Дети были в восторге. Артём сразу начал мечтать о гитаре у костра, Катя заговорила о морепродуктах, которых никогда раньше не пробовала. А мы с Михаилом просто наслаждались мыслью, что, наконец, можно побыть вместе, без гонки, без срочных дел, без этих бесконечных «мама, где мои носки?» и «папа, можно мне ещё полчасика?»

Одним из самых ярких моментов стала прогулка по старому рынку. Это был настоящий праздник для чувств — запахи свежего хлеба, жареных каштанов, ванильных булочек смешивались с ароматами моря и пряностей. Мы пробовали всё подряд: солёные анчоусы, сладкую халву, жареные мидии на палочках.

— Можно мне ещё одну? — Катя с горящими глазами смотрела на прилавок с разноцветными восточными сладостями.

— Ты же уже съела три! — засмеялся Михаил.

— Они же маленькие!

В итоге купили и сладости, и местный сыр, и даже баночку домашнего варенья, потому что продавщица с улыбкой заверила нас, что «такого в городе точно не найдёте». Артём нашёл себе идеальную струну для гитары — ту самую, которая «даст настоящий звук», а Катя влюбилась в старинную кулинарную книгу с пожелтевшими страницами и потёртой обложкой. Пока мы шли назад, она уже успела прочитать половину рецепта какого-то таинственного пряного пирога.

Вечерами собирались на берегу. Море в этот час было особенным — тёмно-синее, с лёгким золотым отблеском от уходящего солнца. Максим, как всегда, фотографировал, стараясь поймать идеальный момент, а мы просто сидели, молчали и слушали волны. Иногда говорили о чём-то неважном, иногда просто наблюдали, как солнце тонет в воде, оставляя после себя длинную алую дорожку.

Это было наше время. Настоящее, тёплое, без спешки.

По возвращении домой пришло чёткое осознание: путешествия для нас — это не просто способ сменить обстановку или отдохнуть от повседневной суеты. Они стали чем-то большим. Они объединяли, наполняли вдохновением, дарили новые эмоции и заставляли смотреть на мир другими глазами. Стоило закрыть дверь за спиной, как мысли уже неслись вперёд — куда отправимся в следующий раз? Какие места откроем для себя? С какими людьми пересечёмся? Разговоры об этом вспыхивали за завтраком, ужином и даже просто в машине по пути в магазин.

Кондитерская тоже жила своей жизнью. Маленькое, но уютное место, которое начиналось с мечты и ароматных пробных выпечек на домашней кухне, теперь росло и набирало обороты. И вот — решились на следующий шаг. Новый филиал в соседнем городе. Казалось бы, идея смелая, даже немного безрассудная, но почему-то внутри не было страха. Только азарт, предвкушение и уверенность, что всё получится. Михаил, как всегда, оказался надёжной опорой — взял на себя всё, что касалось документов, поставок и организации. Дети тоже с радостью втянулись: Катя помогала с дегустацией новых десертов, Максим снимал рекламные фото, а Артём с горящими глазами следил за тем, как создаются рецепты.

Однажды за ужином разговор сам собой свернул на будущее.

— А я хочу свою пекарню, — с воодушевлением заявила Катя, отложив вилку. — Чтоб там пахло свежей выпечкой с самого утра! И витрины были такие красивые…

— А я, наверное, всё-таки фотографом стану, — Максим задумчиво покрутил в руках ложку. — Мне нравится ловить моменты, запечатлевать эмоции.

Артём, который до этого просто слушал, вдруг оживился:

— А я… альбом хочу записать. Со своими песнями.

В комнате повисла тёплая, одобрительная тишина.

— Вы все можете этого добиться, — с гордостью сказала, глядя на детей. — Главное — верить в себя и не бояться сложностей.

Михаил тепло улыбнулся, обнял меня за плечи и добавил:

— А мы всегда будем рядом.

С каждым днём приходило понимание: счастье — это не конечная точка, не что-то далёкое и недосягаемое. Оно здесь, в этих мелочах. В тёплых руках, в детском смехе, в запахе корицы на кухне, в усталости после продуктивного дня. Оно в тишине перед сном, в звонком «Мама, смотри!» и в крепких объятиях. Жизнь наладилась, стала наполненной и цельной.

