— Зато мне рада Луиза, — продолжал Дэн. — Ну скажи, пташка, это так?

Она благоразумно решила не вмешиваться.

— Луиза слишком добра. Она будет рада, даже если сюда завалится стая бродячих псов.

— Нууу, — протянул Дэн и невозмутимо поднял бутылку, как будто собирался выпить за здоровье Моргана. — Это не худшее оскорбление, что мне довелось слышать.

— Кто-нибудь объяснит мне, зачем мы снимали три разных номера, если в итоге вы оба завалились пить сюда?

– Как большая дружная семья, – хихикнула Луиза, но быстро прикусила язык, вспомнив свою тактику не высовываться.

— От своей я сбежала, так что и вам, мальчики, предлагаю выметаться, — пропела Марла и, осознав, что сказала что-то не то, вздрогнула и сделала глоток из бутылки Дэна.

Воспоминание погасло.

Ворон, которого Морган ненавидел почти также, как себя, сделал ещё один укус. Но что-то изменилось. К телам добавилось ещё одно — Марлы. Но она только что была жива, как и Луиза. Он видел их, невредимых, они улыбались.

И Морган никогда сознательно бы не причинил им боль.

Картинка стала искусственной, как будто неумелый ребёнок прошёлся кисточкой по обоям. Стало настолько очевидно, что всё было иллюзией, что Морган удивился своим страданиям пятиминутной давности.

Всё было иллюзией. Как и его ненависть к себе, самобичевание — всё иллюзия, в которой он жил и продолжает жить. Но теперь он знает, что это его выбор.

Он осознал и ещё кое-что. То, что Марла уже давно в списке тех, чьей смерти Морган страшится.

— Кто меня ждёт? — в таком состоянии никого не хотелось видеть.

— Твой необычный друг, — улыбнулся Виктор. — Пришёл сюда в первый вечер и отказался уходить без тебя. Похвальная верность.

— Или излишняя опека.

— Думаю, это лучше обсудить вам вдвоём. Тебя проводить?

— Нет, как-нибудь справлюсь, — проворчала я и, сразу осознав, что нужно проявить хотя бы немного благодарности, спохватилась. — Спасибо, что попытались.

Виктор усмехнулся:

— Леда говорила, что ты будешь ожидать всего и сразу. Я не просто попытался. Результат будет, особенно, если решишь продолжить.

Попытавшись улыбнуться, я махнула на прощание рукой и пошла к Моргану. Он встал, как только открылась дверь.

— Что ты тут делаешь, Морган?

Он осмотрел меня с головы до ног, сделал шаг и… захватил в объятия?

— Рад, что с тобой всё в порядке.

— Что… что с тобой?

— Прости. Перешёл черту. Пойдём.

Морган выхватил из моих рук пальто и помог одеться.

— Ужин?

— Если честно, не очень хочу есть. И говорить с кем-то тоже.

— Мы можем помолчать.

Я невольно выгнула бровь. Это тот же самый Морган, который ещё три дня назад избегал меня? Тот самый Морган, из которого нужно было каждое слово вытаскивать?

— Хорошо, тогда начнём делать это сейчас.

Мы молча дошли до номера, где Морган без вопросов и просьб набрал для меня ванну и удалился к себе, пообещав вернуться. А я надеялась, что лже-доктор наконец соврал, потому что общаться с ним после того, как он меня оттолкнул, не было никакого желания. И оно не появилось даже после часа в ванной, в которой я лежала, пока из воды не испарились последние крохи тепла.

Зато Морган — традиционно — не соврал. И покорно ждал в гостиной, когда я вернусь. Как только я открыла дверь, он подобрался и надел маску бодрости и счастья. Но я успела заметить его измождённо-болезненное выражение лица. Виктор сказал, что всё время, что я была в медитации, он сидел в коридоре. Когда же в последний раз спал?

Завеса, которая разделяла нас, спала.

Без чувства злости я легко угадывала боль в движениях Моргана. Без злости не хотелось отталкивать, даже если это оправдано тем, что он оттолкнул первым. Даже если он сделает это снова, я буду сейчас с ним, для него

Внутри что-то всколыхнулось. Это была не жалость, нет. Что-то незнакомое. Кажется, я чувствовала часть его боли.

— Я должен извиниться.

— Мм? — я задумалась и не заметила, что он встал с дивана и почти вплотную подошёл ко мне.

Вечно невозмутимый лже-доктор замялся.

