— Пусть идет попугай-Пол. — с глупой улыбкой на лице проговорил Чарльз, в надежде на особенную реакцию.

— Да иди ты. — Пол дал подзатыльник Ламару, но тот не прекратил смеяться. — Ну, я хотя бы с Реем женщин не обсуждаю. — Дюк посмотрел на Чарльза, который тут же замолчал.

— Чего? Откуда? — с красным лицом спросил Чарльз, боясь за свой секрет.

— Иди, давай за Оливером и Эвеном вот, что. А то я много знаю. Ах-ха-ха-ха. — наступила очередь смеяться и Дюка.

— Хорошо. — с немного покрасневшим лицом вышел из кухни шатен и пошел на улицу.

— Ах-ха-ха-ха-ха. — продолжил бывший боцман, хватаясь за живот.

— Все, хватит, Пол. — грозно проговорил Эдвард, не видя в этом ничего смешного, ведь и сам этим грешил.

Через несколько минут на кухню вновь зашел Чарльз, а за ним шли немного вымазанные в земле Оливер и Эвен.

— Вы вообще без меня ничего сделать не можете? Ни приготовить, ни разогреть? — возмущенно начал Эвен, сердито смотря на своих коллег по несчастью.

— Дело не в этом. — тут же успокоил его юноша, подняв перед собой кисть.

— А в чем тогда?!

— Эвен, успокойся, мысли свободно. — Оливер грохнулся на стул и положил на стол голову. Вот он сейчас точно благодарил всех существующих богов за отдых.

— Ты-то чего? — легла грубая рука на плечи блондина.

— Эдвард хотел нам всем что-то рассказать. Это касается британского капитана, который только-только отплыл.

— Какого еще капитана?

— Эвен, не мельтеши, сядь, успокойся. — Оливер продолжал лежать на столе, ощущая своим плечом беспокойство своего товарища по занятию.

— Ну, послушаем. — Спенсер отодвинул стул рядом с Нортоном и уселся на него. — Рассказывай.

— Вот так бы всегда. — Рей спрыгнул с плеча и начал стучать своими когтями по столу, расхаживая из стороны в сторону. — К нам в бухту зашел британский корабль…

— Фрегат. — прервал Чарльз, ловля обеспокоенные взгляды своих товарищей.

— Фрегат. Капитан его, любезный души человек, как он хотел мне показаться — Генри Филдс. Чарльз и Пол, встретив его, отправили его ко мне. Когда мы встретились, мне стала ясна причина его визита. Как он выразился: «Мы предлагаем вам сотрудничать.» Суть этого сотрудничества такова, он от лица «Великого Королевства Великобритании» будет помогать нам в виде привоза людей на этот остров, обеспечения торговыми путями и защитой, становясь, фактически, союзниками Великобритании в это неспокойное время.

— Щедрое предложение. — проговорил Чарльз, стуча указательным пальцем себе по подбородку. — Какова же цена за такое великодушие?

— Через некоторое время мы начнем собирать оброк с людей, и половину всего дохода будем отдавать этому капитану. Он будет приплывать еженедельно.

— Ты его принял? — спросил Дюк, в надежде на положительный ответ.

— Да. Других вариантов я просто не вижу. Так хоть чуть разбогатеем.

— С пиратством завязали, а о деньгах все еще думаем. — Оливер поднял голову. — Забавно, но логично.

— Деньги нужны всем и всегда. — в ответ на замечание произнес Джонсон. — Неважно кто ты. Важно только одна деталь в этом деле — жив ты или нет. А то на кой черт тебе деньги, которыми ты никогда не воспользуешься?

— Мертвым деньги не нужны, согласен. — утвердительно проговорил Эвен.

— Именно.

— А когда люди уже начнут прибывать? — один-единственный человек, Чарльз, продолжал задавать вопросы по делу.

— Уже завтра он вновь приплывет и высадит на остров три семьи и одного управляющего, дабы «облегчить» мне жизнь. Что я, конечно, ставлю под сомнение.

— Уже завтра. Остров растет по населению семимильными шагами. — проговорил Оливер, прикидывая дальнейшие действия.

— Да. Ладно, вы все знаете, теперь можно и поесть. Эвен?

— Да, черт возьми. — Спенсер нехотя встал со стула и пошел к своему «рабочему месту».