Какие бы трудности ни ждали впереди, знала одно: с этой семьёй — со своей семьёй — справимся с чем угодно. А впереди… впереди столько всего интересного.

Ночь окутывала всё вокруг мягким тёмным покрывалом. Воздух был прохладным, пахло свежескошенной травой и далёкими кострами, а звёзды, казалось, светили сегодня особенно ярко. Спокойный, почти сонный вечер. Тишина, нарушаемая лишь редкими стрекотаниями сверчков.

На крыльце было уютно. Тёплый плед, чашка чая в руках, лёгкий ветер, ерошивший волосы. Всё казалось таким обыденным, привычным. До тех пор, пока взгляд не зацепился за странную деталь.

У самой дороги, неподалёку от дома, стоял автомобиль. Тёмный, без опознавательных знаков. Фары выключены, внутри никого не видно. Как он там оказался? Когда подъехал? Вроде бы ещё минуту назад его точно не было.

— Михаил, ты это видишь? — голос прозвучал тише, чем хотелось бы. Почти шёпот.

Михаил отвёл взгляд от ночного неба, нахмурился и встал. Его силуэт казался тёмным пятном на фоне светлого крыльца.

— Вижу… — медленно произнёс он, пристально изучая машину. — Что-то не так.

Глухо скрипнули доски, когда он спустился с крыльца. Сердце заколотилось быстрее.

— Подожди, куда ты?

— Проверю.

Михаил шагал осторожно, не торопясь, словно прислушиваясь к каждому звуку. В воздухе повисло напряжение. Казалось, сама ночь затаила дыхание, ожидая, что будет дальше.

Вдруг — резкий щелчок. Дверь автомобиля открылась.

Из темноты выступила женщина. Высокая, с длинными тёмными волосами, строгими чертами лица. В лунном свете кожа казалась бледной, почти прозрачной. Её глаза… Чёрные, глубокие, словно бездонные колодцы, наполненные чем-то, что сложно было понять с первого взгляда. Холодные, но при этом странно знакомые.

Михаил замер, но голос его оставался ровным.

— Кто вы?

Женщина медленно перевела взгляд. Сперва на него, а затем… на крыльцо. Прямо на меня.

И в этот момент сердце ухнуло куда-то вниз.

Она смотрела прямо в душу, не моргая, не двигаясь, словно разглядывала не просто человека, а что-то большее, что-то, что сама же и искала.

— Ты должна знать, кто я, — тихий голос, без дрожи, без эмоций. — Я жена Михаила.

Мир словно треснул пополам, а осколки реальности впились в сердце. Голова закружилась, и воздух вдруг стал густым, тяжёлым, как перед грозой. Эти слова… Они обрушились на меня, как лавина, похоронив под собой всё, во что верилось, во что хотелось верить.

Жена Михаила? Как? Почему он никогда не говорил? Мы строили планы, мечтали, делились самым сокровенным… А теперь всё это рассыпается в прах.

Михаил резко повернулся, его лицо было бледным, словно из него вытянули всю кровь. В глазах металась боль, вина, страх.

— Екатерина… это… — Голос дрогнул, будто он сам не верил в происходящее. — Это сложно объяснить… Я… Я хотел рассказать, правда. Просто не знал, как…

Глухая обида подкатила к горлу, слёзы жгли глаза, но плакать сейчас было слабостью. Всё это время… Вся эта любовь… Разве можно было так ошибаться в человеке?

— Ты был женат? — Старалась говорить ровно, но голос предательски дрожал. Гнев, боль, отчаяние — всё смешалось в какой-то дикой мешанине.

Он отвёл взгляд, будто не мог вынести моего взгляда.

— Да… — Глухо, сдавленно, как признание в самом страшном грехе. — Но это было давно. Мы развелись. Несколько лет назад.

Сердце дернулось от слабой, но всё же надежды. Развелись. Значит, всё не так страшно? Может быть, это просто тень прошлого, а не пропасть между нами?

Но женщина шагнула вперёд, и этот шаг отрезал пути к спасению.

— Развелись? — Её голос был полон насмешки и… злости? Глаза вспыхнули холодным огнём. — О, Михаил… Всё не так просто. Наш брак никогда не был расторгнут. Официально ты всё ещё мой муж.

Холод пробежал по спине. В висках застучало, а мир будто замер.