— Эдвард? Ричард? — прекрасная девушка встала с подоконника и подошла к друзьям своего ненаглядного. — Я так рада вас видеть. — чуть закрыли ее аккуратные кисти прекрасные щечки. — У меня столько радости, столько радости за этот день. Мне Марк сказал, что скоро и Питер вернется, но я не сдержусь. — ее глаза такие прекрасные, отражают ту страсть жизни, ту любовь… — Я беременна. — шепотом произнесла девушка, настолько мило стесняясь перед самыми ужасными людьми этого моря.

«Твою мать… Нет! Нет! Нет!» пронеслось у Эдварда в голове, когда тот уже застыл от предстоящего. А товарищ его за спиной от услышанного закрыл пальцами глаза и опустил голову, шепотом бранясь. Чуть затряслись его пальца у лица, чуть дернулось колено.

— Джу… Джулия. Я… Я… Тут… — затараторил бесконтрольно Смит, стараясь в первую очередь успокоить свое сердце. — Ну… — Ричард чуть приподнял немного трясущуюся голову и убрал пальцы, тем самым оголив первые свои слезинки.

— А что происходит? — со страхом в голосе, но все так же весело произнесла Джулия, на самом деле, уже догадываясь обо всем.

— Давай, лучше я. — произнес юноша, не дрогнув предательски голосом. — Джулия, — и встретились карие глаза с голубыми, что собирались подарить самый горький яд. Что тяжелее? Видеть смерть своими глазами или же доносить весть о кончине его семье? Где та грань человеческих чувств и переживаний, когда больнее уже стать не может? Господь, придай мне сил пройти тяжелейшее испытание, что ты ниспослал нам. — Питера больше нет… — эти три слова… Тремя словами началась их история и тремя словами она же и закончилась.

— Больше нет… — это не вопрос, это отчаяние девичьего сердца. — Нет. — чуть отстранилась красавица от смердящего смертью Джонсона, начиная заливаться слезами. — Прошу скажи… — легко начала мотать головой, тяжело дыша своей грудью, что скоро вскормит нового человека. — и подкосились ноги, и рухнула девушка сначала на кровать, потом скатилась на пол. — Нет! Нет! Господи, нет! — и разразился плачь красавицы, сотрясая всю комнату.

Пираты лишь молча стояли во всей красе демонстрируя стойкость, позволяя себе лишь молчаливые слезы на своих щеках. Будто бы солдаты на построении, стояли они, не смея двинуться, и под дикий плач молодой девушки смотрели на пейзаж за окном. Великолепная погода — насмешка в лицо для людей с их великим горем. Плач красавицы стал утихать, и ее краснеющее и мокрое лицо поднялось и посмотрело на этих двоих.

— Убейте этого подонка… — тихо произнесла Джулия, сверкая своими слезами на красном лице.

— С превеликим удовольствием. — ответил Эдвард.

— Джулия, мы всегда поможем. Прости нас. — произнес Ричард, опираясь спиной о стену.

— Прошу уходите… — самые колкие слова донеслись из ее уст, на которые право она точно имела. Пиратство забрало ее счастье, изранив душу.

Джонсон вытер слезы и вместе с Ричардом покинул комнату, оставив Джулию.

— Думаешь она справиться? — спросил Ричард.

— Я уже ничего не знаю. Ее тяжелее нашего. Питер — единственное, что у нее было здесь. Мы же лишь его товарищи по ремеслу, что и повинны в его смерти. — Эдвард вступил на первую ступеньку, но остановился, смотря на своего давнего друга.

— Больше всех я виноват. Я должен был насильно отправить его в Англию, как только он заговорил о переезде. Но оставил его подле себя в надежде на лучшее… А теперь?

— Пойдем, приступим к войне. — чуть махнул капитан «Пандоры» и продолжил спуск.

Пираты спустились на первый этаж таверны и, как только схватились за главные двери таверны, прогремел выстрел. Звук, что заставил застыть не только люд в таверне, но и время. Вся таверна, словно живой организм, содрогнулась. А прогремел он из комнаты, в которой не так давно были морские разбойники. Секундное замешательство, и рванули оба наверх.

[1]Тартар — в древнегреческой мифологии глубочайшая бездна, что находиться под царством Аида, что служит тюрьмой для Кроноса и титанов после их войны с богами Олимпа.