— Я заказал примирительную пиццу.

— Согласна, — я взяла одну из коробок и плюхнулась на диван. Морган, не сдвинувшийся с места, выглядел нерешительно. — Что? Я не ела двое суток. Обещаю, оставлю тебе кусочек.

— Я подготовил место для ужина… на крыше. Знаю, ты сильно устала, но, может, мы поднимемся туда? Обещаю, тебе понравится. Только накинь что-нибудь. Прохладно.

Морган безжалостно отобрал у меня пиццу и повёл на крышу, где непонятно когда успел организовать зону отдыха из двух плетёных садовых кресел с пледами, ненавязчивых лампочек с тёплым светом и складного столика с пиццей и глинтвейном.

— Ого, в честь чего это?

— Тебе надо отдохнуть. Плюс я должен извиниться…

— Ты уже это сделал.

— Я должен извиниться за то, — с нажимом повторил Морган, — что избегал тебя. Меня убила новость о Луизе. Нет, я рад, что с ней всё хорошо, но она обманывала меня четыре грёбаных года! Если родная сестра поступила так со мной, чего ждать от тебя?

— Что? — неожиданно для себя прорычала я. — Быстро ты перешёл с извинений в обвинения!

— Что? Нет-нет-нет, я не так выразился. Это мои мысли на тот момент, ты не при чём. Я как раз пытаюсь сказать, что я идиот, что оттолкнул тебя. Прости, я не хотел. Точнее, в тот момент я хотел этого, но…

Я засмеялась.

— Твоя честность когда-нибудь сыграет против тебя. Я поняла, о чём ты. И не держу зла.

— Спасибо, Марла.

Мы замолчали, и давно тишина не была такой спокойной. Я подняла голову наверх, увидела первую звезду на ещё светло-розовом небе и загадала желание.

— Только одна звезда на небе, можешь загадать желание, — прошептала я, не опуская взгляд.

— Ты веришь в приметы?

— Ну, знаешь, растёшь в Матто — умей вертеться. У нас же каждый второй дом похож на склад алтарей и статуэток разных богов. Чем большему количеству угодишь, тем больше вероятность, что кто-то да и даст желаемое.

— Так вот почему ты такая прагматичная, — голос Моргана потеплел от улыбки.

— Даже не представляешь, насколько! В детстве, когда я ещё жила с родителями, я просила на Рождество, которое ведьмы, между прочим, не отмечают, много подарков. И от деда Мороза, и от Санты, и от финского Йоулупукки. Каждый год прокатывало. Пока не начала жить с дядей, там уже было не до детских хитростей.

Я почувствовала на себе взгляд Моргана. Он не задавал вопросы, на которые я не могла ответить. Просто наблюдал.

— Так что сейчас, когда я выросла, приходится дарить себе много подарков самой.

— Думаю, я присоединюсь к твоей традиции. Если ты мне позволишь.

Повисло неловкое молчание. Он только что предположил, что мы будем общаться и проводить вместе праздники? Кажется, Морган осознал то же, поэтому предпочёл сменить тему:

— Дэн рассказал мне, чем вы занимаетесь. Видимо, он тоже дарит себе много подарков.

— О, да вы близки, раз он поведал тебе о самом святом в его жизни — работе! И как так получилось? Ты же терпеть его не мог.

Морган хмыкнул, но не стал ничего отрицать.

— Скажем так, я увидел, что он не желает тебе зла. А мне не задаёт лишних вопросов, что тоже подкупает. Да и затея с камнями гениальна, было бы ложью это отрицать. За столько лет ещё никто не додумался обойти запрет на продажу драгоценностей из Защищённых земель.

— А никто из местных и не мог бы. Когда у тебя валяются рубины под ногами и ты используешь их в качестве садовой гальки, сложно представить, что кто-то готов отдать за них кругленькую сумму. Тем более, почти все местные презирают таких, как я. Людей без магии.

Боковым зрением я ощущала взгляд Моргана. Ещё несколько секунд, и он снова начнёт жалеть меня, пытаясь доказать, что я не пустышка.

— Дэн продумал всё до мелочей. Нашёл ведьм, которые не брезгуют работать с простыми смертными и вывозить богатства своих земель. Составил дарственные договоры, которые помогают обходить запрет на продажу драгоценностей. И — вуаля! Оказывается, если всё делать по его схеме, после продажи камни не будут превращаться в булыжники. Деньги из ниоткуда. Почти также гениально, как мои ставки.