут Сергей. Александр Петрович предупредил, что вы придёте.

Я хотела спросить о нём, но едва открыла рот, как ноги подогнулись.

— Что с ним будет? — спросила одними губами.

Сергей помог мне удержаться. Его взгляд был спокойным, но в глазах пряталась тревога.

— Он справится. Главное, что вы в безопасности.

Сжала губы, стараясь не разрыдаться. Держись. Ради детей. Ради Александра Петровича.

Несколько часов мы просидели в этом проклятом домике, прислушиваясь к каждому звуку за окном. Лес жил своей ночной жизнью — где-то ухнула сова, вдалеке потрескивали ветки, но я знала, что это не просто ветер.

Дети уснули, свернувшись клубочком на старом, пахнущем сыростью матрасе, а я все смотрела в темноту, не в силах заставить себя хотя бы прикрыть глаза. В голове вихрем носились мысли: «Что случилось с Александром Петровичем? Где Анна Сергеевна? Неужели это конец?»

Когда небо на востоке стало окрашиваться в бледно-розовые тона, раздался глухой стук в дверь. Я вздрогнула, сердце ухнуло в пятки, а по спине побежали ледяные мурашки.

Сергей молниеносно вскочил, схватил пистолет, кивнул мне, мол, «отойди в сторону», и шагнул ближе к двери.

— Кто там? — голос его прозвучал глухо, настороженно.

Мгновение тишины, от которого в ушах зазвенело, а потом:

— Это я. Открывайте.

Я узнала голос сразу. Александр Петрович! Но в каком он состоянии? Что с ним случилось?

Сергей распахнул дверь, и на пороге, едва держась на ногах, стоял он — бледный, осунувшийся, с порванной одеждой и засохшей кровью на лице.

— Они ушли? — сорвалось у меня с губ, пока я помогала ему войти.

— На время, — хрипло ответил он, опускаясь на шаткий стул. — Но это не конец. Они знают, что вы живы. И будут искать снова.

У меня закружилась голова. Это значит… что нам все равно не скрыться?

— Что нам делать? — прошептала я, чувствуя, как страх сдавливает грудь ледяными пальцами.

Александр Петрович посмотрел на меня долгим, тяжелым взглядом.

— Есть только один выход, — произнес он. — Вам нужно покинуть страну.

У меня задрожали руки. «Покинуть страну⁈» Оставить все — дом, работу, друзей, жизнь, к которой я привыкла? Просто вычеркнуть себя отсюда, стереть, исчезнуть?

— Нет… — выдохнула я.

— У вас нет выбора, — жестко перебил он, будто предвосхищая все мои доводы. — Если вы останетесь, они найдут вас. И тогда никто уже не сможет вас защитить.

Я перевела взгляд на детей. Они спали, не ведая, что их мир рушится прямо сейчас.

Сделала глубокий вдох.

— Хорошо, — едва слышно прошептала я. — Что дальше?

Александр Петрович опустил голову, потер лицо ладонью и тихо, но твердо сказал:

— Завтра утром мы организуем вам документы и билеты. Но есть одно «условие»…

— Что за условие? — голос мой дрогнул, хоть я изо всех сил старалась держать себя в руках. Сердце билось так громко, что, казалось, Александр Петрович тоже его слышит. Он медлил, изучающе смотрел на меня, словно пытался понять, выдержу ли я то, что он скажет.

— Вы должны будете свидетельствовать против Дмитрия и его партнёров, — наконец произнёс он, его голос был спокоен, но от этого становилось только страшнее. — Не здесь. За границей. Мы работаем с международными правоохранительными органами, они давно следят за этой группировкой. Ваше дело — последний кусочек мозаики. Без вас всё развалится.

Я словно провалилась в пустоту. Свидетельствовать. Против Дмитрия.