— Обязательно. — молодой человек нагнулся к мальчишке. — Это же все-таки мой остров, и куда же я без вашей компании. — неловко улыбнулся Питеру. — Теперь беги обратно к родителям. — выпрямился бывший пират, прощаясь с ребенком, для которого он стал примером.

— Спасибо за все, дядя Эдвард. — неожиданно для юноши, Питер обнял его и побежал к толпе.

А товарищи Джонсона уже заканчивали и подходили к своему другу. Все они, в мгновение, уже стояли на палубе «Мести королевы Анны». Пол, Чарльз, Оливер и Эвен спустились в трюм, дабы оставить там свои вещи. Эдварду же Тич разрешил занести свой мешок к нему в каюту, возвращая своему молодому товарищу его оружие. Он оставил свои вещи буквально у входа, в нескольких метрах, быстро вышел на палубу и вместе с Реем на плече, поднялся на мостик и подошел к краю, к корме. Через несколько секунд его догнали и остальные. Тич встал у штурвала и отдал команду.

Эдвард со своими товарищами улыбаясь махал в знак прощания. Четный люд махал в ответ, а дети махали настолько интенсивно, что слышалось, как их ладони с характерным звуком разрезают воздух. Кто-то в этот момент заплакал, а кто-то продолжил с грустными глазами наблюдать за уплывающим кораблем. Эрик с тяжестью на душе все махал и махал.

Через несколько минут корабль отплыл далеко от острова, капитанская свита решилась отойти от кормы и спуститься на палубу к остальным. Джонсон же продолжил стоять и смотреть на видневшийся в дали, уже опустевший берег, и отошел от кормы только, когда горизонт скрыл остров.

— Теперь, точно прощайте. — грустно и членораздельно проговорил брюнет.

Юноша отошел от кормы и подошел к стоящему у штурвала Тичу. Пернатый же решился отпустить плечо, вцепился в фальшборт и наблюдал за водной гладью перед собой.

— Долго нам плыть?

— Сейчас только — Тич достал из внутреннего кармана знакомые часы. — Шесть часов вечера. Думаю, через пару часов, мы будем на месте, если плыть спокойно. Тем более, куда нам уже торопиться?

Эдвард уселся на бочку, стоящую рядом со штурвалом.

— Уже не куда. — и загадочно бросил взгляд в сторону своего острова, своего пристанища.

[1] Иксора — очень прихотливое растение, практически не приживающееся в Европе. В тропиках растет само по себе, не требуя никакого ухода.

[2] Цитата из «Всеобщей истории грабежей и смертоубийств, учиненных самыми знаменитыми пиратами» капитана Чарльза Джонсона, что была опубликованная в 1726 году.

[3] У рубахи Чарльза были рукава «колокола». Этот вид рукава, как подсказывает название, расширяется книзу, напоминая форму колокола. Он может быть разной длины, от короткого до полной длины, и создает женственный и изысканный образ. Рукав «колокол» обычно подходит для вечерних нарядов или романтичных образов, но для бывшего квартирмейстера они дарили свободу в движениях.

21 октября 1715 года. 18:00.

— Не переживай ты. Вернешься еще. — проговорил басом Тич, как только заметил грустный взгляд своего товарища.

— Я знаю. Тяжело прощаться с тем, что строил собственными руками. — Эдвард поднял взгляд на золотое от заката небо, задумываясь над тем, что теперь его ждет там, впереди, за горизонтом. — Сейчас-то в Тортуге кто-нибудь есть?

— А черт его знает. — ответил Эдвард старший, не чувствуя угрызения совести за свое незнание.

Двое офицеров «Пандоры» за то долгое время отсутствия в море уже очень сильно соскучились по матросской рутине. Пытались втиснуться в дела экипажа: закрепить канаты, проверить ядра, прочистить пушки. В каждой бочке затычка. В паре моментов еще чуть-чуть и дошло бы до драки, на которую два капитана точно бы закрыли свои глаза. Ведь всегда так и делали. Не гоже гонять мужиков, в которых кипит не только кровь, но и ярость. Пираты — люди, что себе на уме. Всплески ненависти — это обычное дело на любом пиратском судне. Даже «Пандору» это не обошло стороной. Эдвард часто подмечал, в спокойные времена, новые ссадины и синяки на лице своего боцмана, что всегда становился судьей в этих конфликтах. Если же Джонсон решиться и наберет себе новую команду, то придется и ему участвовать в этих маленьких событиях воспитания.