Остаток дня прошел, как обычно. Они пообедали и дальше до вечера продолжили заниматься своими делами: Эвен и Оливер вновь пошли на поля, а Пол и Чарльз взяли в руки инструменты и пошли к недостроенной хижине. Эдвард же вместе с Реем пошел в свой кабинет и вновь взял одну из многих книг об истории европейской цивилизации и начал читать.

Вечером они поужинали, Джонсон вместе со всеми пошел в жилую комнату и перед камином обсудил завтрашний день. И вот на часах стукнуло одиннадцать часов, бывший капитан, как и все, начал готовиться ко сну. Рей к этому времени уже дремал на изголовье кровати, с чутка прикрытыми глазами, и будто бы дожидался своего хозяина. Эдвард снял одежду и, как всегда, положил ее на тумбу рядом с кроватью, улегся в постель, укрылся шелковым одеялом и уснул крепким сном.

21 июля 1715 года.

И вот наступило долгожданное утро, почти наступило. Легкий утренний туман только-только начал оседать на листьях и понемногу улетучиваться. Эдвард поднялся с кровати, нехотя потянулся, подошел к окну и отодвинул штору рукой, на которой отпечатался рисунок одеяла.

— Солнце только начало подниматься из-за горизонта. — томным голосом и полушепотом проговорил фригольдер[1].

Но не скрылся шепот от тонкого слуха пернатого, и тот аккуратно «свалился» на кровать и клювом натащил на себя немного одеяла. Эдвард посмотрел на это все и всего лишь легко усмехнулся.

— Рей, Рей, Рей. Ты некогда не меняешься. Ты все тот же ленивый большой попугай. Эх. — юноша отпустил штору, позволяя ей чуть проскользить по подоконнику, и подошел к тумбе, на которой он аккуратно вчера вечером сложил свою одежду.

Бывший пират надел на себя свою хлопчатую рубашку, напялил штаны, застегнул ремень, чуть цокнув бляхой, и накинул поверх рубашки черный жилет. Оперся пятой точкой на тумбу, обмотал свои ноги в новенькие портки и всунул их в ботинки. Через минуту он уже спустился на первый этаж и вышел на улицу, наслаждаясь утренней тишиной. Джонсон с облегчением посмотрел на горизонт, на маленькие домины и забрался на крышу теперь уже собственного особняка. Подошел к дымоходу, уселся рядом с ним, облокотился на него и продолжил смотреть в сторону моря. В сторону того самого моря, где пару месяцев назад и сам ходил.

— Свежий утренний воздух так и вливает в только что пробудившийся организм энергию. Хотя у кого как. — и хрустнул между делом пальцем молодой помещик. — Помню я те короткие моменты, когда я мог со спокойной душой расслабиться. — вспоминал один из тех моментов при служении в команде Хиггса, когда ему разрешали расслабиться.

Эдвард молча продолжил сидеть и смотреть на спокойное море. Через несколько минут он расстегнул сначала жилет, а потом рубашку и снял с шеи тот самый серебряный медальон. Брюнет с трепетом души раскрыл крышку и с необъяснимой теплотой посмотрел на портрет Элизабет. Именно с той теплотой, с которой он смотрел на ее саму, на ее походку, на ее лицо, линии тела. «Давно угасшее чувство», как иногда выражался Джонсон, вновь пришло и взяло вверх над всеми его мыслями. Оно всегда тлелось внутри его черной души, но пробуждалось только в такие моменты, когда он мог позволить себе думать лишь о ней, о прошлом, о том самом прошлом, в котором ему было достаточно только лишь присутствия Элизабет рядом с ним. Человек, что вытерпел столько боли, что поставил столько жизней на кон, тот, что убивал, грабил и избивал, иногда и невинных людей, надеется на прощение?

Как много же не позволял юноша своему сердцу и своей любимой. Постоянно мысленно отстранялся от нее, пытаясь защитить свои мысли, поступая, как маленький ребенок. Но те самые теплые чувства Эдвард никогда не смел, ставить под сомнение. Именно Элизабет стала тем человеком, для которого юноша так сильно хотел поменяться, измениться в лучшую сторону, пусть и таким радикальным методом. Пусть Элизабет и не догадывалась даже, но именно она тот человек, чьи интересы Джонсон неосознанно ставил выше своих. Ее будущее благополучие и благополучие их будущих детей заставило ребенка действовать. Правда Эдвард это признает не скоро. Все его эгоистичные желание, как он думал, взяли свое начало от желания подарить своей будущей семье лучшее до чего способен прикоснуться человек. Было бы проще, если бы юноша проглотил свою гордость и принял помощь от будущего тестя.