— Я и просить бы не смел. — с легкой отдышкой, с пылью на лице Палмер младший развернулся к противнику, сверкая брошью своей матери, направил клинок на учителя, на человека, что стал для него родным в эти ужасные годы, на человека с которым он впервые засмеялся в Вест-Индии, на человека, который посмел подарить ему отцовскую любовь.

В это время наш капитан разбирался с десятком бойцов Палмерской армии. Он разрубил на части первых двух матросов, что решили сразу после толчка пойти в ответную атаку. Их тела с отрубленными головами и вспоротыми грудями рухнули на пол, окрашивая землю под собою. Оставшиеся лишь сопровождали это все взглядом. Капитан быстрыми движениям рук своих разрубил сначала их груди, а затем уже и головы отрубил, не почувствовав своими клинками сопротивление от их позвонков. Голубоглазый опустил вниз окровавленные шпаги и легким движением рук убрал всю лишнюю кровь. Эдвард улыбнулся, как только увидел периферийным зрением ситуацию у своего ученика, что решился отрубить первому пирату руку, и ринулся к своим противникам, что сейчас смели лишь стоять и смотреть на него.

Карлес и Гибс тут же рванули на молодого капитана, и, как только они сблизились, Эдвард неожиданно для них прыгнул, выставил ноги и угодил им в груди. Карлес и Гибс не успели толком ничего сделать, даже задеть своего противника, как их уже отбросило на метра на четыре. Капитан очень сильно ударил их в грудь и рухнул на землю, пачкая свой все еще мокрый плащ о черную землю. И прогремел еще один залп, которого и быть не должно было. Молодой капитан почувствовал легкую дрожь, что пробилась через землю. В этот самый момент бросился один из смельчаков на капитана занося шпагу для удара. Юноша перекатился, дождался, когда шпага матроса воткнется в землю, на которой осталось мокрое пятно, немного привстал и проткнул противника своим клинком, разрезая ему грудину и наслаждаясь эти глухим треском кости, что разрывается под силой его.

Легким движением руки молодой капитан достал шпагу из тела убитого, брызгая его кровью в стороны и окрашивая свою кисть, и, наконец, поднялся в стойку. Секундное замешательство, и бросился еще один смельчак на искусную убийцу, занося свой эфес над головой и готовясь обрушить рассекающий удар, прыгнув в воздух для большей силы. Легким приставным шагом капитан ушел в сторону, проводя шпагой, что держал в левой руке, от брюха до грудины, по приземлении противника прокрутился и правой рукой рассек ему спину.

Осталось еще четверо матросов и Гибс с Карлесом, которые до сих пор пытались встать, стараясь восстановить сбитое дыхание. Уж больно слабенькие оказались. В этот момент молодого капитана окружили оставшиеся четыре матроса. Морис уже начал свою беседу с бывшим учителем.

Позволил молодой человек себя окружить, чуть ослабляя бдительность своего врага. Затопали сапоги вокруг него, решая прикончить самого опасного человека, что когда-либо они встречали. И заключили в кольцо молодого капитана, где между Джонсоном и каждым противником целых два метра.

— Коль решили убить, действуйте быстрее. — издевательски проговорил капитан.

Все что произошло дальше, случилось за каких-то две секунды. Противники перед ним завали свои шпаги в стороны и готовил для рассекающего удара, целясь исключительно в голову, противники сзади завели свои клинки за линию своего тела и приготовились проткнуть противнику спину. Но капитан оказался быстрее. Быстрая смена хвата шпаг на обратный, вытянул руки вперед и в мгновение ока запустил свои клинки в противников сзади, угодив им в шеи, чуть напряг руки, быстро согнул ноги и выпрыгнул вперед, уклоняясь от выпадов умирающих противников и приближаясь к врагам спереди. Они шаг на встречу, Эдвард прыжок на метр к ним. Капитан напряг все тело и выставил свои предплечья на пути их шпаг. И угодили лезвия своим началом у рукояти[21] в акульи щитки капитанские, попутно разрезая и белоснежную рубаху, и черный великий плащ.