Спенсер и Нортон, от греха по дальше, спустились в трюм и старались не отсвечивать этим буйным. Вроде бы оба хиленькие, слабенькие, но с орудием в руках, Спенсер — с ножом, Оливер — со скальпелем, стали бы грозными противниками даже для Пола.

— Пару дней назад речь шла об усилении патрулей. — не обращая внимания на картину на своей палубе, проговорил Тич. — Хотели, вроде как, ввести круглосуточное дежурство.

— Надеюсь ты отказал?

— Не я. Хорниголд. Аргументируя это тем, что мы лишь усугубим нашу ситуацию.

— На него в этих вопросах всегда можно было положиться. Единственный из нас, кто думает перед тем как, что-то сделать. — завидовал, по-детски завидовал юноша Бенджамину.

— Я восприму эти слова, как оскорбления. На, рули. — легендарный пират отошел от штурвала, но продолжил его держать.

— Не, не горю желанием, знаешь.

— Твои проблемы. — Тич улыбнулся и отпустил штурвал.

Тот сразу же начал заваливаться и раскручиваться. В мгновение напряглись мышцы ног молодого человека. Секунда — рывок, и ухватился Джонсон за рулевое колесо, стараясь его остановить.

— Ты больной? — спокойным тоном произнес голубоглазы, что не мешкал ни секунды.

— Ничего лично. — чуть зевнул Тич, силуэт которого ласкал крепкий ветер, что солью царапал слишком нежную кожу. — Я устал.

— Рассказывай. — и поднялась фигура помещика, продолжая вести линейный корабль. — Эгоист.

— Будто в зеркало смотрюсь. — пробурчал Тич и занял место Эдварда, усевшись удобно на бочке.

Через несколько секунд Рей увидел своего хозяина, ведущего корабль, взлетел в воздух и приземлился на плечо. Сработал инстинкт даже у пернатого.

— Вот видишь, даже Рей ждал этого момента.

Джонсон, не обращая внимания на слова своего старшего товарища, опустил правую руку вниз, продолжая управлять великим судном лишь одной левой.

— Всего-то нужно час, а то и два порулить.

— Всего-то. — с улыбкой произнес Эдвард.

Прохладный морской бриз обдувал заросшее лицо бывшего пирата. Его борода вобрала себя этот морской бриз, а хвост на голове так и развивался по ветру вместе с теми локонами, что были преданы свободе. Секундное видение, что в последствии будет запечатлено в памяти юноши до конца его дней — под заходящим солнцем, под многочисленными солнечными зайчиками из великого карибского моря выпрыгнуло одно существо. Огромная гладкая серая туша дельфина, что своими белыми пятнами[1] отражала свет от заходящего солнца в глаза очарованным, стала добрым ознаменованием для сомневающегося внутри юноши.

Через пару часов на горизонте показались очертания знакомого форта, что с таким трудом, когда-то отвоевали три храбрейших человека. Все тот же порт, все те же корабли в порту. Очертания домов начали появляться на другой части острова. Лагерь, стоящий на берегу до нападения Дэвида, вновь возвел свои платки и шатры. Ламар и Дюк, что минуту назад так и нарывались на воспитательные меры, замерли у носа корабля. Из трюма на палубу поднялись оставшиеся гости, подошли к носу судна и замерли, предаваясь воспоминаниям.

Свободная в это время правая рука Эдварда начала сама непроизвольно сжиматься в кулак. Молодой человек даже не чувствовал этого, полностью сосредоточившись на управлении громадным кораблем. На мостике воцарилось молчание, которое безбожно прервал Тич, обратившись к своему новому администратору форта.

— Вот, как можешь видеть, все сейчас в форте. Доведешь корабль до порта?

— Зачем спрашивать, если отказ ты все равно не воспримешь?

— Тоже верно. Кстати, между нами. Майт не указан на картах. Я, черт знает, как ты его умудрился найти.

— Легко, Палмер оставлял след из сломанных досок. Тогда я подумал, что его корабль сам разваливается, но, позже вспоминая ту картину, сделал вывод, что уж слишком одинаковыми были доски и уж слишком одинаковым было расстояние между ними.