[2] Строчка из Исход 20:4-11.

[3]Генри Морган — английский мореплаватель, пират, капер, позже плантатор и вице-губернатор на Ямайке, что активно проводил английскую колониальную политику. Пиратский адмирал считался талантливым военачальником и мудрым политиком. Его жизнь была полна ярких крупных побед. Умер сэр Генри Морган в 1688 году и с почестями похоронен в церкви Св. Екатерины Порт-Ройаля. Через, время из-за сильного землетрясения, его могилу поглотило море. «Кровавый Генри».

[4]Уильям Кидд — самый кровожадный пират-легенда. Обладал удивительной выносливостью, особой жестокостью, садистской изощренностью и искусным талантом пиратского дела. Уильям Кидд был отличным знатоком судоведения. Имел безоговорочный авторитет среди пиратов. Его бои считались самыми ожесточенным в истории пиратства. Грабил как в море, так и на суше. Легенды о его победах, несметных сокровищах живут и поныне. Поиски награбленного клада Уильяма Кидда продолжаются и на сегодняшний день, но, пока безуспешно. Известен благодаря громкому судебному разбирательству его преступлений и пиратских нападений, итоги которого оспариваются и по сей день. По мнению некоторых современных историков, Кидд действовал согласно полученному им каперскому патенту и не нападал на союзные корабли. Умер через повешение в 1701 году.

[5]Гестия — несправедливо забытая богиня огня в древнегреческом пантеоне.

[6]Сет — в древнеегипетской мифологии бог ярости, песчаных бурь, разрушения, хаоса, войны и смерти, входящий в гелиопольскую Эннеаду.

17 апреля 1716 года.

Напряженные мужские руки схватились за ручку, с великим страхом отворили двери перед собой, сметая пыль с ограждений рядом, сотрясая скрежетом петель таверну и царапая предвкушением себе сердце. Все то же солнце за окном, все та же мантия на окнах, что развивается на ветру, все та же легкая пыль, кружащая в воздухе невероятный танец, но мрачит все ложе, на котором лежала некогда такая красивая, такая чувственная, такая воодушевленная девушка. Ярко-красные, словно лепестки розы, сверкали капли крови на ее голубом одеянии, белоснежный лик, что больше не улыбнется, больше не изобразить радость, больше не будет трепетать о величественных чувствах… И оседает порох на ее кровоточащем виске, и не смеет Эол[1] разрушить это ужасный пейзаж, не смеет его душа по наказу отца[2] его еще сильнее обезобразить лик дочери Венеры[3].

Сжимали эти ручки старый пистолет Питера, с которым странствовал великий человек еще под флагом Джека Хиггса. Не стерпела она, не смогла перенести разлуку вечную, что так страшатся люди, не решилась она предстать в будущем перед своим ребенком со сладострастными речами про его отца, не пережила ее душа утраты… В безжизненных глазах застыло то отчаяние, что подарил ей Эдвард Джонсон, сверкали самые тяжелые слезы на солнце, будто бы насмехаясь.

Суровые некогда пираты в момент ослабли: великий Смит, лидер целого пиратского содружества, рухнул в дверном проеме оглушая юношу перед собой и поджимая к себе ноги в нечистых сапогах, а наш молодой человек чуть прошел вперед, наступая на скрипучую досочку, и почуял своим носом этот травмирующих запах — запах свежей крови, чуть отсыревшего пороха и сильной гари. В той неприятной, не успокаивающей тишине домчался до дверей в номер владелец таверны, сокрушаясь при виде смертного одра молодой девушки, некогда одной из самых важных клиентов.

— Боже… — рваным голосом отозвался Ричард, что мешал собой пройти внутрь хозяину.

Безмолвно молодой пират решился подойти к девушке, своей грубой, татуированной, но от страха дрожащей рукой провел по белоснежной щеке, что не так давно была одарена ярким румянцем.

— Такие… красные… — осматривая женские безжизненные очи, заключил Эдвард немного высоким голосом и услыхал, как его товарищ вновь поднялся на ноги.

— Нет! — прокричал зеленоглазый, одаривая стену за собой сильнейшим своим ударом, вибрация от которого смогла дойти и до Джонсона, что застыл перед ликом. — Черт! Черт! Черт! — вновь и вновь повторял Ричарда, обрушивая свой кулак о стену. — Скотина ты, Палмер!