Легкое замешательство противника — благодать для юноши. Еще сильнее напряг нижнюю часть тела и смог протиснуться между ними, позволяя их клинкам проскользить по его щиткам, продолжая разрезать воздух за ним. Схватили его руки их за шеи, подставил он ноги свои так удачно, что в мгновение, прикладывая невероятную силу для человека, опрокинул их на землю, да настолько сильно, что от удара у них сбилось дыхание и расслабились руки, что так яростно сжимали клинки. С доли секунды капитан вытащил свой легендарный кинжал и, окрашивая изумруды в его рукояти прикончил обоих, дико разрывая своим лезвием их красные от страха шеи. И застыли их лица в предсмертной агонии, успокаивая молодого капитана.

Джонсон поднялся на ноги сжимая в окровавленных кистях своих кинжал с камнями, что так сильно напоминали глаза его любимой, развернулся к Карлесу и Гибсу, которые к тому времени уже смогли подняться на ноги и стояли в шести-семи метрах от него, страшась расправы, страшась человека перед собой, что так легко расправился с восьмью людьми, подготовленными морскими разбойниками.

Среди восьми теплых тел, что когда-то вместе с ними смеялись за выпивкой, стоит он — чудовище в черном одеянии, зверь в человечьем обличии, что глядит на них светящимися красным, как пламя в Аду, глазами. Будто Шезму[22] чуть поиграется ими, вкушая их страх в полной мере, и пожнет их души.

Легкое движение руки, убирая все капли крови с клинка, и так лениво, так медленно повесил кинжал вновь на ремень, но для этого зачем-то завел обе руки себе за спину. Секунда — обхватили его пальцы легкие метательные ножечки, вторая — показались кисти из-за плаща, третья — полетели лезвия в некогда смелых людей, четвертая — угодили клинки капитана им в глаза, пятая — рухнули тела последних противников великого Джонсона. Прогремел еще один залп, земля вновь страшно содрогнулась. Капитан вернулся за своими шпагами, аккуратно поглядывая на сражение между своим учеником и своим шурином.

Кто же выйдет из этого сражения живым? Если это будет Генри, придется собственными руками лишить Элизабет брата, а Уильяма единственного сына. Будь нравы этих молодых людей помягче, возможно сейчас бы сидели за одним столом одной большой дружной семьей, но увы…

Обменивались противниками ударами почти каждую секунду, создавая своими шпагами причудливую мелодию. Эдвард вдел свои шпаги в ножны, сложил руки перед собой и медленно стал подходить к сражающимся, осматривая своего штурмана, что вел для себя сейчас самый сложный в своей жизни бой. Рассеченная бровь, красное лицо, мокрая то ли от пота, то ли от воды рубаха, но напор этот мальчишка не растерял. А Генри-то не промах: лишь легкая царапина на предплечье, из которой так издевательски капала кровь.

— Решил, зятек, понаблюдать? — демонстрируя свои недюжинные способности решил заговорить Грин, в очередной раз заблокировав удар Мориса. — Я приятно удивлен твоим мастерством. Способный человек вошел в нашу семью.

— Я на твоем месте не отвлекался бы. — поправил своего шурина молодой человек.

— Увы. — неожиданно для всех Генри сократил дистанцию между собой и Морисом, схватил его руку со шпагой за предплечье и кулаком, в котором сжимал свой клинок несколько раз поразил его лицо. — Ты пока не соперник мне. — еще пара ударов и рухнуло тело Палмера младшего навзничь. — Но изменения явно заметны. — не убирая шпагу в ножны Генри повернулся к Эдварду и посмотрел ему в глаза, чуть наклонив голову. — Хорошо ты его обучил, но не достает…

— Жестокости и опыта.

— В самую точку.

— Но у него множество и других талантов, что для нас тобой непостижимы.

— А толку, если он не доживет до того момента, когда сможет их применить? — и одарил мимолетным взглядом Грин тропу, что вела в лагерь на берегу. — Стало быть это конец. Не хочешь со мной сразится? — вновь вернулось все внимание Генри на своего зятя. — Узнаю на своей шкуре, на сколько ты хорош.

— Ты еще с ним не закончил. — молодой капитан указал пальцем за спину Грина, указывая на рыжего мальчишку с окровавленным лицом, что сумел подняться.